Анна Малышева - Завтра ты умрешь

Банкир добился своего – он уничтожил жену, которую не считал способной на материнские чувства, оставил детям красивую легенду о больной матери, а не о матери, которая попросту от них сбежала, а всем желающим – могилу Евгении, на которую они могли приносить цветы и свои соболезнования. К тому времени у него уже появилась женщина, с которой он собирался связать свою судьбу. Той удалось найти общий язык с детьми. Казалось, никто ничего не узнает… Вся прислуга, знавшая в лицо Актрису, была уволена, и даже ее фотографий ни у кого не осталось – предусмотрительный банкир позаботился и об этом. Уже обсуждалась дата свадьбы…

Но Москва оказалась слишком тесным городом для того, чтобы в нем можно было сохранить тайну. Случилось так, что Актрису случайно встретили люди, знавшие ее как Евгению… Легко представить себе их чувства – ведь они знали, что та погибла и похоронена. Впрочем, молодая женщина не стала долго их мистифицировать, а призналась, что лишь исполняла роль жены банкира, а в ту ночь, когда машина обрушилась в карьер, попросту поменялась местами с настоящей Евгенией, которую, впрочем, и в глаза не видела.

Все было устроено просто и не предполагало никаких сбоев в плане преступников. Актриса оставила машину в лесу вместе с той одеждой, в которой бежала, переоделась и пересела в другой автомобиль, на котором уехала в Москву. Спустя некоторое время Юрий Михайлович подъехал к условленному месту на своей машине. Рядом с ним сидела радостно взволнованная Евгения – женщина до последнего момента думала, что возвращается домой в качестве полноправной хозяйки. Остановив машину, банкир оглушил женщину ударом по голове (позже судмедэксперты квалифицировали его как последствия автокатастрофы) и, пока та находилась без сознания, ввел ей внутривенно (пользуясь уроками психиатра, который благоразумно создавал себе алиби в другом месте) сильнодействующее снотворное. Евгения уснула, не приходя в сознание. Убедившись в этом, муж переодел неподвижное тело опальной супруги в одежду, оставленную актрисой в машине психиатра. Он надел жене на шею жемчужное колье, на запястье – ее любимые часы. Делая эти признания, Юрий Михайлович упомянул о том, что за годы отсутствия жена слегка поправилась и потому ремешок часов пришлось застегнуть на самую последнюю дырочку. Впрочем, на эту деталь при осмотре тела никто не обратил внимания – перед судом медиков предстала именно Евгения, а прислугу, жившую в доме последние пять лет, никто на опознание не позвал. Устроив этот маскарад, банкир перетащил безвольное тело жены в машину психиатра, усадил за руль, подтащил машину на буксире к карьеру и направил ее под откос. Убедившись, что автомобиль целиком ушел под воду и у крепко спящей, к тому же оглушенной женщины нет шансов выжить, банкир спокойно вернулся в Москву.

Этот сценарий был придуман на пару банкиром и психиатром, а легкомысленной лжебанкирше, знавшей лишь его первую часть, и в голову не пришло, что она помогает убийцам заманить жертву в ловушку… Актриса пожаловалась своим новым знакомым, что недовольна нанимателями – те с ней не расплатились. Как выяснилось позже, деньги ей на самом деле были переданы полностью, но женщина вполне справедливо полагала, что пять лет ее жизни стоят дороже, и требовала надбавки. Новым знакомым она представила ситуацию как наглый грабеж, и те решили ей помочь…

Собственно говоря, она пыталась привлечь на свою сторону всех, кого только могла, включая в этот список даже невесту банкира и его сестру Веру, с которой и началась эта запутанная история. Актриса явилась в особняк банкира, познакомилась с женщинами и попросила их помощи в получении денег. При этом она лгала, что посредник, который должен был расплатиться (психиатр), попросту их украл. Молодая женщина надеялась, что банкир, испугавшись огласки, заплатит требуемое и не станет докапываться до истины, но вышло иначе. Он почти не обратил внимания на ее домогательства, зато испугался, когда его сестра стала догадываться, что случилось в действительности с Евгенией. Вера не отличалась сдержанностью и, конечно, поделилась своими сомнениями с невестой банкира. Выглядеть в глазах любимой девушки убийцей? Этого Юрий Михайлович допустить не мог, а между тем Маша (назовем ее так) уже крепко усомнилась, стоит ли выходить за него замуж. Наверняка ей не раз вспомнилась сказка о женах Синей Бороды, а так как наша история все-таки происходила в двадцать первом веке, девушка вправе была считать, что достойна другой судьбы. Могло случиться и самое худшее – обо всем могли узнать десятилетние дочери банкира… И тогда он снова позаботился об их душевном равновесии… Весьма своеобразно, как уже может догадаться наш читатель.

Вера была найдена мертвой в квартире, которую сняла в Москве по приезде из-за границы. Вскрытие и некоторые признаки показали, что пятидесятилетняя женщина скончалась от приема сильнодействующего успокоительного средства. Коробочка от лекарства была найдена рядом с телом. Однако такого лекарства та никогда не принимала, зато оно в изобилии осталось после смерти Евгении – его прописывал психиатр своей мнимой пациентке, и количество таблеток в доме банкира не поддавалось учету. Вера, бывавшая там, могла прихватить коробочку лекарства на всякий случай… Но всем было известно, что Вера принимала лекарства с осторожностью – у нее был диабет, ожирение сердца, и даже если бы она позволила себе снотворное, то в малых дозах. Отчего она приняла сразу несколько таблеток, способных уложить и более здорового человека? Ведь это было явное самоубийство! Записки та не оставила, и эта история, возможно, осталась бы неразгаданной, если бы не показания самого банкира, решившего в конце концов признаться во всем.

Все было просто – таблетки, которые в больших количествах принимала Вера, ничем не отличались на вид от таблеток, которые при наличии данных заболеваний могли ее убить. Банкир просто подменил их, пользуясь тем, что сестра, гостившая у него в доме, была нездорова и уснула. Проснувшись, женщина приняла свое лекарство… И уснула опять, на этот раз навсегда. Теперь Юрию Михайловичу оставалось только уговорить невесту уехать за границу с его дочерьми. Он собирался присоединиться к ним позже, после того как уладит все неприятности. Но тут нашла коса на камень – Маша знала на этот момент слишком многое, чтобы слепо послушаться жениха. Она выставила ультиматум и потребовала правды в обмен на то, что будет заботиться о девочках, как родная мать, что бы ни случилось. Неизвестно, устроил бы такой выбор другого преступника… Но Юрий Михайлович жил в вечной тревоге за будущее дочерей. Наконец появилась женщина, которой он мог доверить их со спокойной душой, тогда как сам он слишком устал для того, чтобы «продолжать борьбу и лгать». Банкир произнес эти слова после того, как признал вину перед многими свидетелями, в числе которых оказался и ваш покорный слуга, расследовавший это любопытное дело.

В заключение остается добавить, что в данный момент следствие занимается не только доказательством вины банкира, но и выясняет, насколько важную роль играл во всем этом психиатр – к слову, занимавший не последнее место в иерархии частнопрактикующих врачей Москвы. Актрисе, излишне неразборчивой в способах получения доходов, также придется доказывать свою невиновность, о чем наивная молодая женщина и думать не могла, подписывая свой диковинный контракт. Нечего и говорить, что если свадьба банкира и его молодой возлюбленной состоится, то будет происходить в тюрьме, а не на зарубежном курорте, как планировал жених. Если девушку, которая в настоящее время заботится о вконец осиротевших детях, не отпугнет такая перспектива, нам остается только пожелать ей счастья и долгих лет жизни… Ведь такими пожеланиями обычно и кончаются все страшные сказки, в том числе и современные».

Ника вложила листки в папку и протянула ее Ярославу. В ответ на его вопросительный взгляд женщина только пожала плечами:

– Все правильно.

– Но тебе не понравилось! – понял он и, вздохнув, взглянул на часы. – Давай-ка, я тебя напою перед дорогой! Сам бросил, так хоть посмотрю, как спиваются другие! Будешь мартини? Я помню, ты пьешь полусладкий.

Ника проводила взглядом его тощую проворную фигуру, затерявшуюся в очереди у стойки бара, и наклонилась, поправляя курточку на Алешке. В кафе на Ленинградском вокзале, где они сидели, был установлен динамик, по которому то и дело объявляли номера отправляемых поездов, и Ника все время прислушивалась, боясь пропустить свой «Невский экспресс». Она никогда не ездила этим поездом, идущим всего несколько часов, так как билеты стоили слишком дорого… Но их взяла по собственной инициативе и на свои деньги Наталья, уверяя, что Ника просто обязана принять этот подарок. После развязки, наступившей так внезапно, подруги почти не виделись – Наталья окончательно пропала у своего директора кафе, а Ника была занята подготовкой к отъезду. В числе прочих дел – приятных и не очень – пришлось организовать встречу с мужем. Ей очень не хотелось, чтобы ее отъезд в Питер выглядел как побег. Каждый раз, когда у нее возникало искушение просто удрать, избавившись от неприятных объяснений, она вспоминала Ксению Банницкую… И брала себя в руки. Думала Ника о покойной банкирше и во время свидания с мужем. Это помогло ей не сорваться на крик, не унизиться до упреков и взаимных оскорблений и провести переговоры так, что присутствовавший на них Алешка вряд ли понял, что родители в ссоре. «Мне надо уехать к родне и отдохнуть, – твердо говорила она каждый раз, когда Олег начинал осыпать ее колкими замечаниями, связанными с ее новыми карьерными планами. – А о карьере подумаю, когда вернусь. Мне дали отпуск, в конце концов». Она поставила на своем, в том числе оговорив свое право временно пожить с ребенком на квартире у подруги, и сделала это так дипломатично, что муж отказался от попыток ее переубедить.