Валерий Воскобойников - Опасайтесь бешеного пса

— Серьезная перспектива…

— А то! Мы вообще — серьезная структура. Сейчас солидного человека проводим во власть. Он с вами лично знаком…

«Вот как все соединилось!» — понял наконец Валентин.

— Тогда вы проявили благоразумие…

— Подумать-то я могу?

— Конечно, подумайте. В большое дело без раздумий не суются. Планчик набросайте, прикиньте смету — не на бумаге, а в голове. Потом мы вас поселим в домике, там уж сразу на бумаге. Подумайте… От нас вы теперь все равно никуда не денетесь. Вы — в любом случае наш человек. Или душой, или телом.

— Да. Взяли вы меня…

— Не таких брали. Я-то тут, можно сказать, случайно. Почти что из-за вас. У меня сейчас в России большие дела. Да еще в Германию надо залететь на обратном пути. Тоже с человечком покалякать… Короче, недельку я вам даю. А дальше, — он выложил визитную карточку. — Звоните по номеру. Спросите Ивана Ивановича.

— А если не позвоню?

— «Если» для вас не существует. Вы же умный человек. К тому же кристально честный. Не допустите же вы, чтобы с Любашей…

— Понял.

— Тогда расстаемся. Да, за вами тут будут приглядывать. Вы не расстраивайтесь. Считайте этих людей своей личной охраной Они теперь будут с вами всегда. И станут действовать только по инструкции. С инструкцией вас ознакомят.

— Может, не стоит, Иван Иванович?

— Стоит, дорогой, стоит. Это убережет вас от необдуманного шага… Так что любая отлучка из дома возможна только с их ведома. — он улыбнулся и нежно, как заботливая мать, добавил: — Шаг влево, шаг вправо, сами знаете, приравнивается к побегу. Слышали про такое? Вот и вам я ввожу этот режим. А вы — люди умные, уж постарайтесь…

Гость также не прощаясь, как и вошел, в сопровождении безмолвных стражей покинул комнату и стал спускаться по лестнице.

А Валентин еще полчаса сидел молча и выходить никуда ему не хотелось.

Он было набрал по мобильнику телефон соседа, но вовремя вспомнил, что и эти разговоры тоже прослушиваются.

В волнах плавала Люба. Валентин медленно спустился к ней, изо всех сил стараясь придать лицу жизнерадостное выражение.

Увидев его, Люба помахала рукой из воды, а потом, преодолев прибой, направилась к берегу.

— Знаешь, тут так хорошо, так красиво, а почему-то на душе смутно, — сказала она ему.

Валентин в который раз удивился ее способности мгновенно чувствовать его состояние. Все-таки любимая женщина, да еще и единомышленница — великое счастье.

— Если бы не вчерашнее приключение… — попытался обмануть он их обоих. Но не выдержал. — Нас только что предлагали одарить мексиканским гражданством.

— Ну и как? Получилось?

— Как сказать… Если не убежим, то получится. Вот уж не думал, что Мексика — настолько населенный русскими край. Не знаешь, куда и бежать!

— А надо?

— Похоже, да. Но не сейчас.

— А когда?

— Вот это — вопрос вопросов. По крайней мере, когда пассажиры из той машины, — он показал на красную «тойоту», вставшую неподалеку от их дома как раз, когда он собрался спуститься на пляж, — когда они отлучатся о-о-чень надолго.

— Валя, что они тебе предложили?! На тебе лица нет!

— Скажу потом, пока просто подумаю. Короче, попытались ввести в соблазн. От которого и ты и я — то ли пан, то ли совсем уж пропал…

— Валя, — она дотронулась до его руки, у нее была привычка касаться к нему в трудные моменты. — все так серьезно?

— Серьезнее некуда. — Он решил все же войти в волны. — Ладно. Дай мне немного подумать.

Он поднырнул под волну и поплыл брассом, то слегка поднимаясь на волне, то падая вниз. В принципе, думать тут было не о чем. Надо было капитулировать или бежать куда глаза глядят. Но перед этим хорошо было бы обзавестись чужими документами. Хотя все равно они засветятся. С Любой его вычислят где угодно. Не делать же им пластические операции!

В серьезный тупик они себя загнали.

В политической жизни Петербурга в эти дни происходило нечто трудновообразимое. Казалось бы, несколько месяцев назад вожди разных противоположных по направлениям партий жаловались на усталость народа, на кризис идей. И лишь стоило появиться свежему человеку, как избиратель проснулся.

Свежим человеком был недавний вице-губернатор, люди которого в последние минуты сдали его документы на регистрацию в качестве кандидата. В губернаторы. Несколько предыдущих недель он находился в глубокой тени, зато теперь поспевал всюду. Причем, по-видимому в штабе главного его конкурента, недавнего друга, а теперь соперника — самого губернатора, хорошо работала агентура. Поэтому вице умело действовал на опережение. Несчастный действующий губернатор как загнанная лошадь метался по заводам, верфям, церквам. И везде опаздывал. Он приезжал на верфь через пять минут после того, как вице перерезал ленточку и корабль грузно сползал на воду. Приезжал на освящение иконы, и ему оставалось лишь приложиться к ней, освященной. Все, что было, положено ему для создания популярного имиджа, успевал сделать его конкурент. И хотя многие понимали, что это всего-навсего вопрос денег, а не энергии, лавры доставались опередившему.

При этом вице, сходив во власть лишь на несколько месяцев, на экранах еще не мелькал, к тому же не успел ничего прикарманить, по крайней мере не был пойман с поличным. С другой стороны, этих месяцев ему хватило, чтобы изучить, как финансовый поток городского бюджета растекается на множество ручейков, многие из которых не минуют карманы городских чиновников. Теперь он использовал эти знания, чтобы ежедневно рассказывать по радио и телевидению о том, сколько благ теряет каждый из жителей города. Он убедительно расписывал, что именно каждый мог бы иметь при честном правительстве и что имеет при действующем. Не было дня, чтобы в одной из массовых газет не появлялась статья с его подписью и броским заголовком. Придя во власть, он обещал жителям такие блага, от которых захватывало дух.

Горожане с удовольствием устраивали массовые митинги около тех мест, где днем заседал действующий губернатор. Союз студентов собирался у Смольного и, перекрыв проезд его машине, оглушал сквер криками: «Позор!»

Знатоки понимали, что явка каждого студента оплачивается. А дополнительное вознаграждение дается за написанные лозунги и громкие выкрики. Но на другой день на месте студентов появлялись инвалиды на колясках, которых привозили дюжие парни из соседнего интерната, потом приходили пенсионеры, потом профессора, потом приводили воспитателей детских садов…

Через все главные улицы города висели огромные полотнища, указывающие настоящее место действующему и объясняющие, кто должен стать подлинным губернатором.

Эта гигантская, якобы сумбурная, а на самом деле точно срежиссированная компания требовала немалых денег.

И как завершающий аккорд прозвучало выступление Тимура Семицветова, бывшего помощника покойной Старосельской, который неожиданно снял свою кандидатуру и призвал всех сторонников прогресса России голосовать за единственного честного человека и крупного организатора городской жизни, все того же вице-губернатора. Своим поступком он развалил движение, которое могло конкурировать с новым кандидатом.

Теперь Дмитрий понял, как и почему погибла Новосельская. Он вспомнил отчеты Треуглова. А ведь прав был Иван Платонович, было в этом нападении что-то не то. Ведь так и не удалось выяснить, кто вызвал милицию. Теперь стало понятно, почему помощник не поспешил на помощь. Он стоял и спокойно ждал. «Сволота», — подумал Самарин, сжимая кулаки в бессильной злобе. И ведь ничего, ничего не сделаешь…

— Ты говорила, что этого гаденыша надо обязательно охранять, — сказал Дмитрий Самарин, посмотрев вместе с женой по телевизору вечерний выпуск новостей. — А Тимур-то оказался вон из какой команды! Мальчик знал, что делает.

Телевизионные новости из России включал ради своих гостей и Карлос. И Валентин был вынужден каждый раз лицезреть лицо человека, по команде которого похищали когда-то Любу. Говоря о новом кандидате, телекомментаторы намекали, что это — лишь начало: не за горами президентские выборы! Специалисты, перебивая друг друга, наперебой высказывались, что ему — и никому другому — можно доверить вывод России из тупика.

Тот, кого называли Константином, Алексеем, Николаем, а также Скунсом, Тан-Богоразом и прочее и прочее, в этот день летел по паспорту, выданному на имя Хосе Уэрта де Линарес. В Мексике он должен был выполнить приватное задание правительства. Задание великолепно оплачивалось, к тому же носило вполне благородную окраску. На следующий день после его прилета в потайном месте, куда, казалось, даже чужой таракан не проникнет, должна было состояться хунта, а по-русски — совет, наркобаронов. Бароны в очередной раз делили сферы влияния. Правительство Мексики знало лишь, что хунта соберется на ее территории.