Зигмунт Милошевский - Доля правды

Если б он был хоть на десяток лет помоложе. По другую сторону террасы миндальничала как раз такая пара. Оба выглядели довольно молодо, где-то под тридцать, в первый момент ему показалось: «мое поколение», но он тут же одернул себя. Это уже, пан прокурор, не твое поколение, ты знаешь наизусть все песни Качмарского, а для них музыка начинается с Курта Кобейна. Ты был уже взрослым, когда вышел первый номер «Выборчей», а им он представлялся клочком бумаги, принесенным родителями домой. На свете мало поколений, когда разница этих несчастных десяти лет значит столь много, как в данном случае.

Пара во всю ворковала, миловалась, и ей абсолютно не было дела до других. Видимо, у них действительно сильно упал уровень сахара, если они решились вылезти из постели. Из обрывков разговора он понял, что у него сегодня день рождения. Здорово, когда день рождения в мае, подумал Шацкий, можно устроить гриль для гостей или встретиться на террасе забегаловки, а у него — в ноябре, и такой возможности нет. В какой-то миг ему захотелось поздравить парня.

Но потом он передумал: вытаскивать юбиляра из-под шатра длинных каштановых волос его подружки бесчеловечно. Когда сосед, оглядевшись, проследил его взгляд, прокурор быстро отвел глаза. Защекотало за ухом. Это Бася держала в руке большой цветок каштана. Краем глаза он уловил улыбку соседа, которая говорила, что он также считает Сандомеж в мае идеальным местом для влюбленных.

— Сматываемся?

Он кивнул, допил пиво, и они по ступенькам спустились на брусчатку Рыночной площади. Заходящее в конце улицы Олесницкого солнце окрашивало все вокруг кармазиновым цветом, в том числе и стены старой синагоги.

— Если мы хотим быть вместе, здесь оставаться нельзя, — заметила она.

Улыбнулась, поцеловала его в щеку, помахала худенькой ладошкой на прощание и быстро-быстро зашагала в сторону Опатовских ворот, юбка трепетала вокруг ее голых, бледных и — он уже это знал — сильно веснушчатых икр. Прокурор Теодор Шацкий минуту провожал ее взглядом, а потом пошел в сторону солнца, чтобы поймать его последние лучи. Он стоял под синагогой и смотрел, как тень исподволь вытесняет кармазиновый свет. Созерцание настолько поглотило его, что в голове не осталось места на другие мысли. Лишь когда солнце закатилось, он осмотрелся.

Восемьдесят лет назад во всех квартирах и во всех домах в округе уже четверть часа горели бы зажженные женщинами свечи, знак того, что начался шабат, что надо воздержаться от всяческой работы, прочесть кидуш[158] и приступить к вечерней трапезе. Он взглянул вниз улицы Еврейской, в сторону замка, и вспомнил показанную ему Вильчуром запись с проплывающей в тумане фигурой.

Пожал плечами и зашагал в ту же сторону.

Книга эта (и не только эта) возникла благодаря моему брату, решившему связать свою судьбу с чудесной сандомежанкой Олей, из-за чего мне пришлось приехать к ним на свадьбу. Я влюбился в Сандомеж по уши и покидал его с твердым намерением написать роман, действие которого разыгрывалось бы именно здесь. Роман представлялся мне как детектив, а идею ввести в фабулу польско-еврейские отношения подкинула мне Беата Стасинская. Я глубоко признателен всем, кто пришел мне на помощь во время моего длительного пребывания в Сандомеже. И в первую очередь родителям Оли и их друзьям, а также пани Ренате Тарговской и пану Ежи Кшеминскому. За кропотливый труд при выслеживании в романе всевозможных ошибок и промахов приношу благодарность в первую очередь пани Марианне Соколовской, а также Марте Огродзинской, Марцину Масталежу и Филиппу Моджеевскому.

В работе я пользовался многими первоисточниками, однако самым главным остается сам город Сандомеж, куда отсылаю всех тех, кто хотел бы узнать об этом волшебном привисленском городе чуточку больше. Интересующимся легендой о ритуальном убийстве не помешает прочесть монографию Иоанны Токарской-Бакир «Легенды о заклинании кровью. Антропология поверья» (W.A.B., Варшава, 2008 г.). Из других важных для этого детектива книг следует назвать «Славу и хвалу» Ярослава Ивашкевича. Его романом я зачитывался в ходе написания «Доли правды», отголоски чего внимательный читатель найдет в книге. Добавлю, что все герои (ну, скажем, почти все; тут шлю поклоны Ярославу Клейноцкому и Марцину Вронскому) и все события вымышлены, за ошибки и намеренные искажения фактов и топографии несу ответственность только я, а то, что у меня Сандомеж превращен в мрачную столицу зверского преступления, ни в коем случае не свидетельствует о моем отношении к этому месту. Сандомеж для меня — самый восхитительный польский город.

Пасхальная октава — в католической церкви термин, объединяющий Пасхальное воскресенье и следующую за ним Пасхальную неделю. Заканчивается Пасхальная октава на следующее воскресенье, когда дополнительно отмечается праздник Божьего Милосердия.

«Видзев» — футбольный клуб из Лодзи, городе, в котором до войны жило много евреев.

Пуповины — обычай празднования рождения ребенка в день его появления на свет.

Царство Польское — территория Польши, находившаяся в унии с Российской империей с 1815 по 1832 год, ставшая впоследствии (с 1832 по 1916 год) частью империи.

Варшавское герцогство — государство, образованное в 1806 году из польских территорий, отошедших после второго (1793 г.) и третьего (1795 г.) разделов Речи Посполитой к Пруссии и Австрийской империи. Являлось протекторатом наполеоновской Франции и просуществовало до 1815 года, когда большая его часть была присоединена к Российской империи.

Галиция — коронная земля Габсбургской монархии со столицей во Львове. Образована после первого раздела Речи Посполитой в 1772 году.

Восточные Кресы — польское название (от слова kres — граница, край, рубеж) нынешних территорий Западной Украины, Белоруссии и Литвы, некогда входивших в состав Польши.

Древо Иессея — аллегорическое изображение родословия Иисуса Христа.

De domo (лат.) — дословно «из дома»; девичья фамилия.

Kwiecień (польск.) — апрель.

Genius loci (лат.) — гений места (добрый гений, дух-покровитель).

Бима — возвышенное место в центре синагоги, с которого читают Тору.

Арон а-кодеш (иврит) — синагогальный ковчег.

Округлое или овальное отверстие в стене или в своде для освещения помещения.

«Отец Матеуш» — польский сериал (2008 г.), снимался в Сандомеже.

Кавалерка — жилое помещение гостиничного типа (без кухни). Предназначается для холостяков. Дословный перевод с французского слова «гарсоньерка».

Олег Кузнецов — персонаж предыдущей книги 3. Милошевского «Повязанные», полицейский, выходец из России, весельчак и балагур, с которым Шацкий провел не одно следствие.

«Варшавкой» называют снобистскую, гламурную часть столичного общества.

На улице Очко в Варшаве находится больница с отделением патологоанатомии. В предыдущей книге («Повязанные») прокурор Теодор Шацкий частенько присутствовал там при вскрытии.

Скансен — здесь: музей под открытым небом. Название произошло от этнографического комплекса в Стокгольме.

Mysta — компьютерная игра. Прокурор Шацкий, как, впрочем, и сам автор, — большой знаток компьютерных игр.

Мирянин, помогающий священнику во время богослужения.

Small talk — легкая светская беседа (англ.).

Берт Хеллингер (р. 1925) — автор психотерапевтического метода, получившего название «семейной расстановки». В предыдущей книге Зигмунта Милошевского «Повязанные» прокурор Шацкий расследует дело об убийстве одного из пациентов в ходе лечения по этому методу.

У католиков вторая неделя после Пасхи, следующая после Пасхальной октавы.

Артур Жмиевский — польский актер. Одновременно снимался в двух сериалах — «Отце Матеуше» (в Сандомеже, где его герой ездит по своему приходу на велосипеде) и «В радости и в печали» (съемки проходили неподалеку от Сандомежа, вблизи Лесной Гуры).