Сюзанна Бэк - Искупление

Что, если они не поверят мне? Ведь прошло пять лет. Мои эмоции, ощущения, когда я думаю об этом убийстве, теперь не похожи на те, что были тогда. А если они подумают, что я лгу и не испытываю ни малейших угрызений совести?

Донита хорошо натренировала меня, играя роль прокурора и засыпая вопросами. Она сказала, что я готова побороться.

Жаль, что я поверила ей.

Итак, Донита сдержала свое слово, и я здесь, в крошечной, тесной камере тюрьмы графства, второпях пишу в желтом блокноте, который она любезно дала мне. После зачитывания фактов, о которых она говорила, сегодня перерыв в слушании моего дела.

Меня не удивила точка зрения стороны обвинения, которая была почти слово в слово как пять лет назад, высказана ими. В их глазах я все еще ревнивая, одержимая гарпия, которая никак не хотела принимать тот факт, что моему мужу нужно было немного времени после работы проводить со своими друзьями.

Донита была просто замечательна. Свои аргументы она привела четко, кратко, без лишних слов и чрезмерного драматизма. Она была профессионалом своего дела и великолепно подготовилась. Присяжные, которые были на этот раз, состояли из прекрасного сочетания мужчин и женщин (в прошлый раз суд присяжных состоял только из двух женщин, которые были и сейчас). Они жадно ловили каждое слово Дониты, и несколько раз мне казалось, что мы зацепили их, они бросали на меня взгляды, полные сострадания. По крайней мере, надеюсь, что так и было.

Сейчас мне нечем больше заняться, кроме как уставиться на стены и ждать сна.

Страх - плохой приятель, особенно, если впереди много времени. Прошло пять долгих лет, с тех пор, как я последний раз осчастливила это место своим присутствием, но страх все еще здесь. Но теперь он изменил свое направление: если пять лет назад я боялась, что попаду в тюрьму, то теперь я боюсь, что не выйду из нее. И в то же время, я также боюсь, что выйду из тюрьмы.

Ведь совсем недавно я спрашивала Айс, почему она просто не свалила куда-нибудь после первого освобождения ее из тюрьмы? Была ли я настолько наивной, чтобы быть снисходительной?

Сама возможность того, что это может случиться со мной, заставляла мой желудок сжиматься.

Моя семья отказалась от меня. Все мои друзья - заключенные. Все мои учебные достижения были также бесполезны, как и бумага, на которой они были отмечены. У меня нет дома, нет работы и денег. А еще... еще у меня все-таки есть это проклятое чувство, что все будет хорошо. То самое чувство, что было тут, со мной пять долгих лет назад, когда я сражалась за то, что называлось тогда моей жизнью. То самое чувство, что говорило мне, вопреки всему, что Айс все еще жива. Видите ли, что я обнаружила: жизнь продолжается, и неважно, как сильно порой мы можем не хотеть этого. Земля по-прежнему вертится. И если нам повезет, то мы сможем кое-чему научиться от жизни.

Я поняла, что любовь и дружбу, а также элементарное чувство общности можно найти и в самой глубокой дыре. Поняла, что порой хорошее может случаться, если ты хоть немного надеешься на это. Поняла, что свободу нельзя отобрать, если только ты не сдалась окончательно. Я поняла: неважно, что случится со мной в этой жизни, у меня хватит сил преодолеть это, приспособиться, а может даже преуспеть вопреки, а может быть и благодаря, невзгодам, выпавшим на мою долю. Стала бы я такой, какая сейчас, сильной, целеустремленной, если бы события пятилетней давности разрешились бы по-другому? Возможно. Возможно, однажды, я бы нашла в себе эту силу: силу оставить замужество, в котором не было любви, и мужа, для которого я была скорее как предмет обстановки, а не как партнер. Возможно.

Но без любви и поддержки Пони, Монтаны, Криттер, Сони, Корины и, больше всего, Айс, я бы точно не смогла реализовать то, на что способна. Я люблю их всех, очень люблю, и они всегда будут в моем сердце, неважно каким будет исход слушания моего дела.

Ладно, достаточно философии для одного вечера. Время ложиться спать, и посмотрим, смогу ли я одолеть бессонницу.

Мне снился сон.

Все началось, как и раньше в других снах, в огромном зале суда в присутствии всей обвиняемой стороны, как олицетворение моей вины. Но в тот момент, когда каждый шагнул вперед, чтобы бросить в меня камень обвинений, я поняла, что реагирую на все это по-другому. Я сознавала всю ответственность за свои ошибки, не отказывалась от гнета их злости за вещи, которые уже нельзя изменить. Быть может, я могла бы быть лучшей дочерью, лучшим другом и женой.

Теперь, оглядываясь на свою жизнь с высоты опыта и зрелости, возможно, тогда я бы сделала другой выбор. Но эти слова, эти признания, которые я когда-то говорила Айс, дали плоды в моей душе. Действия, которые я предпринимала, выбор, который осуществляла, все это шло от сердца доброй женщины. И я принимаю ответственность за все это. Признаю это. Я расплатилась за свои долги и прегрешения: после жизни под гнетом моих собственных переживаний и душевных мучений, я расплатилась за свою вину. И когда это произошло, все фигуры, которые обвиняли меня, просто исчезли прозрачной дымке. Это было неописуемое ощущение свободы. Дымка начала двигаться и переливаться разными цветами. Внешние контуры стали изменяться, стали более отчетливыми и, в конце концов, превратились в Айс. Ее лицо и очертания мерцали и сияли, а волосы развевались от дуновений несуществующего ветра. Ее улыбка озаряла комнату.

- Айс! - закричала я во сне, и волна радости захлестнула меня. Я побежала к ней, но она жестом остановила меня.

- Что? - спросила я, - Что такое?

- Ангел, я хочу попросить у тебя прощения, - ответила она, ее голос был настолько красив, что даже лучший концерт Бетховена не мог соперничать с ним.

- Прощение? За что?

- За то, что оставила тебя, ушла, не попрощавшись, без объяснений.

В моей голове пронеслась масса вопросов, которые я хотела бы задать ей, но я понимала, что это всего лишь сон. Поэтому я просто сказала: "Да", зная, что даже без объяснений и слов уже простила ее, и, как я видела по ее глазам, в которых светилась любовь, она простила меня.

Айс протянула свои сияющие руки, и я почувствовала, как сваливается тяжесть с моего сердца, когда она заключила меня в свои объятья, полные Тепла и Любви. Это был сон, но тело в моих руках было теплым и реальным, каждая линия, каждый изгиб, ее аромат, все было как во время нашего последнего объятья. Я начала плакать, потому что в этот момент больше всего на свете я не хотела просыпаться.

Чья-то рука легла сзади на мое плечо, пытаясь отвести меня от Айс. Но как я ни старалась крепче держать ее, очертания Айс стали снова расплывчатыми. Я почувствовала, как мои руки проходят сквозь нее.

- Нет! Вернись! Не оставляй меня снова!

- Ангел, - прозвучал голос в моей голове.

- Пожалуйста, Айс, вернись!

- Ангел, - повторил голос.

- Что-о? - зарычала я, поворачивая голову.

Донита, такая реальная, отступила назад, в ее темных глазах светилось удивление.

- Извини, что разбудила тебя, - мягко сказала она, - но тебе нужно быть готовой. Суд вернулся и вынес приговор.

- Приго... - я резко села на кровати, провела рукой по волосам, пытаясь протереть глаза ото сна. - Уже? А который час?

Мой адвокат посмотрела на свои золотые часы:

- Начало двенадцатого.

- Суд удалился на обсуждение в десять. Это плохой признак.

Улыбаясь, она слегка пожала мое плечо.

- Не все быстрые решения бывают в пользу прокурора, Ангел. Давай просто пойдем туда, - ее улыбка стала шире, - У меня такое чувство: тебе понравится то, что ты там услышишь.

Я свободна.

Я сидела на деревянной скамье около зала суда, ожидая, пока Донита закончит свою дискуссию с судьей (она заполняла бланк гражданского иска от моего имени по поводу ошибочного осуждения), сидела и просматривала свои записи, не могла оторваться от последней фразы, которую написала, читая снова и снова, все больше погружаясь в это.

Я свободна.

Это такое маленькое, незначительное слово, но если представить, что оно значит... Господи, да это целый мир! Пока я сидела на скамейке, обратила внимание на молодого человека с девушкой, которая скорее всего была его подругой. Они только что вышли из отдела дорожной инспекции (один любезный охранник сказал мне - удивительно, насколько по-другому к вам относятся, когда вы находитесь по эту сторону барьера. Да, а я почти забыла, каково это.), и направились к двери.

И тут меня как ударило. Ведь я могу сделать то же самое. Могу встать с этой шаткой, ужасной скамейки, пройти несколько шагов по этому начищенному полу, открыть стеклянную дверь и выйти на солнечную улицу. Могу пойти в любом направлении, начать гулять и не останавливаться, пока позволят мои ноги. Никакие засовы и решетки не будут больше удерживать меня, не будут ограждать меня от людей, а людей от меня.