Под знаком черепа - Наталья Николаевна Александрова

Адвокат поднял глаза к потолку и некоторое время любовался люстрой.

– И что? – не выдержал Олег. – При чем тут он?

– А он человек солидный, возможно, не слишком богатый, но умный и со связями. Вы же имели неосторожность угрожать бедной женщине, запугивать ее…

– Ее запугаешь, пожалуй! – угрюмо сказал Олег.

– Так или иначе, но вам придется выкупить у нее долю фирмы.

– Да за эти деньги, что она просит…

– Знаю, – сказал адвокат, – знаю. Но сделать ничего нельзя. Если вы хоть попытаетесь решить дело… хм… ну, не совсем законным путем… вы будете иметь огромные неприятности. Она всюду уже написала заявления – в полицию, в администрацию, в прокуратуру и бог знает куда еще. Так что вы должны бога молить, чтобы с ней ничего не случилось. Чтобы она под машину не попала или с лестницы не сверзилась.

– Так-то вы блюдете интересы клиентов! – Олег повысил голос.

– Дорогой мой, – Волосович нисколько не обиделся, – я могу со своей стороны поторговаться. Или уговорить ее на рассрочку платежа. Но готовьте деньги, в противном случае вы потеряете фирму. Вы поймите, на нее-то ничего нет. Кто ваша теща? Обычная пенсионерка, из имущества у нее – одна квартирка крошечная. Ни в чем она не замешана, ничем ее не прищучить. Со здоровьем у нее полный порядок, нигде на учете не состоит, я проверял. И времени у нее навалом. Тогда как вам медлить никак нельзя, у вас бизнес может накрыться. Долги опять же…

Адвокат посмотрел внимательно, и Олег в который раз скрипнул зубами – все знает, скотина, все вынюхал!

Олег и сам понимал, что проклятая баба обложила его со всех сторон, как волка на охоте.

– Господи, ну за что мне это, за что? – взмолился он.

Адвокат молча пожал плечами – он повидал на своей работе всякого, это еще не полный крах.

В своем офисе Олег тут же наткнулся на бухгалтершу.

– Ну что? – гаркнул он, опережая вопрос, достал ли он деньги, чтобы заплатить долги. – Что вы смотрите на меня как солдат на вошь? Чего от меня хотите? Не решил я этот вопрос, не решил!

– Я не по поводу денег, – спокойно ответила бухгалтер, – я заявление принесла. Увольняюсь по собственному желанию.

Олег едва не крикнул вслух, что она крыса, бегущая с корабля. Судя по всему, так оно и было, если бы он назвал вещи своими именами, ничего бы не изменилось.

Домой Олег вернулся не поздно – сил не было торчать на работе.

Он открыл дверь своим ключом и нахмурился: гремел телевизор, играла музыка, и слышался Танькин голос – она болтала по телефону, причем жутко орала, чтобы перекрыть остальной шум.

Он нарочно хлопнул дверью – никто не появился в прихожей. Олег немедленно разозлился – в последнее время любая мелочь могла вывести его из себя. Ну, сколько раз просил эту шалаву – сиди тихо, соседи уже жаловались. И смотрят на него косо – не успел жену похоронить, сразу же привел в дом эту…

Танька еще с соседкой умудрилась полаяться в лифте – та ей замечание сделала, чтобы жевательную резинку на пол не бросала. Неряха она жуткая, это точно.

Он взял Таньку секретаршей, потому что во время его отсутствия прежняя уволилась. Сразу же выяснились две вещи: Танька совершенно не умеет работать, зато может соблазнить его за три минуты. На собеседование явилась этаким цветочком, а на работу… – все сотрудники мужского пола просто обалдели. И вроде бы не до этого было Олегу, навалилось на него всего столько… Но с Танькой он смог расслабиться. Дура дурой, но в постели дело свое она знает, этого у нее не отнимешь.

Но после того как Танька перепутала нужные бумаги и нахамила по телефону двум важным клиентам, пришлось ее из фирмы убрать. Но Олег уже привык к ней, так Танька оказалась в его квартире.

В быту она дико его раздражала, по хозяйству не умела ничего делать – ни кофе сварить, ни яичницу пожарить. Она была жуткая неряха и лентяйка – предпочитала проводить все время у телевизора или болтая с подружками по телефону. В квартире стоял дикий кавардак, Олег вечно натыкался на Танькины лифчики и прокладки.

Осторожно ступая, он миновал прихожую и распахнул дверь гостиной. Танька валялась на диване, как всегда полуголая и растрепанная. Его она не заметила, с увлечением пялясь в экран телевизора. Олегу захотелось вдруг бросить в телевизор чем-то тяжелым, чтобы заткнулся наконец этот дурацкий ящик. Сжав зубы, он нашел на столе пульт и выключил телевизор. Затем оторвал от Танькиного уха мобильник и едва сдержался, чтобы не раздавить его ногой. Танька нисколько не обиделась.

– Алик, ты прише-ол… – протянула она, обратив на него свои голубые и абсолютно пустые глаза. – Так ра-ано…

– А ты кого ждала? – вызверился он. – И выключи сейчас же эту чертову музыку!

Танька молча встала с дивана и задела многочисленные баночки и коробочки. Оказывается, она делала педикюр, и теперь малиновый лак расплывался по обивке.

– Черт знает что! – рявкнул Олег. – Ты можешь быть хоть немного аккуратнее?

– Че ты орешь? – мигом завелась Танька, уперев руки в бока. – Че ты заедаешься? Подумаешь – диван!

Далее она обрисовала в доступной форме, где она хотела бы видеть этот диван и самого Олега. В этом плане Танька за словом в карман никогда не лезла.

– Выгнать заразу? – тихо спросил сам себя Олег. – Да лень…

Выговорившись, Танька присмирела. Она наклонилась, собирая свои причиндалы, и Олег едва сдержался, чтобы не пнуть ее в обширный зад. Танька была полновата, возможно, именно этим объяснялась ее сексапильность. Она, кстати, нисколько по этому поводу не переживала и бесконечно что-то жевала – то чипсы, то печенье, то орешки. Нормальной еды в доме не было никакой.

Олегу есть не хотелось. Ему хотелось выпить. В гостиной был жуткий беспорядок, в спальню он решил и не соваться – знал, что встретит там разобранную кровать с мятыми простынями, воняющими потом.

Он пошел в третью комнату, которую в свое время Надя планировала отвести под детскую. Тоже еще выдумала – ребенка ей подавай! Нарожают дармоедов, а он корми!

Сейчас в комнате был относительный порядок, Танька туда не заглядывала. Олег приткнулся на диван и тяжело уставился на пыльные занавески. Через некоторое время Танька принесла бутылку и стаканы. Олег присмотрелся – халатик на ней был знакомый.

– Опять носишь