Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 5. Освобождение шпиона

— Приедем домой, первым делом приму нормальную ванну, — сказала Анна. — Горячую ванну. С солью, пе­ной, массажем и прочими приятностями. И с тобой, конечно.

Лернер молчал.

— Не представляю, как они живут здесь, в этом Заозерске, — продолжала Анна. — И вообще. Всю жизнь вот так... Им-то возвращаться некуда.

— Сколько на одометре? - перебил ее Грант.

— Девятнадцать километров семьсот, — сказала она.

Он сверился с часами: 9-40. В пределах допустимого.

Сделал карандашные отметки на карте, фиксируя мес­тонахождение участников «Рок-н-ролла».

Раз-два-три-четыре... Раз-два-три-четыре... Дири­жер умело поддерживал ритм пьесы.

Волновался он зря. Серая «тойота» подъехала к крыльцу, когда на часах у Мигунова было ровно 9-30.

Он открыл переднюю пассажирскую дверцу:

— Вы Гриша? От Маши?

Никогда в своей шпионской жизни он не пользовал­ся столь незамысловатым паролем.

Сидящий за рулем крепкий мужичок осклабился, обнажая железные зубы.

— Точно! Маша прислала! Хорошая у тебя племянница...

Похоже, на этом его словарный запас был исчерпан.

«Зенит» понял, почему отклонили его предложение сделать паролем строчки из припева «Тюремного рока».

На заднем сиденье вместо теплого пледа, подушки, пакета с бутербродами и термоса с кофе лежали какие- то коробки и запчасти. Мигунов сел рядом с водителем, и машина тронулась с места, развернулась и ходко вы­скочила на проспект.

— Я пришел слишком рано. Думал, вы уже уехали, — проговорил Мигунов охрипшим голосом. Его бил озноб.

— Не-е-е, я всегда точный...

Шофер, не отрывая взгляда от дороги, протянул ру­ку и открыл перчаточный ящик.

— Тут она тебе бутылку передала. Ну, бабец — огонь! И знает, что мужику нужно...

Мигунов достал маленькую плоскую бутылку «Катти Сарк», отвинтил крышку, сделал длинный глоток. Он успел забыть вкус виски, да и вообще вкус спиртного. Сейчас вместе с обжигающим теплом, отдающим соло­дом и хлебом, к нему словно возвращалась память о прежней жизни.

Неужели удалось?! За окном простиралась бес­крайняя свобода, мелькали дома, деревья, люди. Го­лова кружилась. Ему хотелось петь, прищелкивая пальцами, и раскачиваться на сиденье. Let’s rock! Everybody let’s rockl.. Он сделал еще несколько глот­ков.

— Я люблю виски, — сказал Мигунов.

— А я никогда не пробовал, — посетовал водитель. - И сейчас нельзя —.за рулем ведь...

Железнозубый мужичок достал из кармана теле­фон, набрал номер, губы сами расплылись в широкой улыбке.

— Здравствуйте, Маша! Это Гриша. Я забрал вашего дядю. Только что повернули с Дзержинского, скоро вы­едем на шоссе.

Он рассмеялся.

— Ему ваше виски понравилось. Как говорится, впрок пошло!

Беглец откинулся на спинку сиденья и сделал еще глоток.

США, Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ

— Я понял, сэр. Есть, сэр! — Паркинсон осторожно опустил трубку.

Три пары глаз уставились на него, пытаясь угадать ответ.

— Кто поддерживает прямую связь с Грантом? — спросил Паркинсон.

— Я, сэр! — ответил Фьюжн напряженным голо­сом.

— Командуйте отбой. Пусть возвращается на базу.

— На базу, сэр? — потрясенно переспросил Фьюжн.

— Вы меня слышали. Операция «Рок-н-ролл» пре­кращена в связи с ее нецелесообразностью и повышен­ным риском для исполнителей.

— Слушаюсь, сэр! — ответил Фьюжн.

Окрестности Заозерска

Через минуту в кабине «судзуки», мчащегося на юг от Заозерска, раздалась резкая трель. Звонил личный телефон Лернера Гранта — маленький, плоский, лежа­щий в куртке, в дальнем потайном кармашке, всегда За­крытом на «молнию». Лернер открыл замок, достал ап­парат, глянул на высветившуюся на экране надпись: «Номер не определен».

— Я слушаю.

— «Рок-н-ролл» закончен, — прозвучала кодовая фраза. — Возвращайтесь домой первым автобусом. Пас­сажиров не брать. Как поняли?

— Вас понял, — сказал Лернер. — Возвращаемся... Пассажиров не берем...

— Удачи, - сказали в трубке и дали отбой.

Лернер положил телефон обратно в кармашек. Он не

проявлял никаких эмоций.

— Почему? — спросила Анна.

— Не знаю, — он не выглядел ни удивленным, ни рас­строенным. Только губы сжаты плотнее обычного. — Уходим сами.

Она кивнула, тоже не проявляя никаких эмоций. И взяла телефонную трубку, которая лежала у нее на ко­ленях.

Отвыкший от алкоголя Мигунов опьянел довольно быстро, и это было кстати. Кровь быстрей побежала по жилам, нервы расслабились.

— Включи музыку, — попросил он.

Мужичок нажал кнопку на панели, заиграло радио. Какой-то модный российский певец уверял, что невоз­можное — возможно. И что-то там — «неосторожно»...

— Дай я поищу что-нибудь другое, - сказал Мигунов.

— Ищи, — разрешил шофер.

Мигунов покрутил ручку настройки. Зашелестели, засвистели каналы. Женский голос, тоже на русском, про дорогу что-то. Свет в конце тоннеля, преграды, на­грады... Бред собачий.

— А что-нибудь классическое есть? — спросил Мигу­нов. — Рок в смысле? Старый добрый рок-н-ролл?

Шофер рассмеялся.

— Откуда? Ты еще буги-вуги вспомни!

Мигунов взял с приборной панели пачку «Лаки Страйк», покрутил в пальцах сигарету, понюхал. Заку­рил, откинулся на спинку сиденья. Хмель продолжал кружить голову. Мимо пронеслись последние город­ские постройки, звук шин поменялся на более высокий и громкий — началась бетонка. Они выехали из города и мчались по шоссе.

— Сам я в этом не понимаю ничего, - подал голос шофер. — Я вообще музыку как-то... Новости, футбол в основном. Да и то времени нет особо.

Он посмотрел на часы, чуть придавил педаль акселе­ратора.

— У вас же там какой-то автобус уходит, верно? Но мы успеваем...

— Хорошо, — сказал Мигунов.

Он оглянулся, посмотрел в заднее стекло. На шоссе было пусто. Ни погони, ни «хвоста».

— Сколько нам еще ехать?

— Минут двадцать, не больше, — сказал шофер.

Двадцать минут. Каких-то двадцать минут. И - во­семь лет. В голове у него сама собой закрутилась старая, еще из молодости, пластинка.

Сьюзи Кью, Сьюзи Кью... Скажи, что будешь мне вер­на, Сьюзи Кью...

Внутри у Мигунова творилось что-то непонятное. Хотелось и плакать и смеяться одновременно. Серд­це то и дело сбивалось с ритма, по коже бегали му­рашки... Он был счастлив. Через двадцать минут он сядет в вертолет и; когда тот наберет высоту, попро­сит пилота сделать круг и пролететь над Огненным Островом. Он откроет дверцу и плюнет вниз. И про­орет туда что-нибудь... Пошлет их всех подальше. Проклянет. Об этом он мечтал все эти годы. Мечта казалась такой же несбыточной, как если бы он хотел полететь в космос. Или встретиться с живым Элви­сом. Но эта мечта сбудется. Очень скоро, через ка­ких-то двадцать минут.

— Элвис поет, что любит девушку по имени Сьюзи Кью, - произнес Мигунов, не замечая, как по щекам бегут слезы.

— Что? — не понял шофер. — Какой Элвис?

— Неважно. Парень поет, что любит ее, свою Сьюзи Кью. Что у нее красивая походка, она красиво поет. И она будет ему верна, и никогда его не бросит...

— Враки это все, — шофер мрачно усмехнулся, — Ес­ли красивая, значит, будет изменять. И тогда он ее бро­сит, если мужик. А если тряпка, то станет терпеть, но она его все равно бросит.

— Много ты понимаешь, — сказал Мигунов,

У шофера зазвонил телефон, он взял трубку.

— Але? Да, это я... Тринадцатый километр проехали. Что? Где? Сейчас найду. Прямо у указателя? Ладно. А вы где? А-а-а...

Он спрятал трубку обратно в карман и сбавил ско­рость, что-то высматривая на обочине.

— Вот здесь, — он резко притормозил у столба с си­ней табличкой «14».

— Выходи, братан, Маша тебя здесь заберет. Она уже подъезжает, через пять минут будет.

Мигунов продолжал сидеть, переводя вопроситель­ный взгляд с полупустой бутылки виски на водителя и обратно.

Шофер перегнулся через его колени, протянул руку, открыл пассажирскую дверцу.

— Выходи, друг. Будь здоров. Удачи!

Мигунов вышел из машины.

Дверца захлопнулась, «тойота» тронулась, выбрасывая из-под колес гравий. Развернулась и уехала в сторону го­рода. Мигунов остался стоять на обочине, сжимая в руках бутылку «Катти Сарк». Он огляделся по сторонам. Вокруг шелестела густая тайга, ощутимо тянуло холодом. Деревья подступали близко к трассе, ни опушки, ни прогалинки, где здесь может сесть вертолет? Прямо на шоссе, что ли? Или, как в старом кино, ему будут сбрасывать веревочную лестницу? Да нет, ерунда! Впрочем, ему не о чем заботить­ся: «цирульники» свое дело знают...

Он еще отхлебнул из бутылки и стал ждать.

Легкий вертолет «Робинсон Р44» приземлился на просеке ровно в 9-47, как и требовалось по плану Гран­та. Двигатель щЗЬдолжал работать, несущий винт моло­тил воздух и гнал желтовато-зеленые волны по траве. На посадку и взлет отводилось минимальное время - пятьдесят секунд, точно отмеренных и проигранных Дирижером.