Андрей Троицкий - Удар из прошлого (Напролом)

– Пожалуйста… Пожалуйста… Я не хотел.

Обжигающий животный страх поднял Казакевича на ноги. По щиколотки провалившись в грязь, он подпрыгнул, глубоко впился пальцами в рыхлые стенки могилы. Комья глины посыпались вниз. Прямо над головой Казакевича ослепительно белая молния разрезала надвое узкий прямоугольник черного неба. Казакевич отчетливо увидел Девяткина с пистолетом в руке. Девяткин стоял на краю могилы, опустив вниз ствол пистолета. Прокатились раскаты грома, будто со склона горы сорвался каменный поток.

– Дай я его, – крикнул Тимонин.

Казакевич ослеп от страха. Он, поднял кверху лицо, мокрое то ли от дождя, то ли от слез, то ли от крови. Снова подскочил на месте, безотчетно пытаясь достать пальцами верхний край могилы, словно в этом было спасение. Поскользнулся, упал, утонул спиной в грязи, запутался в плаще. Три коротких выстрела хлопнули где-то наверху. Казакевичу обожгло грудь и живот. Он перевернулся на бок, застонал. Наверху уже чавкали лопаты, вниз летели комья мокрой глины.

Казакевич хотел крикнуть своим убийцам, что он ещё жив. Что закапывать его рано… Нельзя закапывать… Он открыл рот, глотнул сырой воздух, но не смог вымолвить ни звука. Тяжелая земля накрывала Казакевича слой за слоем.

Эпилог

В первых числах августа Тимонин вышел на службу. По деловым партнерам и знакомым мгновенно разнесся слух, что Леонид Степанович появился на рабочем месте. Под мелочными надуманными предлогами в кабинет генерального директора стали просачиваться подчиненные. Затем в коридорах и курилках обменивались мнениями. Сходились на том, что Тимонин после отпуска совсем не загорел и заметно похудел. Однако выглядит неплохо, а худоба, спортивная подтянутость, всегда красили Леонида Степановича.

К полудню телефон Тимонина раскалился от звонков, а язык распух от бесконечных разговоров. Любопытным он отвечал, что был в отпуске, но не за границей. Нашел прекрасное тихое местечко на берегу Онежского озера. Рубленая изба, маленькая пристань, две лодки и никаких городских удобств, спаси от них Господи. И там, в полном уединении, Тимонин якобы ловил спиннингом щуку, читал книги, плавал на байдарке. Чтобы полностью оторваться от суетной столичной жизни, не включал телевизора, а по радио слушал только прогнозы погоды. Короче, благодать.

Каждый разговор Тимонин заканчивал словами: «Если бы не комары, прожил бы там ещё месяц». Ближе к обеду раздался тот звонок, которого Тимонин ждал с самого утра. Звонила жена Казакевича Серафима Алексеевна. Из вежливости она поинтересовалась, где пропадал Тимонин. И услышала все ту же гладкую, почти романтическую историю о рыбалке, избе, лодке и крупной щуке, мясо которой пахнет донной травой.

– Если бы не комары, – закончил повествование Тимонин. – Я бы в Москву совсем не вернулся.

Серафима Алексеевна всхлипнула, рассказ о рыбалке её быстро утомил.

– Пятый день пошел, как исчез мой муж, – сказала она. – Не появляется ни дома, ни на работе. А сегодня я получила от него телеграмму. С Кипра.

– Да, как раз об этом я и хотел с вами поговорить. У нас, знаете ли, одни и те же проблемы. Моя жена исчезла неделю назад и тоже нигде не появляется. Впрочем, это не телефонный разговор. Разрешите, я со своим юристом подъеду к вам, скажем, в шесть вечера.

– Лучше в половине седьмого. Я как раз успею вернуться с работы.

– Ах, совсем забыл, вы же ходите на службу. Тогда в семь.

В назначенный час Тимонин в сопровождении Девяткина, которому нынешним вечером предстояло исполнить роль юриста, вошел в квартиру Серафимы Алексеевны Казакевич.

В прихожей их встретил Петя, брат хозяйки, Он провел гостей комнату и усадил в кресла. Серафима Алексеевна успела вернуться с работы, всплакнуть и, смыв слезы, припудрила носик. Придвинув стул к журнальному столику, она выложила перед Тимониным сложенную вдвое международную телеграмму.

– Вот, почитайте. Что прислал.

Тимонин развернул листок, пробежал глазами текст: «Серафима, я ухожу от тебя. Навсегда уезжаю из России, потому что встретил истинную любовь. Я не рассчитываю на твое понимание, но чувство к этой женщине сильнее моей натуры. Сергей»

– Ну, что скажете? – Серафима Алексеевна развернула носовой платок. – Как вам это называется?

Тимонин выглядел печальным, хмурым. Не спеша с ответом, он опустил глаза, сделал долгую паузу и, наконец, сказал:

– Дело в том, что истинная любовь Казакевича – это моя жена. Пока я отдыхал и набирался сил для работы, он увел Ирину. Да, да, не удивляйтесь… Я и раньше подозревал, что между ними была связь. Но никак не думал, что все зайдет так далеко. Своевременно расставить все точки помешала моя проклятая занятость.

– Боже, – Серафима Алексеевна всплеснула руками. – Боже…

– Такова жизнь, – покачал головой Тимонин. – Креплюсь. Чего и вам желаю.

– Тебе нужно успокоительное? – Петя подлетел к сестре.

– Отстань.

– А вам? – обратился к Тимонину Пятя.

– Разрешите, я продолжу, – сказал Тимонин. – Как раз в тот день, когда я вернулся из отпуска, ваш муж набрался смелости и сам рассказал мне все. И предложил некую сделку. Условия таковы. Я передаю ему в доверительное управление все активы нашей фирмы, недвижимость, оборотные средства. Кроме того, он получает право визирующей подписи на банковских документах. Казакевич вместе с нашими юристами заблаговременно оформил все бумаги.

Брат хозяйки Петя внимательно слушал разговор, стараясь не упустить ни единого слова. У Пети было прекрасное настроение, у него кончились выделения, поэтому семейные проблемы сестры как-то отошли на второй план. Петя вернулся на квартиру сестры пару часов назад. Последние три дня он не вылезал из постели дорогой красивой проститутки и считал это романтическое приключение достойным финалом своего московского отпуска.

Тимонин повернулся к Девяткину:

– Юрий Иванович, покажите документы.

Бессловесный Девяткин раскрыл портфель, положил перед Серафимой Алексеевной тонкую стопку документов, но женщина даже не прикоснулась к бумагам. Зато Петя встал с дивана, вчитался в текст.

– Так вот, ваш муж предложил мне эту сделку, – продолжил Тимонин. – Он получает в руки компанию. И делает, так сказать, жест доброй воли. Отступается от моей жены. Я, признаться, был в растерянности, даже готов был согласиться на это дикое предложение. Но потом заподозрил обман. Казакевич получит все, но я не верну жену. Короче, я сказал «нет». На следующий день моя супруга улетела за границу. За ней последовал ваш муж.

– Бывший муж, – поправила Серафима Алексеевна.

– Он подделал мою подпись и перевел за границу крупные денежные суммы, – Тимонин повернулся к Девяткину. – На красивую жизнь. Покажите банковские документы.

Девяткин выложил на стол новые бумажки. Петя, уткнувшись в копии банковских проводок, долго водил носом по сорочкам.

– Ни фига себе, какой подлец, – Петя нагнулся над сестрой. – Я всегда тебе говорил, что твой муж сексуальный маньяк. И вообще сволочь первосортная. Я ему недавно говорю, мол, плохо себя чувствую. А он мне отвечает в издевательском тоне: сходи, Петя, в Большой театр. Мразь. Погань.

– Замолчи, – прошептала Серафима Алексеевна.

– Не замолчу, – крикнул Петя. – Твой бывший муж сидел на мешках с деньгами. Тратил их на свои половые удовольствия. Завел себе целый гарем. А тебя заставлял на службу таскаться. Вкалывать за мизерную зарплату. Гнида он. Давить таких надо. Я всегда тебе говорил, я тебя предупреждал, что так все и кончится. Предупреждал…

Тимонин решил вставить слово.

– Действительно, теперь вы можете не работать ради денег. Вы, Серафима Алексеевна, после разрыва с мужем стали весьма состоятельным человеком.

Казакевич промолчала. Петя забегал по комнате, хватаясь руками то за голову, то за сердце. Серафима Алексеевна робко заглянула в глаза Тимонина.

– Я понимаю, как велика боль утраты, – сказала она. – Банально звучит, но время лечит и не такие раны. Мне очень жаль, что все так сложилось. А может… Может, все к лучшему. Оказывается, вы очень добрый чуткий человек.

– Возможно, – Тимонин впервые позволил себе улыбку. – Но никому об этом не говорите. Доброта у нас не в почете.

В начале девятого гости покинули дом покойного Казакевича, спустились вниз и сели в машину. Петя из окна наблюдал, как от подъезда отъезжает роскошный темный «Линкольн».

– Вот бы тебе такого мужа, как этот Тимонин, – повернулся к сестре Петя. – Это наш человек. С большой золотой буквы мужик.

– Да, он хороший, – Серафима Алексеевна промокнула глаза платком. – Очень добрый.

Тимонин и Девяткин развалились на заднем сиденье «Линкольна». Но дорога впереди была не столь долгой, чтобы вдоволь насладиться комфортом новенькой иномарки.

– На Казанский вокзал, – скомандовал Тимонин водителю.