Даниил Корецкий - Адмиральский кортик

Золотов чуть заметно улыбнулся.

- Вижу ваше разочарование. Действительно, до сих пор я не сказал ничего нового и открытия не совершил. Но не торопитесь с выводами. Давайте препарировать дальше тончайшую, трепетную материю чувств. Итак, с робкими все ясно, но парадоксальный факт - то же самое, хотя и в несколько другой форме, мы наблюдаем и у вполне нормальных, развитых, смелых людей!

Он склонил голову набок, чтобы лучше воспринимать производимый эффект.

- Да, да, да! Смотрите: он и она. Познакомились. Первый поцелуй. Признание в любви. Близкие отношения. Все хорошо, все нормально. Но вдруг разрыв - и для нашего героя он оборачивается трагедией! Помилуйте, почему? Ты же мужественный парень, с сильным характером! А вокруг столько девушек - брюнеток, блондинок, худых и полных. Среди них так легко найти замену отвергнувшей подруге. Они не хуже ее, многие даже лучше!

А он отвечает: "Я ее люблю, других мне не надо!" Что же такое любовь? Вонзаем грубый скальпель исследователя еще глубже, в святая святых...

И что окажется? Влюбленный находится в плену иллюзий! Коль он объяснился своей избраннице, стал близок ей, так сказать, раскрылся, то этим связал себя по рукам и ногам! И теперь его помыслы только о той, с которой достигнуто единство душ!

Искать замену для него оказывается труднее: надо начинать все сначала, заново устанавливать контакт, вновь открывать душу! Человек натыкается на психологический барьер и, сам того не подозревая, приобретает комплекс, низводящий его до уровня того самого стыдливого неудачника!

Как вам нравится такой подход к проблеме?

В голосе чувствовалась скрытая гордость.

- По-вашему, любовь сродни комплексу неполноценности?

- Безусловно. Человек без предрассудков никогда не застрелится из-за несчастной любви! Да у него и не может такого быть, у него всегда любовь удачная - не с той, так с этой!

- Вот вы и свели все к физиологии.

- Вовсе нет! - Он сделал паузу. - Но вернемся к нашим баранам. Простите за неудачный каламбур. Федор привязался к Зойке, и в этом была его беда. Когда она дала ему отставку, надо было найти другую - и дело с концом! Но ему проще идти протоптанной дорожкой... Переживал, конечно, здорово... Я когда на это посмотрел, сразу понял: девка, в которую он влюбится, сможет из него веревки вить...

- Поэтому вы и познакомили его с Вершиковой, на которую имели влияние?

Золотов поперхнулся и остро глянул на меня.

- Что вы хотите этим сказать? Во-первых, ни с кем я его не знакомил, во-вторых, с Вершиковой у меня нет никаких отношений... С чего вы взяли про влияние?

- Мне известно, что у вас были какие-то дела с Петренко. Расскажите о них подробнее.

- Дела? - Вначале он удивился. - Ах, да... Ну, "дела" - это слишком громко сказано... Федор собирался в мореходку поступать. А я ему обещал помочь немножко - программу достать, учебники, про конкурс там узнать или проходной балл... Успокаивал его, одним словом...

- А что хотели получить взамен?

Вопросы у меня сами собой получались короткие, напористые и злые. Обычно я не прибегаю к такой манере допроса. Видно, рассуждения Золотова, хотя и небезынтересные с точки зрения характеристики его личности, но довольно противные, вывели меня из обычного равновесия.

Он опять удивился.

- О чем вы просили Петренко? Даже уговаривали его?

- Ну, знаете, - Золотов изобразил полнейшее недоумение. - Своими догадками вы ставите меня в тупик...

Недоумение выглядело убедительно. Артист! Видно, сказываются долгие годы репетиций. Начал он тринадцать лет назад: позвонил в соседнюю школу, представился инструктором райкома комсомола и объявил, что надо собрать с учеников по тридцать копеек на защиту зеленых насаждений. Ему поверили, и деньги были собраны даже раньше намеченного срока. Это обстоятельство и погубило тщательно продуманную операцию: из школы позвонили в райком, и обман раскрылся. Когда в условленный день Золотов пришел за добычей, его ожидала милиция.

Наверное, мои мысли как-то отразились на лице, потому что Золотов вдруг умолк и тут же широко и дружелюбно улыбнулся.

- Впрочем, что это я? Задача следователя и состоит в том, чтобы выдвигать догадки. У вас они называются версиями, правда?

- Догадка отличается от версии так же, как содержимое вашего бара от этикеток на бутылках.

Открытая улыбка исчезла в мгновение ока.

- А задача следователя - доказывать определенные явления, события, факты. Выдвижение версий - только способ достижения этой цели. Хотя, признаться, я не способен придумать ни одной версии, объясняющей все ваши фокусы.

Есть люди, которых невозможно смутить самыми очевидными, убийственными фактами, так же как невозможно уложить на лопатки куклу-неваляшку. Золотов относился к их числу. Минутная растерянность прошла, и он вновь улыбнулся как ни в чем не бывало...

- Что делать - грешен! Но это не моя вина. Я сам - жертва экономических и психологических противоречий. Судите сами: люблю, чтоб все было красиво. Сигареты - фирменные, спиртное - из известных подвалов... Словом, определенный уровень... Но сталкиваешься с суровой действительностью: всего этого так просто не купишь, а на толчке - дорого! Получаются своего рода "ножницы"...

Он растопырил средний и указательный пальцы...

- Говоря по-простому, возможности не соответствуют желаниям. А если придерживаться психологической терминологии, у меня повышенный уровень притязаний. Что же делать?

Золотов наставил на меня указательный палец, можно было бы сказать, "как пистолет", но толстый, с обгрызенным ногтем, он больше напоминал сардельку.

- Приходится прибегать к компенсации. В красивую заграничную бутылку наливаю дешевого, имеющегося в изобилии вина... И волки сыты, и овцы целы. Конечно, испытываешь некоторое недовольство собой, этакий дискомфорт. Но что делать... Как-то успокаиваешь сам себя: дескать, "это последний раз" или там "ничего, наступят лучшие времена".

- А вы не думали, что "компенсация" подобного рода перейдет в привычку? И с каждым разом неприятных ощущений будет все меньше и меньше, а когда появится возможность купить настоящий "Камю", вы предпочтете налить в испытанную бутылку все тот же коньячный напиток?

Я ожидал увидеть прежнюю бесшабашную улыбку, но реакция Золотова неожиданно была другой.

- Представьте, думал. - Он стал печальным и, по-моему, на этот раз не притворялся. - Такие игры засасывают, как омут. И есть риск превратиться в дешевого фраера, скаредного, ничтожного и жалкого. Я знаю много подобных людишек... Но мне такое не грозит.

- Так думает каждый. Упомянутые дешевые людишки тоже были уверены уж кого-кого, а их в омут не затянет.

- Я понимаю. Человеку свойственно примерять на себя только успех, славу, ордена, почет и уважение... Болезни, слабости и неудачи всегда проецируются на других... И все же! - Он опять взбодрился. - Я рассчитываю на выигрыш. И эти проделки с портвейном - для меня дело временное. Настанет момент, и я смогу угощать своих гостей самым лучшим, качественным и дорогим. Только что это изменит? Для них - ничего, они и сейчас с удовольствием жрут "чернила", да еще нахваливают... Свинье все одно желуди или кетовая икра - лишь бы брюхо набить. Для меня - да! Другая самооценка, другое ощущение жизни...

- Вы считаете себя на голову выше окружающих?

- К сожалению... Не знаю, как вас, а меня окружают далеко не лучшие представители человеческого рода. Можно сказать - отбросы!

Я несказанно удивился.

- Но вы же их сами выбираете!

- Да мне и удобнее со всякой швалью - не надо церемониться, можно вести себя как захочется, к тому же они послушны... Правда, иногда бывает противно...

- И что же тогда?

- А ничего. Противно, но привычно. Дашь по морде кому-нибудь для разрядки - и все. А тот еще боится, как бы я зла не затаил. У них же ни ума, ни фантазии, поэтому со мной и интересно. Можно закурить?

Золотов совсем освоился в кабинете следователя и даже предложил мне сигарету. После первой затяжки он с силой выпустил тонкую струю дыма и тут же разогнал его рукой.

- Честно говоря, надоело мне все. У человека очень узкий диапазон удовольствий. Еда, выпивка, женщины... Все уже было, все приелось... Есть фармазоны, щеголяющие присказкой "воровать - так миллионы, спать - так с королевами!". А сами сшибают копейки и мятые рубли, таскаются с грязными шлюхами... Да и где их взять, королев? Утонченность, внутренняя культура этого не купишь, как платье, дубленку или туфли.

- Скажите, Золотов, о каком выигрыше вы говорили? После чего жизнь другая настанет и портвейн в прошлое уйдет?

Он опять остро взглянул мне в глаза.

- Да это же абстракция! Аллегория! Может, на скачках выиграю...

Золотов снова стал самим собой - веселым и добродушным рубахой-парнем.

Но, подписав протокол, он, немного помедлив и стараясь, чтобы это получилось естественно, спросил:

- Когда можно на дачу спокойно пойти?