Ольга Баскова - Вуаль темнее ночи

– А ну уберите собаку! – прогремела она. Ее голос неприятно резал уши.

– Мы уберем ее только в одном случае, – пояснил Петя и обратился к девушке: – Будьте добры пройти с нами.

Она съежилась.

– Но почему я должна это сделать? Кто вы?

Прохоров вытащил удостоверение.

– Полиция.

Девушка бросила испуганный взгляд на женщину, словно ища у нее поддержки. Та сразу смекнула, в чем дело.

– Из-за Ромки, – вставила она. – Только зря вы Верочку пугаете. Моя девочка ему плохого не сделала. А если хотите найти убийцу, так опрашивайте всех. Вряд ли вы найдете хоть одного, кому этот хлюст нравился.

– Правда? – удивился Петя. – И чем же он не угодил вам, например?

Дама поправила прическу, которая совсем не шла к ее широкому красному лицу.

– Мне-то конкретно он ничего плохого не делал, только смотреть, как Ромка над нашими девчонками издевался, сил не было. Поматросит и бросит – так, кажется, говорят. А матросил он со многими. Только я не сплетница какая и никого не выдам. Вы полиция, вы и ищите. По мне, так поделом ему.

– Если вы считали, что Бучумов нарушал уголовный кодекс, то были обязаны сообщить нам, – вставил Кошелев. – Но расправляться с ним так, чтобы восстановить справедливость, – это противозаконно.

Женщина поджала губы и отвернулась.

– А, что с вами говорить… короче, ищите. А ты, Верочка, иди с ними и все расскажи. Они убедятся, что ты ни при чем, и тебя отпустят.

– Мы могли бы поговорить здесь. – Прохоров огляделся по сторонам. Сегодня старший лейтенант впервые побывал в двух священных местах театра – гримерке и бутафорском цехе. И все вызывало в нем интерес. Раньше он кое-что слышал о профессии бутафора. Подруга его матери Людмила Алексеевна работала в театре. Она многое и рассказывала о своем необычном труде. Представителям этой профессии приходилось иметь дело с самыми разными материалами: бумагой, картоном, тканью, веревкой, деревом, пластмассой… Всевозможные клеи и краски – не исключение. Именно поэтому работа бутафоров считалась опасной для здоровья, и им полагалось молоко за вредность – по пол-литра в день, которые выдавали в магазине неподалеку от театра. Правда, норму можно было получать и другими молочными продуктами: йогуртами, сливочным маслом, сыром, глазированными сырками – кому что по душе. Как и в любой профессии, у бутафоров были свои маленькие секреты. Например, изготовление бутафорского золота являлось целым технологическим процессом. Создавая золотую цепь для короля из «Принца и нищего», Людмила Алексеевна использовала вьетнамские занавески из соломки. Каждое кольцо, выражаясь бутафорским языком, она «запоталила»: наложила поверх звеньев цепи золотистую типографскую фольгу, прежде прогрунтовав ее клеем ПВА, после этого «новорожденное» золото слегка затонировала коричневым спреем для придания ему «старины». Увидев раскиданные по комнате разнообразные предметы, Петя не удивлялся такому беспорядку. Он знал: при изготовлении бутафорского реквизита в ход идет все, что угодно: старые куски ткани, обоев, обрезки меха, проволоки, поролона – всего не перечислишь. Весь этот «мусор» можно превратить в абсолютно любую вещь – насколько хватит фантазии. Если распустить большую малярную кисть, то из щетины получатся отличные борода и волосы, много кистей – наберешь и ворох сена, а покрасишь щетину зеленой краской – получится сочная трава.

– Ваша профессия называется бутафор? – обратился он к девушке.

– Бутафоры мы, верно, – отозвалась ее коллега, стоя на пороге. – Пятнадцати минут вам хватит? Я пойду что-нибудь в буфете перекушу. Но еще раз повторяю: вы Верочку не трогайте. Она прекрасная девочка.

Когда за дамой захлопнулась дверь, Петя повернулся к Олегу:

– Ну, спасибо тебе. Думаю, помощь Тиля пока не нужна. Это ведь вы сделали? – он поднес фотографию к ее побледневшему лицу.

Бедняжка развела руками:

– Но вы об этом уже знаете. Раз здесь…

– Теперь мне действительно тут нечего делать, – Олег потянул пса за поводок. – Пошли, Тиль.

Собака вильнула хвостом на прощанье, и кинолог со своим четвероногим другом тихо удалились. Вера попыталась улыбнуться:

– Какая умная… Это она меня нашла?

– Она, – подтвердил старший лейтенант и уселся на стул. – Вернее, он, Тиль. Значит, вы признаете, что испортили фотографию Романа Бучумова и подкинули ему в гримерку?

Вера закусила губу:

– Да, признаю. Но я его не убивала.

Прохоров вздохнул:

– Вы понимаете, что вы – первая подозреваемая?

Она часто заморгала:

– Но почему?

– Бучумова убили кинжалом, вовсе не бутафорским, а настоящим, – пояснил Прохоров. – Вы вполне могли это сделать. Ведь именно вы изготавливали оружие для спектакля?

Вера кивнула:

– Я этого и не отрицаю, но я ничего не подменяла. Клянусь вам, если вы поверите моей клятве. Я была способна только выколоть ему глаза циркулем, но подменить кинжалы…

– Почему вы испортили снимок? – спросил Петя.

Вера, неподвижно стоявшая у стола с материалом, который до прихода полиции она собиралась превратить в вещи, опустилась на табурет.

– Я его ненавидела, – прошептала она и заплакала.

Старший лейтенант не выносил женские слезы. Странно, но они делали его беззащитным, обезоруживали, он терялся и не знал, как поступать дальше. И вот сейчас, собрав все мужество, он, не изменив выражения лица, повернулся к девушке:

– Рассказывайте все по порядку.

Впрочем, Прохоров уже знал, что услышит. Вера была неприметной серой мышкой, на которую мужчины на улицах не оборачивались. Такие страдают от недостатка мужского внимания, однако втайне мечтают о прекрасных принцах. Когда Вера начала рассказывать свою историю, Петя понял: он не ошибся. Веру воспитывала одна мама, папа оставил их, когда дочери едва исполнилось два года. Мама Веры была в этом мире одна как перст. Ее родители умерли рано, и всю любовь она перенесла сначала на мужа, который этого не оценил, а потом на единственного ребенка. Вера всегда была некрасивой девочкой, и с годами гадкий утенок так и не превратился в лебедя. Девочка смотрела на себя в зеркало и плакала. Она не находила в себе ни одной привлекательной черты. Тонкий нос был слишком длинным, глаза слишком маленькими, ресницы – короткими и белесыми, волосы – редкими и бесцветными, губы – тонкими и блеклыми. Бедняжка бежала к матери, и женщина, обнимая ее, говорила:

– Ты просто слишком критически к себе относишься. Ты у меня самая красивая.

Вера качала головой:

– Если бы это было так, мама, со мной дружили бы мальчики нашего класса. Почему же ни один не только не хочет со мной играть, но и вообще не обращает на меня внимания?

Мама улыбалась:

– Ты просто слишком скромная. Присмотрись к тем девочкам, которых ты считаешь красавицами. Они бойкие и умеют обратить на себя это внимание одноклассников. Ты же подобного не умеешь.

– Не умею, – соглашалась Вера. – Но если я этому так и не научусь, то никогда не встречу своего парня.

– Встретишь, вот увидишь, – пообещала мама. – Давай почитаем с тобой одну сказку. И ты поймешь, как важно в жизни надеяться на лучшее.

Она достала потрепанную книгу в серой твердой обложке и протянула дочери:

– Вот, почитай.

– «Алые паруса», – прочитала Вера. – О чем это, мама?

– Об одной сбывшейся мечте, – подсказала женщина. – Потом мы поговорим с тобой об этой книге.

И Вера взялась за чтение. Книга захватила ее. Девочка читала день и ночь и одолела произведение за сутки. Позже она много раз возвращалась к повести – сказке Грина, шепотом повторяя полюбившиеся эпизоды. «Только в Каперне расцветет одна сказка, памятная надолго. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тихо будет плыть этот чудесный корабль, без криков и выстрелов; на берегу много соберется народу, удивляясь и ахая: и ты будешь стоять там. Корабль подойдет величественно к самому берегу под звуки прекрасной музыки; нарядная, в коврах, в золоте и цветах, поплывет от него быстрая лодка. «Зачем вы приехали? Кого вы ищете?» – спросят люди на берегу. Тогда ты увидишь храброго красивого принца; он будет стоять и протягивать к тебе руки. «Здравствуй, Ассоль! – скажет он. – Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в свое царство. Ты будешь там жить со мной в розовой глубокой долине. У тебя будет все, чего только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слез и печали». Он посадит тебя в лодку, привезет на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом». Вере казалось, что именно в тот момент жизни в ней пробудилось желание рисовать, прежде всего, изобразить на бумаге тот парусник и одиноко стоявшую на берегу девочку, что она и сделала. Худенькая девочка с волосами мышиного цвета стояла на желтоватом песке и с тоской смотрела вдаль. Видела ли она корабль с алыми парусами, который уже показался на горизонте? Первым человеком, который восхитился картиной, стала мама. Она обняла дочь и сказала: