Игнасио Акунья - Частный детектив. Выпуск 12

— Завтра в десять на набережной.

— Набережная большая, — справедливо заметил тот.

— Не важно. Я сам вас найду.

Подождав, пока «шевроле» не скроется из вида, я подошел к стоянке такси.

— В Старую Гавану, — сказал я дремавшему водителю. Но я не отправился к Алисе, а провёл ночь в третьеразрядной гостинице, где никого не интересовала моя личность.

В восемь утра, покинув гостиницу, я направился к газетному киоску, купил номер «Паис» и, пока мальчик чистил мне ботинки, прочитал его. Тут я заметил, что в нескольких метрах от меня расположен полицейский участок. Мимо прошел полицейский и строго посмотрел на меня, но я сделал приветливое выражение лица, и он двинулся дальше по улице. Полицейский явно меня не узнал.

Первая страница газеты была посвящена смерти Сусанны, но моей фотографии уже не было; единственное, что там было — подробный рассказ о моем нахальном бегстве из «Сьерры», ничего нового ненасытные репортеры у полицейских не разузнали. Дойдя до этого места, я отложил газету. Кому эти подробности известны лучше, чем мне?! Но я вспомнил кое-что еще и мне хватило одного взгляда на текст, чтобы выругаться: в рассказе упоминалась Алиса, которая подозревалась в попытке помешать правосудию.

— Черт возьми! — прорычал я.

Когда мальчишка покончил с моими башмаками, я зашел в кафе позавтракать. Затем решил позвонить банкиру Вертьентесу. «Но сейчас еще слишком рано», — подумал я и отказался от своего намерения.

Девять утра. Я вспомнил о Макейре и взял такси. Выйдя из него в районе парка Масео, я залюбовался морем. Его огромная, спокойная поверхность величаво простиралась до самого горизонта. Мимо медленно проехал Макейра, но не остановился. Через несколько метров дорога делала поворот. Никаких подозрительных машин я не заметил и, перейдя проспект, уселся на парапет. Моему взору предстали многочисленные шлюпки и лодочки, бороздившие залив, а дальше — гигантская толща воды, лениво перекатывающаяся в лучах восходящего солнца. Наконец подъехал Макейра.

— Боже мой! — воскликнул он. — Вас еще никто не заметил!.

— Поехали быстрее, Макейра! — приказал я, прыгая в машину.

Макейра был примерным исполнителем. Ни слова не говоря, он немного проехал вперед, как бы запутывая следы, а потом выехал с другой стороны набережной. Оказавшись на улице Согласия, он чуть притормозил «шевроле» и игриво посмотрел на меня.

— Полагаю, вы хотели именно этого? Ну, и куда теперь? Наверное, к Верьтьентесу, — ответил он за меня. — Он единственный, у кого мы еще не были.

Я посмотрел на водителя — крепкий, хорошо сложенный человек среднего возраста с блестящей кожей чисто выбритого лица, он производил приятное впечатление. Но меня очень заинтересовали его глаза — огромные, голубые, ярко сверкавшие в солнечных лучах. Макейра заехал в китайский квартал и остановил машину. Я задумался.

В треугольнике, образуемом улицами Санха, Дракон и Гальано, находился китайский квартал, являвший собой как бы грязное пятно в самом сердце Гаваны. В течение всего дня там можно увидеть китайцев, медленно двигающихся в своих просторных одеждах по узким улочкам. Поутру сюда прибывали омнибусы, отправляющиеся затем в коммерческую часть города. Кубинцев в этом квартале — раз-два и обчелся. К концу дня улицы китайского квартала обычно оживлялись, но сейчас, как ни странно, желтолицые прохожие почти не попадались на глаза, их словно поглотила земля. Все китайцы в это время расходились по своим магазинчикам, кафе, парикмахерским, салонам с музыкальными автоматами. А позже, под покровом ночи, на улицы выходили разряженные проститутки, многие из них смотрели на вас вожделенным взглядом из-за шелковых занавесок. Они чувствовали себя в этом районе легко и свободно. Всевозможные запреты здесь не действовали, а если и действовали, то весьма гибко, учитывая интересы богатых владельцев публичных домов, вносящих немалую лепту в кассу муниципальных властей. На рассвете лихорадочная деятельность увеселительных заведений заканчивалась и разбредались кто куда приезжие, глупцы, сдуру просадившие все деньги на игорных автоматах, поскольку им подсунули фальшивые жетоны; молодые люди, искавшие легкой любви, американские моряки, заглянувшие сюда в поисках приключений, поджидающие ночью возле баров своих жертв сутенеры.

Понемногу шум в квартале затихал и к утру, как обычно, улица ненадолго заполнялась хрупкими фигурками азиатов в просторных одеждах, которые вновь исчезали до вечера…

Здесь Вертьентес и содержал игорный дом. Мы ожидали его примерно с полчаса. Знали, что сейчас он находится в здании, подсчитывает доходы после развеселой ночи. Макейра поставил «шевроле» рядом с входом возле «кадиллака» Вертьентеса. Наконец, тот появился, оживленно разговаривая с какими-то сопровождавшими его людьми. Из «кадиллака» вышел шофер в униформе и предупредительно открыл перед хозяином дверцу. Собеседники Вертьентеса разошлись в разные стороны. Когда тот сел в машину, я резко подскочил к ней, рванул дверцу и уселся рядом с ним. Не успел «кадиллак» тронуться, как я выхватил «люгер» и вдавил дуло в бок ошеломленному Вертьентесу. Его водитель в ужасе смотрел на меня.

— Прикажите ему ехать! — угрожающе прошептал я Вертьентесу, поднимая «люгер».

В глазах Вертьентеса я увидел страдание, он сделал какой-то знак шоферу, и машина медленно тронулась. Я ощупал его пиджак в поисках оружия.

— Никогда не ношу пистолета, — прошептал тот. — Я честный человек, мне некого бояться.

— Похоже на намек, — процедил я. — Наверное, вы не очень-то рады моему появлению.

Тот покачал головой.

— Я читаю газеты и у меня неплохая память на лица.

Мы остановились у светофора. На углу я заметил полицейского. Водитель несколько раз нажал на клаксон, но тут же оставил это, увидев в зеркальце мое разъяренное лицо.

— Скажите ему — если не хочет получить пулю между лопаток, пусть прекратит заниматься глупостями! — произнес я.

Вертьентес что-то сказал водителю, и мы тронулись. Я поудобнее устроился на сиденье и в упор посмотрел на своего соседа.

— Ваша хорошая память соответствует моим желаниям, сеньор Вертьентес, — заметил я.

У того на лице появилось слабое подобие улыбки. Он сунул руку в карман пиджака и тут же застыл, как парализованный, почувствовав прикосновение дула в районе сердца. Но он медленно вытащил руку, в которой держал паспорт.

— Взгляните на дату и все поймете, — произнес он.

Я открыл паспорт, разжал губы и выругался. Вертьентес прибыл на Кубу из Мексики на следующий день После убийства.

— Думаю, это все объясняет, — сказал он. — Как видите, я не мог убить Сусанну.

— Но могли кому-нибудь поручить это, — заметил я.

Тот загадочно улыбнулся.

— Конечно, мог, — почти прошептал он. — Но я этого не делал. Зачем? Она красива, приятна, обаятельна, несравненна в постели, — цинично добавил он. — Если б даже я и хотел, у меня просто не было бы для этого повода.

— Может, это? — я показал письмо.

— Из-за такой бумажонки! — презрительно скривился он. — Да за кого вы меня принимаете? Я написал их в своей жизни кучу. Вы, должно быть, внушили себе: «Сусанна его шантажировала, вот он и пошел на убийство». Но она меня не шантажировала.

Машина снова остановилась на красный свет так резко, что меня отбросило на спинку сиденья. Когда мы снова двинулись, я сказал:

— Других она шантажировала, а вас нет? С чего бы это?

— Шантажировала других? Да, это вполне возможно, — теперь он как бы рассуждал сам с собой. — В этом вся Сусанна. Но со мной она так не поступала, — он тяжело вздохнул. — Она знала, что мне в высшей степени наплевать на подобные угрозы, вот и не делала этого. — Вертьентес искоса взглянул на меня, заморгал и робко произнес: — Вы что, хотите продать эти письма?

— Думаю, вам это не интересно, — ответил я, пряча письмо во внутренний карман пиджака. — Нет, на данный момент оно не продается, сеньор Вертьентес. А там посмотрим…

Я увидел, что мы выехали на широкий, усаженный раскидистыми деревьями проспект Президентов.

— Прикажите остановиться.

Вертьентес тронул шофера за плечо, но тот будто не замечал. Тогда Вертьентес дотронулся до него еще раз.

— Остановись, Альберт.

— Нас преследуют, — сухо ответил тот.

Вертьентес оглянулся и посмотрел через заднее стекло. Я сделал то же самое и захохотал. За нами ехал Макейра, который, в соответствии с моим приказом, двигался следом за «кадиллаком». Вертьентес в ужасе повернулся ко мне, в глазах его метался страх.

— Кто это? Вы его знаете?

— Остановите здесь. Я выйду, — не отвечая на его вопрос, приказал я шоферу и выскочил на дорогу.