Полина Дашкова - Продажные твари

Навещая своего пианиста в больнице, Лиза кормила его с ложечки, гладила по голове и говорила, что никуда не уйдет.

– Пусть ты живешь своей жизнью, – слабо улыбался пианист, – пусть. Только не бросай меня.

«Будь что будет», – решили Лиза и Глеб и продолжали встречаться. А еще через месяц Лиза с удивлением узнала, что беременна. Родившийся мальчик даже в младенчестве походил на Константинова.

Папой маленький Арсюша называл пианиста, и пианист любил мальчика, как собственного сына, – Других детей у него не было. Лиза и Арсюша оставались его семьей.

– Остальное меня не касается! – говорил он. Константинова мальчик знал с первых дней жизни и называл его, как мама, Глебушка. Ребенок не задумывался, кто такой этот Глебушка, откуда он взялся. Он обожал Константинова, смотрел ему в рот, пытался во всем подражать. Он радовался, что у него есть папочка, ласковый, уютный, «маленький» – как он сам говорил о нем, хотя пианист был крупный, очень полный мужчина; и есть Глебушка, сильный, большой, строгий. Детское чутье подсказывало Арсю-ше, что эти два мира в его и маминой жизни нельзя смешивать. Никогда в присутствии пианиста он не говорил о Константинове.

Странная ситуация неожиданно оказалась оптимальной для всех. Лиза воспринимала пианиста как близкого родственника. Больше десяти лет они спали в разных комнатах. Пианист часто болел, страдал ишемической болезнью сердца и гипертонией, Лиза ухаживала за ним, как за малым ребенком. Он к тому же оказался совершенно беспомощен в быту, рассеян, забывчив. Жить один не мог, но никакой другой женщины, кроме Лизы, не желал. Никто так хорошо не знал его привычек, вкусов, болезней, слабостей, никто не мог с такой легкостью создать вокруг него тот бытовой комфорт, который так необходим для нормальной работы.

Жена Константинова больше всего на свете любила свою выстраданную, ухоженную квартиру и дорожила общественным мнением. Стать брошенной женой представлялось ей несопоставимо страшней, чем просто нелюбимой женщиной. К тому же она вела свою, весьма бурную, личную жизнь.

Сын Константинова вырос, его интересовали только собственные проблемы. Он считал, что родители сами разберутся.

А Лиза и Глеб чувствовали себя счастливыми от того, что они есть друг у друга и никому своей любовью не портят жизнь. У Константинова, правда, возникли некоторые проблемы по службе, но чин полковника ему все-таки дали. Но, как верно заметил его непосредственный начальник, генеральские погоня уже не светили.

Много лет подряд один летний месяц Лиза и Глеб проводили вместе. Лиза с Арсюшей отдыхали в ведомственном санатории «Солнечный берег», в курортном городе на Черном море. Глеб жил в отдельном номере в том же санатории, на том же этаже. Там их давно знали, сплетничать стало уже неинтересно. Администрация санатория в первый же их совместный приезд перемыла странной парочке с мальчиком все косточки, и в последующие приезды Белозерскую с Константиновым никто не обсуждал. К ним привыкли.

В последние два года Глеб не мог себе позволить отдыхать целый месяц. Полковник вырывался на побережье на несколько дней, с утра до вечера занимался служебными делами, на Лизу и сына оставалось совсем немного времени.

Приехав в «Солнечный берег» два дня назад, Лиза не надеялась, что Глеб сумеет вырваться скоро и надолго. Но он появился без всякого предупреждения на третий день, поселился, как всегда, в соседнем одноместном полулюксе и весело сообщил:

– Все, Лизонька! На этот раз – никаких дел. Отдыхаем и ни о чем не думаем.

Арсюша, визжа от восторга, повис у него на шее. Лиза счастливо улыбнулась. Она не подала вида, что ни секунды не верит своему любимому полковнику. Какой тут отдых, когда в области предвыборная кампания, по всему городу развешаны листовки кандидатов в губернаторы и многие из них – откровенно бандитского содержания. К тому же всей стране известно: здесь, в горах, прячутся чеченские террористы, через границу идут составы с оружием. Разве до отдыха полковнику ГРУ?

Всякий раз, когда она заикалась о своих опасениях, Константинов мягко урезонивал ее:

– Лизанька, я же на родине работаю, на своей территории. Ни погонь, ни перестрелок, только мозгами шевелю, как кабинетный червь. Скажи спасибо, что меня не посылают ни в Чечню, ни в Таджикистан.

– Спасибо, – вздыхала Лиза, но не успокаивалась.

Они провели чудесный день. Загорали на пляже, играли в бадминтон, сходили на рынок, накупили фруктов. На рынке Глеб подошел к мяснику и, поздоровавшись за руку, спросил:

– Как насчет домашнего вина? Прошлогоднего, из «изабеллы»?

– Канистра для вас готова, два литра, как договаривались, – кивнул пожилой усатый мясник в кепке «аэродром», – правда, цены теперь подпрыгнули. Литр – десять тысяч.

– Спасибо. Я не торгуюсь. Вино отличное, – ответил полковник.

«Да уж, отдыхаем!» – усмехнулась про себя Лиза. Вечером в холле санатория Глеб купил билеты на экскурсию в пограничное государство. Билеты оказались жутко дорогие. В пограничном государстве шла война, и тамошние всемирно известные достопримечательности несколько лет подряд были для туристов закрыты. Официально они закрыты и сейчас, но для местной туристической фирмы «Комфорт-тревел» ни война, ни граница значения не имели. Наоборот, чем сложнее попасть в соседнее государство, тем большие деньги готовы платить отдыхающие, чтобы в комфортабельном «Икарусе», с гарантией полной безопасности, поглядеть на знаменитые водопады, побывать в только что восстановленном обезьяньем питомнике вообще полюбопытствовать, что происходит в доступном когда-то, а ныне закрытом маленьком кавказском государстве.

Первые два экскурсионных автобуса предприимчивая фирма умудрилась даже обеспечить «бэтээра-ми», сопровождавшими туристов от границы. Но по-том необходимость в «бэтээрах» отпала, военные действия на территории кавказского государства утихли. К тому же купить безопасность туристов у местных властей оказалось дешевле, чем оплачивать услуги военных.

Обезьянник, находившийся в столице маленького государства, имел всемирную известность. Но в начале войны нежные животные не выдержали грохота обстрелов и в ужасе разбежались из своих клеток. Часть обезьян погибла, часть пропала без вести. Это взволновало чуть ли не всю мировую общественность, в разных европейских странах даже прошли демонстрации активных борцов за права животных.

Но несколько обезьян удалось отловить. Их привезли уже не в столицу, а в один из более или менее спокойных и уцелевших городов, поближе к российской границе. Обезьянам в новом питомнике жилось не многим лучше, чем людям в разоренном государстве. Но теперь они уже не могли убежать. Клетки намертво запирались и тщательно охранялись. Конечно, новый, наскоро воссозданный обезьянник не шел ни в какое сравнение с прежним. Животных осталось мало, редкие породы исчезли. Но желающие взглянуть все равно находились.

– Ребенок ведь никогда не был в тамошнем обезьяннике, – извиняющимся тоном объяснял Глеб, покупая билеты, – и водопада не видел.

– Ты, мамочка, можешь не ехать! – заявил Арсюша.

Лиза не стала спрашивать Глеба, насколько безопасна экскурсия. Она не сомневалась: если он едет с ребенком, ничего страшного не случится.

Ночью, когда Арсюша уснул, она в одном халатике быстро прошмыгнула в номер Константинова.

– Так-то ты отдыхаешь! – прошептала она, ныряя к нему под одеяло.

– Да, Лизанька, да, солнышко мое, прошептал он в ответ, развязывая пояс ее халатика.

Экскурсионный автобус фирмы «Комфорт-тревел» отправлялся в восемь часов утра от ворот санатория «Солнечный берег». Елизавета Максимовна на экскурсию не ехала – ее укачивало.

– Пожалуйста, – говорила она, провожая Глеба и Арсюшу, – по деревьям и горам не лазай, кепку на солнце не снимай, не заставляй Глебушку делать замечания каждые пять минут. Это очень утомительно.

– Хорошо, мам. Шелковый буду, – обещал Арсюша, садясь в автобус.

Утро выдалось свежим и прохладным. Солнце еще не жгло, светило мягко и ласково. «Икарус» мчался по пустому шоссе вдоль моря. Переливалась солнечная рябь на воде, далеко, у горизонта, покачивались крошечные цветные паруса яхт.

Арсюша дремал, положив голову Глебу на плечо. Глеб думал о предстоящей встрече с агентом, стариком буфетчиком, работавшим на небольшой железнодорожной станции, сразу за границей. Старик передал по эстафете, через мясника на городском рынке, что имеет срочную информацию.

«Икарус» должен был сделать первую остановку именно на этой станции, где шоссе шло параллельно железной дороге. Многие годы автобусы с туристами останавливались у небольшого вокзального здания с помпезными белыми колоннами.

Столики выставлялись на улицу, над ними раскрывались полосатые солнечные зонты. Старушки, жительницы поселка, продавали у обочины абрикосы, сливы и груши.