Луиз Пенни - Последняя милость

— А ты явно пришел не по адресу, — Руфь смерила его взглядом. — Это книжный магазин, — громко произнесла она, чеканя слова. — Сюда приходят люди, которые умеют читать. А тебе самое место в общественной бане.

— Похоже, не только мне, — сказал Габри, выразительно посмотрев на Клару.

— Это не от меня, это от Мирны, — попыталась оправдаться она, но Мирна разговаривала с Эмили Лонгпре в другом конце отдела, и слова Клары прозвучали неубедительно.

— По крайней мере, это благоухание забивает зловоние стихов Руфи, — заметил Габри, демонстративно вытягивая руку с зажатым в ней сборником «Я — ЧУДО».

— Гомик, — огрызнулась Руфь.

— Старая карга, — не смолчал Габри, подмигивая Кларе. — Salut, та chère.

— Salut, топ amour. А что это за вторая книжка? — поинтересовалась она.

— Ее автор Сиси де Пуатье. Оказывается, наша новая соседка написала книгу.

— Лучше бы она прочитала хотя бы одну, — сказала Руфь.

— Я нашел ее вон там, — Габри показал на корзину для уцененных нераспроданных остатков тиража, в котором белела груда книжек. Руфь презрительно фыркнула, но тут же осеклась, подумав о том, что, возможно, уже через несколько дней сборник ее рафинированных, изысканных стихов тоже окажется в этом литературном гробу, рядом с графоманским бредом Сиси.

Среди жителей деревни, собравшихся в магазине, были и неразлучные Три Грации Трех Сосен: хрупкая и изящная Эмили Лонгпре, со вкусом одетая в облегающую юбку и блузку, с накинутым на плечи шелковым шарфом; девяностолетняя Кей Томпсон, самая старшая из трех подруг, со сморщенным как печеная картофелина лицом и постоянно исходящим от нее запахом «Вейпораба»[15]; и наконец, упитанная рыжеволосая Беатрис Мейер, округлость форм, которой не мог скрыть просторный балахон янтарно-желтого цвета. Шею Матушки Би, как ее обычно называли, украшали массивные бусы, а в руке она держала книгу Сиси де Пуатье. Внезапно она обернулась и взглянула в сторону Клары. Это длилось всего несколько секунд, но даже такого короткого времени оказалось вполне достаточно.

Клара сразу поняла, что Матушку Би обуревает какое-то сильное чувство, хотя и не могла точно определить его природу. Ярость? Страх? Но в том, что Матушку что-то очень сильно взволновало, Клара была абсолютно уверена, хотя та почти мгновенно овладела собой, и ее открытое румяное морщинистое лицо приобрело привычное спокойное и жизнерадостное выражение.

— Ладно, давайте присоединимся к остальным, — опираясь на руку Габри, Руфь тяжело поднялась из-за стола. — Пока мне здесь все равно нечего делать. Как только сюда ринутся полчища поклонников, жаждущих высокой поэзии, я рысью вернусь на свое место.

— Bonjour, дорогая, — миниатюрная Эмили Лонгпре расцеловала Руфь в обе щеки. Даже зимой, когда закутанные в шерсть и меха квебекцы напоминали персонажей комиксов, Эм ухитрялась оставаться элегантной и грациозной. Ее выкрашенные в приятный светло-каштановый цвет волосы были уложены в красивую прическу. Неброская одежда и почти незаметный макияж тоже были безупречными. В свои восемьдесят два она была одной из матриархов Трех Сосен.

— Ты видела это? — Оливье протянул Кларе книжку, с обложки которой на нее смотрело злое, холодное лицо Сиси.

Be Calm.

Клара перевела взгляд на Матушку Би. Теперь она понимала, почему та в таком состоянии.

— Вы только послушайте! — Габри начал вслух читать аннотацию на обложке. — Госпожа де Пуатье официально объявила о том, что фэн-шуй — это старо.

— Естественно, это старо. Фэн-шуй — древнее китайское учение, — сказала Кей.

— Эта восходящая звезда на небосклоне моды, — продолжал читать Габри, — предлагает нам гораздо более богатую и выразительную философию дизайна, которая призвана изменить не только наши дома, но и наши души. Она наполнит новым смыслом каждую минуту нашей жизни, каждое наше движение, каждый вздох. Становитесь на путь познания Li Bien, путь света.

— Что такое Li Bien? — спросил Оливье, не обращаясь ни к кому конкретно.

Кларе показалось, что Матушка открыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала. Ей стало интересно.

— Мне кажется, что Матушка что-то знает.

— Кто, я? Нет, дорогая, я ничего не знаю. А почему ты так решила?

— Я просто подумала, что как руководитель центра йоги и медитации ты должна была слышать о Li Bien, — продолжала мягко настаивать Клара.

— Я знакома со всеми путями духовного совершенствования, — с достоинством сказала Матушка, и Клара подумала, что это все же явное преувеличение. — Но о таком слышу впервые. — Намек был совершенно прозрачным.

— И все же, — вмешался в их разговор Габри, — это очень странное совпадение, тебе не кажется?

— Какое совпадение? — невинно поинтересовалась Матушка. Выражение ее лица было ясным и безмятежным, но напряженная поза выдавала волнение.

— То, что Сиси назвала свою книгу «Обретите покой». Кажется, именно так называется твой медитационный центр?

Все молчали.

— Я что-то не то сказал? — озираясь по сторонам, спросил Габри, хотя уже сам понял, что сел в лужу.

— Это просто совпадение, — раздался спокойный, ровный голос Эмили. — А возможно, своеобразная дань тебе, та belle. — Она обернулась к Матушке и положила свою изящную кисть на пухлую руку подруги. — Ведь эта женщина уже почти год живет в бывшем доме Хедли, и наверняка именно твой духовный труд вдохновил ее на написание этой книги. Этим названием она просто хотела выразить свое почтение к тебе.

— И наверняка все ее рассуждения еще дерьмовее твоих, — цинично заметила Кей. — Пусть это послужит тебе утешением. Честно говоря, я не думала, что такое возможно, — добавила она, оборачиваясь к Руфи, которая смотрела на нее с откровенным восхищением. Кей Томпсон всегда была ее кумиром.

— Симпатичная прическа, — сказал Оливье, обращаясь к Кларе. Он явно пытался разрядить напряжение.

— Спасибо. — Клара взъерошила волосы, отчего они встали дыбом.

— Ты была права, — Оливье повернулся к Мирне. — Она действительно похожа на перепуганного солдата-пехотинца времен битвы при Вимах[16]. Не каждый решится сделать себе на голове такое. Очень смело, очень по-современному. Отдаю честь твоей отваге, дорогая.

Прищурившись, Клара метнула на Мирну убийственный взгляд, но та лишь улыбнулась еще шире.

— К черту Папу! — сказала Кей.

Стул снова стоял неровно, и Сиси поправила его. Она стояла одетая в пустом гостиничном номере. Саул ушел, даже не попытавшись поцеловать ее на прощание.

Сиси была рада его уходу. Теперь наконец-то она могла это сделать.

С экземпляром «Обретите покой» в руках Сиси подошла к окну и, медленно подняв руки, прижала книгу к груди так крепко, как будто та была неотъемлемой частью, которой ей недоставало всю жизнь.

Запрокинув голову, она ждала. Неужели в этом году знакомое видение не посетит ее? Но нет. Нижняя губа Сиси задрожала, ресницы затрепетали, а к горлу подступил комок, который тут же начал шипеть и пениться, как глоток шампанского. А потом пришли холодные слезы, которые ледяными струйками стекали по ее щекам прямо в рот, который теперь был широко открыт в беззвучном крике. Сиси обрушилась в глубокую темную пропасть, на дне которой оказалась знакомая комната. Было Рождество.

Ее мать стояла рядом с давно засохшей, неукрашенной сосной, установленной в углу пустой темной комнаты, пол которой был усеян острыми иголками. На голых ветках висел один-единственный шар, и теперь ее мать резким движением сорвала его. Сиси слышала шелест, с которым иголки дождем осыпались на пол, и видела, как шар летит прямо на нее. Она не собиралась ловить его и вытянула руки лишь для того, чтобы защитить лицо, но шар не отскочил от ее ладоней, а прилип к ним, словно он всегда был именно там. Мать в истерике каталась по полу, доводя Сиси до отчаяния. Ей хотелось остановить ее, закрыть ей рот и во что бы то ни стало успокоить, прежде чем соседи вызовут полицию и мать снова заберут от нее, оставив Сиси одну, в окружении совершенно чужих ей людей..

Но Сиси не сдвинулась с места. Она замерла, глядя на шар в своих руках. Теплый на ощупь, он светился изнутри. На нем был незамысловатый рисунок. Три высокие сосны со сгибающимися под снегом ветвями стояли рядом, как члены одной семьи. Под ними была надпись, сделанная рукой ее матери: Noël.

Сиси погрузилась в атмосферу тишины и покоя, которую излучал шар, и растворилась в ней. Но, должно быть, она стояла так слишком долго. Громкий стук в дверь вырвал ее из мира трех сосен и вернул к жуткой реальности. Из-за двери доносился властный мужской голос:

— Что у вас происходит? Немедленно откройте!