Михаил Черненок - С субботы на воскресенье

Антон, наливая из бутылки в фужеры воду, кивнул. Светлана вспыхнула:

— Федя ни в чем не виноват. Его запутали.

— Кто?

— Не знаю.

— Слабая аргументация. Надеюсь, вы это понимаете?

— Я не дурочка.

— В таком случае давайте вести разговор спокойно и по порядку. Расскажите мне о Костыреве.

— Я только хорошее могу о нем сказать.

— Ваше право, — Бирюков придвинул к Березовой фужер с пузырящейся водой, улыбнулся. — Пейте, Света. Говорят, нервы успокаивает.

— Терпеть минералку не могу, — Березова решительно отодвинула фужер. — Федор Костырев, если хотите, добрейший парень. С чувством юмора, которого, к сожалению, многим недостает. По развитию не уступает большинству студентов, хотя не имеет законченного среднего образования. Честен до безупречности. Женщина для него — божество. Если ребята делали для девушек что-то хорошее, Федя восторгался: «Вы же настоящие мужчины, мальчики!» Нет, правда… — Березова тревожно уставилась на Бирюкова. Глаза у нее были выразительные, с крупными зеленоватыми зрачками. — Вы совершенно мне не верите?

— Говорите, говорите, — попросил Антон.

— Нет, я знаю, вы не верите. Мама успела наплести на Федю нехорошего. Уверяю, в этом нет правды ни на каплю. У мамы тяжелый характер, она, уж если кого невзлюбит, теряет всякую объективность.

— Давайте о Костыреве.

— С Федей случилось что-то ужасное. Он прислал мне письмо. К сожалению, слишком поздно.

— Письмо?.. — Бирюков спокойно посмотрел на Березову. — Оно сохранилось? Можете мне его показать?

Березова недолго подумала, будто соображала, как поступить, но тут же решительно открыла сумочку.

Антона удивил красивый, четкий почерк Костырева. Письмо было несколько сентиментальным и коротким. «Света! Сегодня мне очень тяжело, но ни в чем тебя не виню. Видимо, рано или поздно так и должно было случиться. Зачем ты порываешь с человеком своего круга, если можешь быть счастлива с ним? У нас же с тобой ничего не получится — судьбы разные и Нина Михайловна не позволит. Все нелепо и глупо, но уже не исправить. Прощай». Ниже стоял постскриптум: «Уезжаю на север. Всегда буду помнить тебя».

Бирюков осторожно вложил листок в конверт и посмотрел на почтовый штемпель. Письмо было отправлено из райцентра накануне преступления, в пятницу. В этот же день Костырев ушел из дома.

Светлана опять открыла сумочку, достала из нее другой, сложенный вдвое, конверт и тоже подала Антону.

— Одновременно со своим письмом Федя прислал мне вот это, — быстро сказала она.

В конверте, адресованном Костыреву, лежал размашисто исписанный с одной стороны листок из общей тетради.

«Дорогой, хороший Василий Михайлович! Не знаю, как Вас благодарить за доброту, участие и помощь. Дипломную закончила. Кажется, защищусь нормально. И все благодаря Вам! Самое искреннее, самое сердечное спасибо. Получила посылку с книгами и письмо. Горько, досадно обижать Вас, но углублять, как Вы предлагаете, наши отношения не могу. Есть очень веские причины. Не надо больше мне писать, звонить и подавать телеграммы. Ради бога, не сердитесь на меня. Света».

Антон вопросительно посмотрел на Березову. Та смущенно вспыхнула, будто случайно или опрометчиво доверила постороннему человеку сокровенную тайну. Нервно, порывисто заговорила:

— Не удивляйтесь. Это — мое письмо к инженеру Василию Михайловичу Митякину. Он возглавляет конструкторское бюро одного из крупных московских заводов. Я была там на практике, и Василий Михайлович руководил моей дипломной работой. Обаятельнейший человек. У нас сложились самые деловые отношения, но… В последнем своем письме Митякин намекнул на большее. Я вынуждена была ответить…

Бирюков, еще раз прочитав на конверту фамилию и адрес Костырева, сочувственно улыбнулся:

— И по рассеянности отправили письмо Федору?

Лицо Березовой стало внимательно-настороженным, пальцы рук вздрогнули и нервно забарабанили по столу.

— В том-то и загадка, что нет! — горячо сказала она. — Это письмо Василий Михайлович получил. Несмотря на мою просьбу, он все-таки прислал телеграмму, где сообщил, что очень жалеет о нашем разрыве, но волю свою навязывать не собирается.

— Странно.

— Очень даже, — подхватила Березова. — Тем более, что адрес на конверте к Феде написан не мною. Это фальшивка.

— Письмо или только адрес?

— Да, адрес. Письмо — подлинник.

Антон внимательно сличил почерк на конверте с письмом и заметил, что конверт действительно написан другой рукой, хотя пишущий и старался подделать почерк Березовой. Почтовая марка была погашена штемпелем Новосибирского главпочтамта.

— Каким образом письмо, полученное адресатом в Москве, могло очутиться в Новосибирске, чтобы отсюда улететь к Костыреву? — задумчиво спросил Бирюков.

— Не знаю, — отрывисто сказала Березова.

— Василий Михайлович после получения этого письма был здесь, в Новосибирске?

— Однажды писал, что собирается в ближайшее время проездом побывать в нашем городе — у него здесь какой-то друг живет. Возможно, и приезжал, но дело-то ведь не в том. Митякин очень порядочный человек. Уверяю, он не способен на подобную гнусность, и вообще… Тем более, что о наших с Федей отношениях ему ничего не известно.

— Я заберу у вас эти письма. — Бирюков еще раз перечитал письмо Костырева и, не найдя ни единой ошибки, высказал предположение: — Для Федора, по-моему, грамотно написано. Не по подсказке ли писал?

— Вы совершенно его не знаете! — вспыхнула Березова. — Федя в грамотности никому не уступит.

— А в электротехнике?

— При чем здесь электротехника?

— Интересуюсь, нет ли среди друзей или знакомых Федора, кто работает… скажем, электромехаником, монтером.

Светлана сильно наморщила лоб, задумавшись:

— Таких не знаю. Радиотехник-любитель у него есть знакомый. Валерка. Смышленый мальчишка, сам телевизоры ремонтирует и даже собирает. Только не здесь надо искать корни. Федина мама рассказывала о Мохове, — Березова хрустнула пальцами. — С Моховым мы учились в начальных классах. Мохов подлец, и если окажется, что Федя замешан в нехорошем, то это не обошлось без влияния Мохова. Клянусь всеми святыми, Федя не способен на преступление. Его могли обмануть, запутать…

— Запугать, — добавил Антон.

— Нет. Федя не из робкого десятка. Что угодно, только не страх. Вот вы опять мне не верите, между тем держу любое пари.

— Я пока не беседовал с Федором, но улики против него есть. И серьезные, — Бирюков посмотрел Березовой в глаза. — Факты — упрямая вещь, как говорится.

Березова гордо вскинула голову.

— Как вы не понимаете, что чепуха все это! Случилось что-то ужасное… Нет, вы не понимаете.

— Света, вы любите Костырева, — вдруг сказал Антон.

— И не скрываю этого. — На лице Березовой мелькнуло недоумение, сменившееся тревогой. — Скажете, любовь слепа? Лишает человека объективности?

— Нет, просто уточняю. — Бирюков опустил взгляд и, чтобы не затягивать разговор, ради которого встретился со Светланой, попросил: — Расскажите подробней о характере Костырева. Что он за человек?

— Я же сказала, порядочный, честный.

— Что могло сблизить его с Моховым?

— Не знаю. Последний раз я видела Мохова с месяц назад здесь, в «Космосе». Федя, я и Люда сидели за этим столиком, за которым мы с вами сидим, а вот там, — Березова показала в противоположный конец зала, — студенты из медицинского пили шампанское. С ними почему-то был Мохов. Он несколько раз подходил к нам, вмешивался в разговор, уговаривал Люду перейти за их столик. Федя не вытерпел и на какую-то минутку с ним отлучился. После этого Мохов забыл о нашем столике… Сейчас припоминаю тот вечер и думаю, что никакой близости у Феди с Моховым тогда не было. Они знали друг друга как бывшие соклассники, и только. Вообще какой-то грустный был вечер. Федя хандрил, иногда на него находит. Вдобавок во время танца у меня порвались бусы и горохом брызнули под ноги танцующих. Медики с хохотом объявили конкурс, кто больше соберет бусинок. Это было смешно и почему-то неловко. — Рассказывая, Березова задумчиво смотрела вдоль зала, переводя взгляд со столика на столик. — Потом Федя провожал нас с Людой домой. Неподалеку от кафе, у остановки троллейбуса в сторону железнодорожного вокзала, его окликнул Мохов и спросил, когда он едет домой. «С последней электричкой», — ответил Федя. «Вместе, значит, покатим», — ответил Мохов.

— С кем он был?

Светлана перестала рассматривать зал, повернулась к Антону.

— Я особо не приглядывалась. По-моему, Мохов разговаривал с одним из парней, с которыми сидел в кафе. Рядом с ними стояла такая эффектная молодая блондинка. Она точно была в компании медиков, это я приметила. Затем к ним подошел… сумасшедший, которого при встрече я каждый раз пугаюсь до ужаса. Есть у нас в городе один помешанный. Пожилой высокий мужчина, одет всегда в черный костюм и, самое любопытное, на поводке возит за собой игрушечную розовую собачку, вроде детской лошадки на колесиках. Как-то я рассказала о нем маме. Она говорит, видимо, у этого человека была любимая собака, которая умерла. Помню, всю ночь не могла заснуть…