Акиф Пиринчи - Кошачьи

Я до того поддался чарам этой встречи, что сжался от ужаса, когда на стене перед нами внезапно появились два главных идиота, с которыми мне еще не раз предстояло помучиться.

Они были типичными представителями тех отвратительных существ, подстерегающих свою жертву за углом, которые считали своей миссией постоянно надоедать невинным людям, где только можно подымать хай и тут же ввязываться в кровавую потасовку, если она только была направлена против слабых. Большая часть их интеллекта, насколько они таковым располагали, была, вероятно, все время озадачена единственным вопросом: кому бы отравить жизнь своей персоной или как навредить окружающим другим способом. Два неудачных эксперимента селекции восточной короткошерстной породы с крысиными рожами, хитро заглядывающих в душу, чей конек заключался в том, чтобы подтаскивать из чужих горшков сало и с наслаждением гадить на дорогих коврах. Тру́сы и психопаты, один отвратительнее другого. Излишне любопытный из обоих черных братьев так косил глазами, что, похоже, видел происходящее в мире в радиусе ста восьмидесяти градусов. Выразительная наследственная ошибка, которая больше говорила о характере, чем любое научное исследование. Другой идиот выставил напоказ идиотскую кривую ухмылку, которой, пожалуй, следовало демонстрировать характер юмора, на который тот был способен.

Они стояли на стене напротив нас, преграждая путь. Чего ждать от больной курицы? Квадратное яйцо! И уродцы немедленно перешли в наступление. Уставились на нас в упор и издали атакующие звуки. Их уши торчали как свечи, зрачки сузились еще больше, хвосты били часто по тонким, как печные трубы, вытянутым телам.

Синяя Борода остановился, посмотрел мимо них, позевывая так, словно они были своего рода препятствием, чья значительность равна собачьему дерьму.

— Ах, ты дьявол! — улыбнулся он почти довольно. — Герман и Герман, отчаянные трусы на службе. Что за радость повстречаться с такими важными особами. Ну, скажите, вы опять хотите похвастаться передо мной преимуществом вашей кастрации? Верю вам, парни, без мошонки у вас гораздо меньше веса!

Оба обменялись нервными взглядами и оскалили клыки. Синяя Борода громко рассмеялся и посмотрел вниз со стены.

— Конг! — крикнул он вызывающе. — Почему, ради всего святого, ты все еще возишься с этими убогими головорезами. Они же позорят тебя. С другой стороны, я могу, конечно, представить себе, что парочка евнухов ужасно говорлива и заменяет плохую телевизионную передачу!

Из ягодного куста внизу прямо под стеной раздался теперь ужасающий смех.

— Синяя Борода, старый ты калека! — сказал голос из куста сознательно оскорбительным тоном. — Вижу, твои вылазки в клуб голубых завершились успешно. Лапочки прямо-таки бегали за тобой. Малыш позади тебя тоже отличный экземпляр. Он научил тебя, как они это делают?

— Нет, это он хотел показать лично тебе, потому что знает для вас троих идеальную позицию!

В этот момент из-за ягодного куста выпрыгнуло животное величиной с проклятый трехзвездочный холодильник фирмы «Бош» и опустилось на ограду прямо перед носом Синей Бороды. Этот экземпляр действительно был самым большим и авторитетным сородичем, который мне когда-либо встречался. Хотя колорпойнтам[10] склонны приписывать характеры ласковых и глуповатых персов, этот сатанинский мамонт соответствовал всякому стандартному описанию гнева. Его имя «Конг» попало не в бровь, а в глаз. Из грязно-белого клубка косматой шерсти, которая, вероятно, никогда не знала расчески и потому, как у длинноволосых клоунов, была безнадежно спутана, росла черная голова размером с недозревший арбуз. Лазурные глаза, маленькие ушки, приплюснутый, едва намеченный нос, вообще все обычно хорошо видные органы чувств и члены скрывались в этом огромном мяче меха, грязи и вони, так что предугадать намерения Конга было непросто.

Оба представителя восточной породы униженно отступили и предоставили место авторитету. Конг некоторое время сверлил нас своим взором и наконец разразился угрожающим смехом, который, как мне показалось, заставил задрожать не только садовую ограду, но и всю галактику. Но мой отважный Джон Сильвер не дал себя напугать и посмотрел в морду противника с удачной комбинацией выражений бесстрастного презрения и холодного размышления.

— Ты не в курсе, что здесь существуют определенные законы и предписания касаемо территории, о мой изуродованный друг? — осведомился великан.

Синяя Борода зевнул равнодушно, долго, долго, долго…

— Ах, Конг, не делай вид, будто такой мафиози песочницы, как ты, будет ломать себе голову из-за такой ерунды, как территория. Прекрати молоть чепуху и приступай к делу. Как я вижу, ты ищешь ссоры. Жокей, ты ее получишь. Впрочем, полагаю, что у тебя лапы чешутся не из-за меня. Как ты, надеюсь, помнишь, у нас до сих пор всего один-единственный раз было расхождение во мнениях, и тогда ты нашел приключения на свою задницу. Верно, тогда ты был еще совсем мал и писал от счастья, когда хозяин тебя гладил. Как говорят, если у тебя что-то болит, то я в любое время готов тебя полечить. Но, я полагаю, твой интерес больше направлен на моего друга Френсиса. В этом случае тебе следует знать, что я при таких неравных силах противников не буду сидеть сложа лапы. Итак, обдумай хорошенько, прежде чем что-то предпримешь, а то позже пожалеешь сам или пожалеет твой зад, а уж две цирковые обезьяны за твоей спиной тем более!

От ярости Конг распушился в два раза. Казалось, синева его глаз с помощью химического трюка окрасилась в красный цвет, даже в кроваво-красный. Вся эта огромная скотина производила такое впечатление, будто готова взорваться в любой момент и забрать с собой всех присутствующих при этой напряженной сцене. Что касается меня, то я уже давно пришел к мысли, что данный кусок дерьма — непререкаемый тиран этого района. Типов такого сорта я насмотрелся. В любом месте, где бы я ни жил до сих пор, был разудалый лидер квартала, который гонялся за бабами, решал с применением грубой силы зубные проблемы других благодаря данным ему матушкой природой крепким мускулам и направлял всю свою жизненную энергию без остатка на то, чтобы сделать еще тяжелее жизнь миролюбивых созданий, которым и без того жилось нелегко.

Но по какой-то причине и для диктаторов существовал предел. Таким пределом явно был Синяя Борода. Мне только было не совсем ясно, почему некто, подобный Конгу, у которого всего было в избытке, чего нельзя сказать про его противника, боялся несчастного калеку. Вдруг здоровяк захихикал, словно наступила пора для апрельских шуток.

— Хо-хо, — захохотал он, — я сразу наложил в штаны, парни! Удар моей передней известен во всем мире. Но не переживай из-за потасовки. В назначенное время счеты будут сведены, как будут сведены все счета в один день!

Потом он повернулся ко мне и холодно уставился в упор.

— Что касается тебя, сладкий, можешь голову отдать на отсечение — мы оба будем иметь в недалеком будущем премилый разговорчик с глазу на глаз, который ты не так быстро забудешь. Итак, до скорого, милашки… — Сказав это, Конг спрыгнул с ограды. Оба его лакея с крысиными рожами последовали за повелителем и скрылись в кустах.

Не бросив им вслед даже взгляда, Синяя Борода продолжил путь. Я же тихо улыбался себе под нос.

— Эй! — крикнул я вслед калеке, он остановился и развернулся. — Боюсь, ты нарушаешь свои принципы.

— Да что ты говоришь! И почему же это, позволь спросить?

— Ты сказал им, что я твой друг!

В гараже «Питера Фонды» передо мной предстала странная, тревожная картина. Дип Пёпл лежал растянувшись на полированном мотоцикле «Харлей Дэвидсон» дикого почтового служащего и таращился широко раскрытыми глазами в потолок. Он валялся, одеревенев, на спине, растопырив во все четыре стороны лапы, словно хотел продемонстрировать, на какую позу способен. Мои предположения оправдались: старый добрый Дип Пёпл оказался тем самым агрессивным стариком, который вчера так упорно настаивал на том, что здесь его район.

Когда мы уже подходили сзади к гаражу, то увидели в саду длинный прерывающийся след из размазанной крови и пятен, которые оставил после себя Пёпл.

По-моему, это были последние минуты его жизни: на границе его собственной территории кто-то несколько раз укусил Дип Пёпла в шею. После чего старик рухнул со стены в сад. Но он — удивительно для преклонного возраста — умер не сразу. После того как убийца, убежденный в успешном завершении своей работы, убрался восвояси, случилось нечто сродни чуду. Пёпл явно пришел в себя, несмотря на огромную потерю крови, и подумал о месте, где мог бы достойно умереть. Случайно ли или это было следствием умопомешательства, во всяком случае, он полз обратно к дому, к своему сверх меры любимому, но и ненавистному почтовому служащему. Добравшись до гаража, он преодолел самый сложный барьер. Потому что в этот чулан, эту самодельную постройку можно было попасть исключительно через маленькое, проделанное в кирпичной кладке отверстие под крышей из гофрированной листовой стали. Итак, в последний раз в своей жизни Дип Пёпл отважился на рискованный прыжок. Он прыгнул на двухметровую высоту — в пять раз больше его собственного роста. И он смог. Пролез через отверстие, упал в гараж, поднялся снова и проковылял к «Харлею». Мучаясь от боли, взобрался на машину и упоенно оглянулся вокруг, стоя на недавно навощенном кожаном седле.