Ли Чайлд - "Этаж смерти" with W_cat

1799

— Так, — сказал Финлей. — Сделаю все, что смогу.

Доехав до Йеллоу-Спрингс, мы свернули к больничному комплексу и сбросили скорость, прыгая на «лежачих полицейских». Проехали до стоянки в самом конце. Остановились у дверей морга. Я не хотел заходить внутрь. Там до сих пор был Джо. У меня мелькнули смутные мысли насчет организации похорон. Я никогда прежде этим не занимался. Моего отца хоронила морская пехота США. Мать хоронил Джо.

Но я вышел из машины, и мы шагнули в прохладу морга. Отыскали убогий кабинет. За столом сидел тот же самый врач-патологоанатом. В том же белом халате. По-прежнему усталый. Он махнул рукой, и мы сели. На этот раз я устроился на стуле. Мне не хотелось снова стоять рядом с факсом. Врач поочередно осмотрел нас. Мы молча смотрели на него.

— Что у вас для нас? — спросил Финлей.

Усталый человек за столом приготовился отвечать. Как готовится к лекции преподаватель. Взяв из стопки слева от себя три папки, он бросил их на стол, раскрыл верхнюю, раскрыл вторую.

— Моррисоны, — сказал он. — Мистер и миссис.

Врач снова посмотрел на нас. Финлей кивнул.

— Убиты после предварительных истязаний, — продолжал патологоанатом. — Последовательность не вызывает сомнений. Женщину держали. На мой взгляд, двое, за руки, заломив их за спину. Сильные кровоподтеки на запястьях и руках, порваны связки. Несомненно, образование кровоподтеков продолжалось с того момента, как ее схватили, и до самой смерти. Вы понимаете, что после остановки кровообращения образование кровоподтеков прекращается?

Мы кивнули. Нам было все понятно.

— По моим оценкам, это продолжалось десять минут, — сказал врач. — Десять минут, от начала до конца. Итак, женщину держали. Мужчину прибили гвоздями к стене. Полагаю, к этому моменту оба уже были раздеты донага. Перед нападением они были в нижнем белье, так?

— В халатах, — уточнил Финлей. — Они завтракали.

— Ладно, но халаты были быстро сняты. Мужчину прибили гвоздями к стене и полу, через ступни. Его гениталии подверглись ампутации. Мошонка была отрезана. Вскрытие позволяет предположить, что женщину заставили съесть отрезанные части тела.

В кабинете стало тихо, как в гробнице. Роско посмотрела на меня. Долго не отрывала взгляд. Затем повернулась к врачу.

— Я обнаружил их у нее в желудке, — наконец сказал патологоанатом. Роско побледнела как его халат. Мне показалось, она вот-вот рухнет вперед со стула. Закрыв глаза, она вцепилась в спинку. Только что ей рассказали, что собирались сделать с нами вчера ночью.

— И? — спросил Финлей.

— Женщина подверглась истязаниям, — продолжал врач. — Отрезана грудь, изуродованы половые органы, перерезано горло. Затем перерезали горло мужчине — последняя нанесенная рана. Это можно определить по брызгам артериальной крови из его сонной артерии, наложившимся на все остальные пятна крови в комнате.

В кабинете наступила мертвая тишина, продлившаяся довольно долго.

— Оружие? — спросил я.

Врач за столом перевел усталый взгляд на меня.

— Несомненно, что-то острое, — сказал он. Едва заметно усмехнувшись. — Прямое лезвие, дюймов пять длиной.

— Бритва? — спросил я.

— Нет, — уверенно ответил он. — Определенно что-то очень острое, но жестко крепящееся на рукоятке, а не складывающееся, и двустороннее.

— Почему?

— Есть свидетельства того, что им действовали в обе стороны. — Патологоанатом махнул рукой взад и вперед. — Вот так. Как нарезают филе лосося. Так резали грудь женщине.

Я кивнул. Роско и Финлей молчали.

— А что насчет третьего трупа? — спросил я. — Столлера?

Отодвинув папки Моррисонов в сторону, патологоанатом раскрыл третью. Взглянул в нее и посмотрел на меня. Третья папка была более пухлая, чем первые две.

— Его фамилия Столлер? — спросил врач. — У нас он значится как «неизвестный мужчина».

Роско подняла взгляд.

— Мы направили вам факс, — сказала она. — Вчера утром. Его отпечатки пальцев имелись в картотеке.

Патологоанатом порылся на захламленном столе. Нашел скрученный лист факса. Прочитал и кивнул. Зачеркнул на папке «Неизвестный мужчина» и написал «Шерман Столлер». Снова улыбнулся.

— Он у меня с воскресенья, — сказал врач. — Понимаете, я успел с ним поработать. Правда, его обглодали крысы, но он не измочален в месиво, в отличие от первого трупа, и в целом сохранился гораздо лучше Моррисонов.

— И что вы можете нам сказать? — спросил я.

— Вы насчет пуль, да? — переспросил патологоанатом. — Не могу ничего добавить, кроме того, что установлена точная причина смерти.

— А что еще вы смогли установить?

Папка была слишком толстой для описания одних выстрелов, бега и смерти от потери крови. Определенно, у врача было что нам рассказать. Он прижал пальцы к странице, словно пытаясь уловить внутренние колебания или прочесть надпись шрифтом Бройля.

— Он был водителем грузовика, — наконец сказал он.

— Вот как? — удивился я.

— Я так считаю, — уверенно произнес он.

Финлей встрепенулся. В нем пробудилось любопытство. Ему нравилось наблюдать за процессом дедукции. Это его зачаровывало. Он был в восторге от моих рассуждений насчет Гарварда, развода, бросания курить.

— Продолжайте, — сказал Финлей.

— Ну, хорошо, вкратце вот что, — сказал патологоанатом. — Я установил несколько весьма убедительных факторов. Работа сидячая, потому что мускулатура слабая, спина сгорбленная, ягодицы дряблые. Довольно огрубелые руки, в кожу въелись частицы дизельного топлива. Также частицы дизельного топлива в подошвах ботинок. Внутренние органы: плохое питание, повышенное содержание жиров, к тому же многовато гидроокиси серы в крови и тканях. Этот человек всю свою жизнь проводил на оживленных магистралях, нюхая автомобильные выхлопы. Из-за дизельного топлива я бы сказал, что он был водителем грузовика.

Финлей кивнул. Я тоже кивнул. Столлер поступил в морг без документов, без истории болезни, вообще без чего бы то ни было кроме часов. Этот врач знал свое дело. Он с удовлетворением отметил наши одобрительные кивки. Похоже, ему еще было что нам сказать.

— Но он уже довольно давно не работает, — сказал врач.

— Почему? — спросил Финлей.

— Потому что все следы старые, — пояснил врач. — У меня получается, он шоферил очень долго, но затем перестал. На мой взгляд, в последние девять месяцев, быть может, год он почти не сидел за рулем. Так что это водитель грузовика, но оставшийся без работы.

— Отлично, док, замечательная работа, — похвалил его Финлей. — У вас есть для нас копия всего сказанного?

Врач протянул пухлый конверт. Финлей его взял. Мы встали. Мне хотелось выйти. У меня не было желания снова отправляться в холодильник. Почувствовав это, Роско и Финлей кивнули. Мы поспешно вышли на улицу, словно куда-то опаздывали. Врач проводил нас взглядом. Он насмотрелся на людей, поспешно выходивших из его кабинета, словно куда-то опаздывающих.

Мы сели в машину Роско. Финлей открыл пухлый конверт и достал бумаги относительно Шермана Столлера. Сложил их и убрал в карман.

— Пока что это принадлежит нам, — сказал он. — Быть может, они нас куда-нибудь приведут.

— Я запрошу данные об аресте Столлера из Флориды, — сказала Роско. — И мы выясним его адрес. За профессиональным водителем остается длинный бумажный след, ведь так? Профсоюз, медицинская страховка, лицензия. Надеюсь, это будет достаточно просто.

Оставшуюся часть пути до Маргрейва мы ехали молча. В полицейском участке не было никого, кроме дежурного сержанта.

В Маргрейве обеденный перерыв, в Вашингтоне тоже обеденный перерыв. Один и тот же часовой пояс. Достав из кармана клочок бумаги, Финлей протянул его мне, а сам остался сторожить у дверей кабинета, отделанного красным деревом. Я снял трубку, чтобы позвонить женщине, вероятно, бывшей возлюбленной моего брата.