Александра Маринина - Иллюзия греха

- Не подскажете, где мне ее найти?

- Она на соседней улице, в шестнадцатиэтажке, лестницы моет.

- Спасибо, - пробормотала Зоя.

Шестнадцатиэтажный дом на соседней улице она нашла легко, все остальные дома были девяти - и двенадцатиэтажными. Зоя подошла к подъезду и через широкое окно увидела худенькую некрасивую девушку, которая мыла пол в просторном холле. На улице прямо перед окном стояла скамейка, Зоя уселась на нее так, чтобы видеть Иру. То и дело в подъезд входили люди, топая грязными ботинками по только что вымытому полу и оставляя следы, и Ира тут же принималась снова мыть то место, которое только что сверкало чистотой. Иногда она выпрямлялась и согнутой в локте рукой вытирала лицо. Сначала Зоя подумала, что она отирает пот, но потом поняла, что это не пот, а слезы.

Ира закончила мыть лестницы и холл, унесла куда-то ведро и тряпки и вышла из дома. Зоя хотела было окликнуть ее, но передумала, просто пошла за ней следом. Девушка дошла до того дома, где уже побывала Зоя, и скрылась в подъезде. Наверное, теперь она будет дома, решила Зоя, и через некоторое время можно подняться к ней. Ира чем-то расстроена, то и дело принимается плакать, и не надо вламываться в квартиру, как только она пришла с работы. Пусть немного отдохнет, выпьет чаю, успокоится. Однако очень скоро Ира снова вышла на улицу и направилась в сторону вещевого рынка. Зоя, сама не зная зачем, последовала за ней. Через полчаса ей стало понятно, чем Ира Терехина занимается на вещевом рынке. Зоя нашла скамейку неподалеку от лотка "Горячие закуски", где Ира брала еду и напитки на разнос, и стала ждать. Ждать пришлось долго, до четырех часов, пока рынок не начал понемногу пустеть. Наконец Зоя увидела, как Ира направилась к выходу.

- Простите, вас зовут Ирой? - спросила она, подходя к ней.

- Ну, Ирой, - не особенно вежливо ответила девушка. - Что надо?

- Поговорить.

- О чем?

- О вас. И обо мне. И о Валерии Васильевиче Волохове. Лицо Иры моментально изменилось, выражение настороженной агрессивности исчезло, уступив место сочувствию.

- Вы его жена, да?

- Нет. Давайте отойдем куда-нибудь, здесь очень людно.

- Пошли, - скомандовала Ира, ловко пробираясь сквозь толпу, которая все еще была достаточно плотной. - Здесь есть одно место, где можно посидеть.

Она привела Зою на железнодорожную платформу. Здесь действительно было много скамеек, но все они были заняты людьми с сумками и рюкзаками, ожидающими электричку.

- Вы не смотрите, что народу много, сейчас поезд подойдет, и они все уедут. Поезда часто ходят, каждые десять-пятнадцать минут.

И в самом деле, из-за поворота железной дороги сначала послышался гудок, потом показалась электричка. Народ на платформе оживился, похватал свои сумки и котомки и ринулся в раздвинувшиеся двери. Скамейки опустели, теперь можно было выбирать любую.

- Пойдемте вон туда, там тень, - сказала Ира, показывая на скамейку, рядом с которой росло дерево. На самом деле росло оно внизу, за платформой, но было таким высоким и кривым, что его ветки действительно нависали над скамейкой, укрывая ее от палящего солнца.

Они сели, но Зоя вдруг утратила всю решимость и теперь не знала, как начать разговор и нужен ли он вообще. Что она может сказать этой девочке и о чем ее спрашивать? Но Ира первая прервала неловкое молчание.

- Вы уже все знаете про Волохова?

- Да, - коротко ответила Зоя.

- И знаете, что он мой отец?

- Да, мне сказали. Ира...

- Что?

- Вам очень трудно живется?

- Очень. Но ничего, нормально. Я справляюсь. А почему вы спросили?

- Сама не знаю. Вы меня простите, я, наверное, кажусь вам глупой. Дело в том, что я жду ребенка.

- От него?

- Да. И я не знаю, что мне делать.

Ира повернулась к ней, удивленно взглянула.

- А что же можно сделать? Рожать.

- Но как же... Я ведь теперь знаю правду. И я боюсь.

- Боитесь? Чего? Ах, да, понятно, вы такая же, как моя мама, тоже думаете, что его дети - чудовища. Никогда ее не прощу за то, что она сделала. Вам рассказывали о нас?

- Да, я все знаю.

- И ваш ребенок не простит, если вы его убьете, - очень серьезно сказала Ира. - Не берите грех на душу. Вас как зовут?

- Зоя.

- Вы давно... с ним?

- Меньше года.

- Бедная вы, бедная.

Ира осторожно взяла ее за руку и неловко погладила.

- Не бойтесь ничего, Зоя. Рожайте. А я вам помогу.

- Чем же вы мне поможете? - горько усмехнулась Зоя. - Вы сами нуждаетесь в помощи.

- Ни в чем я не нуждаюсь, - внезапно огрызнулась девушка. - Мне никто не нужен, я сама справлюсь. А если вам будет трудно с маленьким, я помогу. Может, у него будут те же болезни, что и у меня и моих младших, так я вам подскажу, что и как. Вы на меня не смотрите, я такая страшная и необразованная, но ваш ребенок будет другим. Вы бы видели мою Натку! Она такая красавица, прямо кинозвезда. И умница, очень талантливая. Вы тоже сможете гордиться своим ребенком. И не думайте ни о чем плохом.

- Зачем вы меня уговариваете? - устало спросила Зоя. - Что вам с этого?

- Пожалуйста, - Ира умоляюще заглянула ей в лицо, - пусть ваш ребенок родится. У меня ведь совсем никого нет... Внезапно Зоя поняла ее. Эта девочка так одинока, и она, пусть неловко, пытается создать хотя бы видимость семьи. Потому и предлагает Зое свою помощь. У Иры и будущего ребенка общий отец, значит, они, хоть и наполовину, но все-таки родные. И Зоя - мать этого ребенка, тоже почти родственница. Ире так хочется, чтобы ее семья состояла не только из беспомощных инвалидов, о которых надо постоянно заботиться. Ей хочется нормальной жизни, хочется, чтобы ей звонили по телефону и приходили в гости и чтобы ей тоже было куда прийти в праздник или в день рождения. Прийти не в больницу, а в обычный дом, подарить подарок и сесть за празднично накрытый стол. Ташков рассказывал, что его коллега, решая какие-то свои задачи, познакомился с Ирой, поманил ее иллюзией теплых человеческих отношений, потом погиб. Но даже если бы не погиб, у них все равно ничего не вышло бы, потому что для него это была только работа. Связь, вызванная служебной необходимостью. Бедная девочка.

Зоя решительно поднялась со скамейки.

- Спасибо вам, Ира.

- За что?

- За утешение, за то, что помощь предложили. Вы очень славный человек. Пусть у вас все будет хорошо.

- Значит, вы не передумали насчет ребенка? Не будете рожать?

- Не знаю. Я ничего не знаю. Простите меня. До свидания. Она повернулась и быстро пошла к выходу с платформы.

Аякс любил устраивать свое жилище со вкусом и комфортом. Он уже давно понял, что нет смысла злиться и раздражаться оттого, что тебе что-то не нравится или что-то не устраивает, если есть такая замечательная вещь, как деньги. Деньги могут решить любую проблему и устранить любое неудобство. Поэтому свою московскую квартиру он обустраивал терпеливо и любовно, делая все по собственному вкусу, а потом принялся за дачу. Сейчас и квартира, и дача полностью отвечали его высоким требованиям, и Аякс с комфортом проводил время как в Москве, так и за городом. Он был прекрасным семьянином, нежно любил жену и сына и обожал свою мать, которая постоянно жила как раз на теплой благоустроенной даче и к которой он с огромным удовольствием ездил. Мать никогда не была в курсе того, чем занимались ее покойный муж и единственный сын, а достаток воспринимала как доказательство того, что ее мальчик смог успешно адаптироваться в новых экономических условиях.

Если оставить в стороне происламский криминальный промысел Аякса, то в целом он был человеком приятным во всех отношениях, имел множество друзей-приятелей, а также людей, которым делал разные одолжения и которые считали себя обязанными ему. Глядя на его улыбчивое лицо и веселые глаза, никому и в голову не пришло бы, что этот человек хладнокровно отдает приказы об убийствах, а двух молодых девушек, наделенных необычайными способностями, цинично рассматривает всего лишь как товар, который нужно "хорошо показать", чтобы выгодно продать.

Отправив жену с сыном на три недели во Францию, на Лазурный берег, Аякс все это время приезжал каждый день к матери на дачу, где его ждал горячий вкусный ужин, длинный теплый вечер с неспешными разговорами на открытой веранде и чай с неизменным вишневым вареньем, которое Аякс любил с самого детства. Сегодня он тоже был здесь, и они с матерью уже приступили к традиционному чаепитию, когда огромная овчарка, до того смирно лежавшая у ног хозяина, вдруг поднялась и нервно зашевелила ушами.

- Грета беспокоится, - заметила мать. - Опять, наверное, кто-то отирается возле калитки.

- Я посмотрю, - Аякс поднялся и накинул на плечи легкую куртку. Пойдем, Грета, проверим, кто это там бродит. В сопровождении овчарки он подошел к калитке и сразу увидел гостя, который с безразличным видом оглядывал окрестности.