Проклятие ДНК - Ирина Градова

Они помолчали, потом Суркова спросила:

– Выходит, выкрасть у нотариуса завещание тоже пытались Эльза с Рубисом?

– Нет, Рубис снова подрядил для этого Тимохина. Но тот ничего не нашел…

– Потому что завещание находилось у нотариуса дома! Кстати, вы обнаружили орудие убийства?

– Да, в личном шкафчике Эльзы в конноспортивном клубе. А кеды, в которых она была во время убийства Луизы, оказались в ее обувном шкафу: в рифленой подошве Дорошенко нашел волокна обивки сидений Луизиной машины. Пусета, между прочим, принадлежала Эльзе: во время борьбы с Луизой она ее потеряла – там замочек без винта, обычная «бабочка»! Обнаружив пропажу только дома, девица поняла, что мы найдем улику, и поспешила подкинуть вторую сережку в шкатулку Эльзы. На ее беду, на снимках с вечеринки Эльза именно в этих пусетах – видимо, они ей очень нравились!

– Вот ведь занятно, как срабатывают стереотипы, – проговорила Суркова, теребя в руках тонкую ножку бокала. – Сначала представлялось, что самые вероятные преступники – Эдуард и Антон!

– Ну да, у Эдуарда были терки с Карлом на почве бизнеса. Он казался подходящим кандидатом: отказался подчиняться деду, взял кредит под залог жилья, не имел твердого алиби… А Антон – наркоман!

– И этим все сказано! Но все же не каждый наркозависимый – преступник, верно? Хотя, если он продолжит в том же духе – особенно теперь, когда некому держать его за штаны, не давая сорваться в пропасть, – все кончится плохо!

– Оба близнеца побывали на вечеринке в доме, где есть чучело медведя, и на их одежде остались волоски, так что неудивительно, что Антон попал под подозрение: на его футболке и толстовке обнаружились улики. Другое дело, что они были и у Эльзы, просто…

– Просто девочку никто не подозревал. Но Рубис-то, Рубис – как он рискнул, с малолеткой? И не просто с малолеткой, а с дочерью клиента?!

– Я проверила подноготную адвоката – ну, насколько смогла, – сообщила Лера.

– И что там?

– Оказывается, у него и раньше были связи с очень молодыми девушками: из-за одной такой его выкинули из большой юридической фирмы, в которой он работал, – девица оказалась дочкой босса и к тому же несовершеннолетней!

– Да он просто маньяк!

– И не говорите, Алла Гурьевна! – согласилась Лера. – Уволили Рубиса, конечно, «по собственному»: начальство не захотело скандала, и дело предпочли замять, но Рубис долго не мог устроиться в приличное место.

– И случившееся ничему его не научило!

– Не будем сваливать всю вину только на него: Эльза – весьма занятный персонаж! Вспомните хотя бы ее визит в клинику – никто не заподозрил бы, что перед ним не светская дама, а сопливая школьница!

– И не стоит забывать, – подхватила Суркова, – что «сопливая школьница» хладнокровно зарезала любовника, сообразив, что это – ее единственный шанс оправдаться… Кстати, коллега, я хочу вас кое о чем предупредить.

– Я слушаю, Алла Гурьевна, – насторожилась Лера.

– Вы не думали, почему Эльза и Рубис решили сматывать удочки именно тогда, когда вы отправились в дом Вагнеров с обыском?

– Н-нет, я… Честно говоря, я как-то над этим не размышляла!

– Напрасно. Я могу, конечно, допустить такое удивительное стечение обстоятельств, но опыт подсказывает мне, что подобное – большая редкость!

– Вы считаете, их предупредили?

– Их или только адвоката – бог знает, но – да, я так считаю! А это означает, что кто-то в вашем ближайшем окружении делится конфиденциальной информацией с теми, для кого она не предназначена… Ну, или у Рубиса была просто невероятно развита чуйка – так сильно, что он скорее кинулся покупать билеты на самолет, а потом наведался со своей малолетней любовницей в ее дом с целью поживиться перед бегством из страны… Смотрите, наше мороженое тает! – вдруг воскликнула Суркова, взглянув на высокие вазочки с десертом, походившие на бокалы для мартини, только более глубокие. Разноцветные шарики мороженого, подтаяв, образовывали причудливые сочетания цветов, а печенье и фрукты, украшавшие десерт, делали его настоящим произведением искусства.

– Если мы не съедим это прямо сейчас, – добавила Суркова, – все превратится в бесформенное месиво! Давайте-ка закажем еще по шампанскому и отдадим должное этому замечательному мороженому: в конце концов, мы имеем полное право расслабиться и получить удовольствие, ведь дело раскрыто!

* * *

– Что ж, теперь я могу говорить на эту тему, ведь разрешение от Романа получено, – сказал доктор Сапковский, когда Лера появилась на пороге его кабинета. – Хотя, признаться, я удивлен!

– Почему? – спросила она.

– Не представляю, зачем Роме понадобилось рассказывать о себе следователю, которая дважды едва его не посадила!

– Но не посадила же! – буркнула Лера: ей неприятно было вспоминать о подозрениях в отношении Романа Вагнера и о своей к нему изначальной неприязни – и все лишь потому, что он привлекателен и богат. Это говорило о том, что ей трудно сохранять объективность, а это очень плохо для ее профессии!

– А я с самого начала говорил вам, что Роман не убийца! – назидательно сказал главврач.

– Я помню, – кивнула Лера. – И еще вы сказали, что Роман не способен никого убить, но я так и не поняла почему!

– Вы и не могли понять, не имея информации, на которую теперь у меня есть разрешение предоставить.

– Я вся в нетерпении! – Лера надеялась, что в ее тоне сарказм незаметен, однако что-то в лице врача изменилось, показывая, что ее надежда напрасна.

Сапковский пару минут помолчал, собираясь с мыслями. Он встал, подошел к окну и выглянул в парк, где гуляли редкие пациенты.

– Вам знакомо такое понятие – «эмпатия»? – наконец снова заговорил он.

– Да, это… кажется, это способность сопереживать другим людям?

– В общем смысле, да. Другими словами, эмпатия – способность поставить себя на место другого человека. Вместо того чтобы иметь естественный барьер, контролирующий поток энергии в их систему, эмпаты живут в состоянии постоянного свободного потока эмоциональной энергии. Эмоционально проницательные эмпаты улавливают и удерживают эмоции из своего окружения. Некоторые из них обладают этой способностью в очень большой степени – я бы даже назвал это сверхспособностью… Так вот, Роман относится к таким редким людям, понимаете?

– Погодите-ка, это что-то связанное с… с экстрасенсорикой, что ли?

– Ничего подобного! Экстрасенсы, в чье существование я, признаться, не верю, по их же собственным утверждениям, читают мысли окружающих людей. Эмпаты этого не умеют – они «считывают» чужие эмоции, зачастую превращая их в собственные.

– Что-то я не улавливаю!

– Ну, смотрите… Как бы это получше объяснить… Допустим, вы эмпат. Вы начинаете день в отличном настроении, но потом ваш муж беспокоится о проблемах на работе, дети