Алла Полянская - Невидимые тени

– Макс, надо шары надуть. – Ника разливает в чашки чай. – Потом, когда все соберутся, недосуг будет.

– Дети приедут и надуют, мне Майю надо отвезти.

– А разве она не останется с нами?! – Ника недоуменно смотрит на них своими синими глазами. – Майя!

– Мне и правда пора. Рада была познакомиться.

– Это никуда не годится! У нас тут торт, и… – Ника вдруг наклонилась, резко нырнув под стол. – Ну, конечно, как же я о тебе позабыла!

В руках у нее оказался крупный молодой кот, рыжий, очень откормленный, с нахальной хищной мордой, на которой топорщились роскошные усы.

– Уже примерился прыгнуть на стол. – Ника неожиданно целует кота между ушами. – Ууу, знатная зверюга! Но на стол прыгать нельзя, видишь, мы обедаем.

Майе становится ясно, что в другое время кот гуляет по столу, сколько хочет. Она заинтересованно смотрит на него, а он индифферентно повис у Ники на руках, только взгляд его зеленых глаз все такой же хищный и целеустремленный.

– Лерка просила не кормить его, он растолстел.

– Лерка ни хрена не понимает в котах. – Ника возмущенно фыркнула. – Если они с Панфиловым тощие, это их право, но морить голодом рыжего – это злостное котохульство и преступная халатность. Иди, малыш, я покормлю тебя. Отощал, изголодался, бедняжка, заморили голодом мальчика, волки.

Воркуя над котом, Ника опускает его на пол, и он, видимо, отлично зная, что это значит, бежит за ней.

– Ника, фарша ему не давай! – Матвеев тоже хорошо знает, что означает альянс с котом.

Ника возмущенно смотрит на него, повернувшись в дверях.

– Значит, тебе котлеток надо, а несчастному, умирающему от голода коту – шиш? Не ожидала я от тебя, Максим, такой бегемотской черствости. Три наряда вне очереди. Моешь посуду и вытираешь стол. Идем, мое золотко, идем, моя ласточка клыкастенькая, мое солнышко усатое, идем кушать.

Кот с победным мявом бежит за Никой, а Майя не может сдержать смех:

– Солнышко усатое! Это надо же такое придумать!

– Да, она такая у меня. Просто большое дитя. – Матвеев тоже хохочет. – Ты бы видела ее собственного кота! Она раскормила его невероятно, из крохотного заморыша выросла огромная и наглая до ужаса скотина, и Ника ему все на свете позволяет. Правда, к его чести, надо сказать, он очень культурный кот. Зовут его Буч, такой же, как этот – здоровенный, холеный и нахальный, только серой масти, дымчатый, в полоску. Веревки из нее вьет.

– Кошки – милые создания.

– Кто бы спорил. – Матвеев положил себе в тарелку добавки. – С детства люблю котлеты. Мама мне их в школу давала, так я почти все съедал сразу. Оставалась одна, и уж ее я ел с двумя кусками хлеба.

– Мама… – Майя осторожно смотрит на Максима. – Ты говорил, вы с Никой родные брат и сестра, а мамы у вас разные. Общий отец?

– Нет. – Матвеев задумчиво смотрит на нее. – И мать, и отец у нас общие. Просто они погибли, когда мы с Никушей были совсем маленькими, и так случилось, что нас разлучили. Мы почти не помнили друг друга, пока два года назад случай не свел нас снова, и тогда же выяснилось наше родство. Хоть я и не верю в такие случайности.

– Наверное, ты прав. Иногда что-то ведет нас по жизни, и события, кажущиеся случайными, определяют в дальнейшем твою судьбу.

Как сегодняшняя неразбериха с тортом, подумалось вдруг им обоим, и они, будто по команде, уставились в свои тарелки.

В столовую снова вошла Лидия Матвеевна, в руках у нее блюдо с выпечкой.

– Саша приехал, плюшек вот привез.

– А отец с ним приехал?

– Да, они вместе. – Лидия Матвеевна гладит плечо сына. – Кушай, Максимка, вид у тебя усталый.

– Работы невпроворот, мам. Проект трудный.

– Ну, потом-то отдыхать поедешь?

– Может, и поеду. Майя, ты ешь пирожные, а то сейчас налетят голодающие, ничего тебе не достанется. Потом поедем, не переживай.

– Нормально, я успеваю.

– Вот и хорошо.

– Что хорошо?

Стройная женщина с копной кудрявых рыжих волос вошла в столовую, и видно, что она чем-то расстроена.

– Привет, Лер. Что случилось, с чего шторм?

– Привет, Макс. Ничего хорошего. Эта курица, которую я наняла как парикмахера и прочая, прочая, прочая, – заболела. А позвонила она пять минут назад, и я уже не успеваю найти никого другого, и снова буду как Гаврош-переросток. Мне маникюр нужен и педикюр тоже, я с детьми никуда не могу вырваться, и даже если мастера домой пригласить, они ничего не дадут сделать. В кои-то веки полон дом нянек – и на тебе!

Она плюхнулась на табурет с расстроенным видом. Веснушки на ее лице делают Леру похожей на ирландку, и вся она, худая, стремительная и раздосадованная, очень нравится Майе. Может, потому, что ей вообще нравится этот суматошный дом, полный приветливых людей? Майя отпивает чаю и ставит чашку на стол. Нужно уезжать.

– Ну, вот посмотри, заусенцы!

Рыжая пытается отгрызть заусенец и снова расстраивается.

– Да ладно, Лерка, чего ты.

– Макс, ты не понимаешь. Ну, хотелось мне привести себя в порядок. Я ведь люблю следить за собой, люблю салоны, процедуры всякие… понимаю, что дети маленькие, но я, черт подери, расстроена.

– Может, я смогу вам помочь?

Рыжая, кажется, только сейчас заметила Майю.

– Как?

– У меня в машине рюкзак, там инструменты… для маникюра и всего прочего. Я курсы косметолога окончила и парикмахерские тоже через две недели заканчиваю. Я могла бы…

– Да? Правда?!

Рыжая даже засияла от неожиданно открывшейся перспективы.

– Лер, это Майя, моя знакомая. Она меня сегодня очень выручила с тортом.

– Она, похоже, сегодня исполняет роль ангела.

Майя смущенно улыбнулась и посмотрела на Матвеева.

– Там, в машине, рюкзак…

– Я принесу. – Макс отставил чашку. – Майя, Валерия права. Сегодня ты выступаешь в роли ангела.

Майя мысленно улыбнулась. Она не привыкла так близко общаться с людьми, но в этом доме, похоже, по-другому никак, и ее терзания никого не смущают просто потому, что никто их не замечает.

А еще есть Максим. Майя ловит себя на мысли, что не хочет уходить отсюда. Эти приветливые люди, тепло их улыбок, любовь, с которой они относятся друг к другу, не стесняясь проявлять ее, – все это непривычно. Словно она попала в сказку, которую долго придумывала для себя – но только это чужая сказка, и она в ней чужая.

А так хочется стать своей. Хоть где-нибудь.

– Попробуйте салатик.

В тарелке Майи оказывается целая гора овощей. Она поднимает взгляд на рядом сидящего добродушного мужчину с веселыми карими глазами.

– Это мексиканский салат, его Ника откуда-то сдернула, мы все его обожаем.

– Спасибо, я уже сыта.

– Ну так не годится. А как же торт?

– Я сейчас тоже об этом думаю. – Майя старательно поддерживает тон разговора. – Места для него не осталось.

– А это значит, что надо прогуляться. Или потанцевать.

Майя, вздохнув, берется за вилку. Танцевать она категорически не хочет, а прогуляться… Она не готова вести беседы, какие бы то ни было. И ей необходимо проверить свою электронную почту.

– Паша, отстань от девушки. – Матвеев садится рядом с ней на освободившийся стул. – Майя, не хочешь пройтись к озеру?

– Да, я бы посмотрела, спасибо.

– Так пойдем.

Он поднимается и подает ей руку.

Конечно, она задержалась. Сначала делала маникюр и педикюр Валерии, потом сооружала ей прическу. Подоспевшей Нике тоже понадобился маникюр, от прически она отказалась наотрез – махнув рукой, заявила, что смысла в этой затее нет в принципе.

А потом в комнату, где Майя практиковалась в мастерстве, ввалилась компания – Лилька, наряженная в какое-то немыслимое голубое платье, ее мать, строгая, застегнутая на все пуговицы врач Лариса Михайлова, и малыш в джинсовом комбинезончике, который сразу же перевернул миску с водой, – шкодливый ангел, да. И пока вытирали воду, он умудрился стащить ножницы и поцарапаться ими, подняв оглушительный рев… в общем, когда кутерьма рассосалась, Майя чувствовала себя так, словно на ней камни возили, и подоспевший Матвеев, сокрушенно качая головой, предложил ей прилечь на тахту в комнате для гостей.

Из разговоров она поняла, что Максим приехал один и что у него есть сын Димка, а жены нет, и это отчего-то ее порадовало. Она украдкой рассматривала Димку, но сходства с отцом не было никакого, и она решила, что он пошел в свою мать – а вот где она, Майе спросить было неловко. Но то, что Матвеев один, ее обрадовало.

И, конечно же, ее никуда не отпустили. Валерия нашла в своем шкафу немыслимой красоты кофточку, и Майя, приняв душ, переоделась и причесала волосы. И чувствовала себя неловко за большим столом рядом с добродушным Пашей Олешко и Никиным сыном Мареком, очень красивым парнем, который трогательно ухаживал за ней, предлагая разные кушанья, а потом вдруг сорвался с места и убежал куда-то вместе с Димкой, сыном Матвеева. И она узнала, что такое мусака – невероятно вкусное блюдо из мяса и баклажанов, запеченных в нежном соусе.