Анатолий Безуглов - Сигнал тревоги

Пикуль не без гордости заявил, что в тот день, в четверг, перевыполнил норму. Не посрамил свою передовую бригаду.

Насчет бригады и ее успехов он говорил минут пять. Это, видимо, был его козырь.

Фадеев выслушал шофера и, как бы между прочим, спросил:

— На каком объекте сейчас работаете?

— Только что кончили возить грунт из котлована для больницы на улице Космонавтов. Переводят на другой объект…

— А куда грунт возили? — так же ненавязчиво, будто невзначай, задал вопрос следователь.

Но именно этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.

— А чего? — спросил он.

— Просто интересуюсь, — сказал Фадеев. — Так куда?

— Ну, в этот… Как его… Карьер, — ответил шофер, нервно потирая колени ладонями. — Под Матрешками…

— Карьер? — переспросил следователь и в упор посмотрел на Пикуля.

Шофер еще больше растерялся.

— Словом, овраг там… Такой глубокий… — пробормотал он.

— Карьер от оврага отличить не можете, — усмехнулся Фадеев.

— Овраг, карьер — один шут, — отмахнулся Пикуль. — Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров и обратно столько же. Как в аптеке! — Он нервно засмеялся.

— И сколько ездок за день? — спросил следователь.

— Это смотря какая дорога, какая погода, — ответил Пикуль. — Да еще от строителей зависит. Иной раз ждешь погрузки, ждешь…

— И все-таки сколько?

— Две минимум, — сказал шофер. — Желательно три. А как же иначе обязательство взяли! Бывает и четыре…

— А пять ездок? — не унимался Фадеев. — Делаете?

Они словно играли в какую-то мне непонятную игру. Я внимательно следил за ними, стараясь вникнуть в ее смысл.

Судя по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.

— Пять — это поднатужиться надо…

— А шесть? — серьезно продолжал Фадеев.

— Это уж вкалывать от зари до зари, — сказал шофер.

— Не случалось по шесть ездок? — настаивал Фадеев.

— Странный у нас разговор получается, — с натянутой улыбкой произнес Пикуль. — Если бы да кабы…

— Вовсе не странный, Роман Егорович… Для Воронцова шесть ездок, судя по документам, — раз плюнуть.

— Герман Степанович — ас!

— Шесть ездок — это четыреста восемьдесят километров, — быстро набросал на бумаге следователь. — Так?

— Ну? — невинно посмотрел на него шофер.

— С какой средней скоростью вы ездите?

— Это кто как, — ушел от прямого ответа Пикуль.

— Хорошо, — кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку. — Берем пятьдесят километров в час… Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?.. Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь… Верно я говорю?

Пикуль пожал плечами.

— Так как же он делает по шесть ездок? — усмехнулся Владимир Гордеевич. — По двенадцать часов работает, что ли?

— А что, бывает! — ухватился за эту мысль шофер. — Если надо для плана и строители просят… А потом, у Воронцова все по минутам рассчитано. Образцовая организация труда!

— Может, проще земельку-то в карьер на Кобыльем лугу сбросить? — хитро посмотрел на Пикуля следователь.

— Какой Кобылий луг? — испуганно спросил шофер.

— Да тот, что рядом. От Зорянска одиннадцать километров. И подъезд хороший… Давайте начистоту, Роман Егорович, а?

— Куда нам положено, туда и возим, — хмуро сказал Пикуль. — И нечего выпытывать у меня то, чего нет.

Больше от шофера Владимир Гордеевич ничего добиться не смог. Он отпустил Пикуля, вручив ему повестку на завтра.

— Предположение, что грунт бригада Воронцова возит не в Матрешки, на это вы намекнули мне на прошлой неделе? — спросил я у следователя.

— Да, Захар Петрович. Но это, как я убедился в ходе допроса, уже не предположение… Пикуль недаром обмолвился, сказал, что возят в карьер возле Матрешек… Там овраг, понимаете! А карьер — на Кобыльем лугу!

— Это еще не доказательство.

— Конечно, — согласился Фадеев. — Но косвенно подтверждает, что я прав. Второе. Вы обратили внимание, что именно разговор, куда они вывозят грунт, больше всего испугал Пикуля? Ведь одно дело Матрешки, другое Кобылий луг…

— Понимаю, конечно. Разница в расстоянии почти тридцать километров. В один конец. А в оба — шестьдесят!

— Вот именно! — воскликнул следователь. — Меня поразило, когда я узнал, что Воронцов в иные дни делает по семь ездок!

— Семь? — в свою очередь воскликнул я.

— Ну да! Это практически невозможно. Разве что на вертолете! Явная, нахальная липа…

— Но ведь любой мало-мальски разбирающийся человек это поймет. Я имею в виду бухгалтеров, что начисляли зарплату. Нетрудно подсчитать…

— Видимо, подсчитывали, но делали вид, что все как надо… А теперь давайте прикинем, что получилось в результате этой липы. Не буду говорить о плане, который перевыполняли на двести и больше процентов, о премиальных, о почете и прочем. Это особый разговор. Меня интересуют излишки горючего. Во-первых, они получаются в результате того, что завышался объем перевозок грунта по сравнению с действительным. Об этом мы уже знаем, так?

— Так, — кивнул я.

— Во-вторых, вместо того чтобы везти грунт в Матрешки, в овраг, бригада Воронцова возила его поблизости, в карьер на Кобыльем лугу. А это уже фиктивные километры. Причем очень большое количество километров! И под все эти километры выдавалось горючее и смазочные материалы. Следовательно…

— Постойте, — перебил я Фадеева, — как учитывается километраж?

— По спидометру.

— Но ведь спидометр объективно фиксирует, сколько проехала машина…

— Верно, — улыбнулся следователь. — Однако, как рассказал Орлову один водитель, когда они проверяли вторую автобазу, все в руках человека, а не бога. Спидометр — не исключение. — Фадеев усмехнулся. — Орлов объяснил мне эту механику. Нехитрые приспособления — и можно накрутить на шкале хоть десять тысяч километров. Он мне показал, как это делается. Словом, подделать километраж — не проблема. Видимо, была проблема, куда девать излишки горючего. Отсюда — загрязнение озера, пятно солярки возле Желудева…

— Понятно, — кивнул я. — Но в бригаде Воронцова, как вы рассказывали, две машины с бензиновыми двигателями.

— Да, — подтвердил Фадеев. — У него самого и у шофера Коростылева. Куда они девают бензин — это и выясняет сейчас Орлов. Скорее всего, продают налево, частнику…

— И все-таки, Владимир Гордеевич, неопровержимых доказательств у нас пока нет. Пикуль отрицает, что сливал горючее…

— А дозорные? — возразил следователь.

— Допустим, Пикуль будет стоять на своем: не сливал, и точка! Сливали, мол, другие. Ведь солярка у всех одинаковая… Да и насчет грунта надо все доказать.

— Докажу! — горячо заверил Фадеев. — Мы взяли образцы грунта из оврага у Матрешек, из карьера на Кобыльем лугу, а для сравнения — из котлована больницы на улице Космонавтов и универсама, где бригада Воронцова работала до этого.

— Ну что ж, подождем результатов.

— Да, еще одно косвенное доказательство, — вспомнил Владимир Гордеевич. — Если вы не забыли, дизтопливо в Берестянкин овраг сливали в период с ноября прошлого года по февраль нынешнего. Именно в это время бригада Воронцова вывозила грунт из котлована универсама, а потом — с улицы Космонавтов.

— Аргумент действительно серьезный, — сказал я. — Владимир Гордеевич, а как вы пришли к мысли, что грунт могли возить в карьер на Кобыльем лугу?

— Это заслуга Орлова.

— Интуиция?

— Да нет. Мы же сейчас только и заняты всякими там водоемами, речками, оврагами… И вдруг Анатолий Васильевич случайно узнает, что когда-то из карьера на Кобыльем лугу брали землю для кирпичного завода. Выработали нужную глину, остались огромные ямы. И вот совсем недавно было решено превратить этот карьер в озеро и развести в нем рыбу…

Я невольно улыбнулся и рассказал Фадееву историю разведения омуля в Берестене.

— Не знаю, каких рыб запустят в новое озеро, — заметил следователь, но только нас насторожил такой факт: когда комиссия обследовала карьер, то удивилась: он был почти весь засыпан грунтом. Причем свежим грунтом. А в овраге у деревни Матрешки, куда предписывалось свозить этот грунт, обнаружилось всего несколько земляных холмиков… Вот мы и смекнули с Орловым…

— Что же теперь будут делать рыболовы? — поинтересовался я.

— Чтобы создать цепь рыбоводных озер, надо заново углублять карьер! — ответил следователь. — Вот еще дополнительный ущерб от деятельности Воронцова и его орлов! Средства потребуются немалые!..

Воронцов, вызванный повесткой, в прокуратуру не явился. Зато ко мне позвонил Семен Вахрамеевич Лукин. Директор третьей автобазы просил срочно его принять.