Микки Спиллейн - Майк Хаммер и Артур Берин-Гротер

— Чего ты боишься, милая?

Только мой тон несколько ее успокоил.

— Не заставляй меня рассказывать о том, что я не хочу вспоминать!

— Но ты ведь не этого боишься, Лола. Ты боишься людей… каких? Почему ты страшишься даже думать о них?

Я наклонился вперед, напряженный, возбужденный, пытаясь извлечь что-нибудь полезное из каждого произнесенного ею слова. Лола сперва колебалась, недоверчиво оглядываясь, будто нас кто-нибудь мог слышать.

— Майк. — они злобны и отвратительны. И действуют без угрызений совести. Сломать, чужую жизнь им так же легко, как тебе потратить доллар. Если станет известно, что я проговорилась, меня убьют. Да, убьют. Для них это не впервой!

Можно было подумать, что со мной разговаривает Пат. Испуг ушел с ее лица, в глазах засверкал гнев, но в голосе еще слышалась дрожь.

— Деньги — вот все, что им надо, и они их получают. Тысячи… миллионы… кто знает. Это не просто дома… это больше. Маленькая сплоченная группа так все организовала, что никто не смеет шелохнуться, а с человеком, пытающимся вести свою игру; что-нибудь происходит. Майк, я не хочу, чтобы со мной что-нибудь произошло!

Я поднялся, присел к ней на подлокотник кресла и ласково погладил ее по волосам.

— Не бойся, детка, ничего с тобой не случится. Продолжай…

Лола закрыла лицо руками и бессознательно стала всхлипывать; я ждал. Через пять минут она выплакалась, но все еще дрожала и затравленным взглядом смотрела на свои ладони, расцарапанные ногтями до крови. Я зажег сигарету и протянул ей. Лола с благодарностью затянулась и облегченно выпустила дым. Затем перевела глаза на меня и произнесла:

— Если они узнают, что я что-нибудь тебе сказала, что я сболтнула лишнее, меня убьют, Майк. Они не могут допустить, чтобы у нас развязывались языки. Они не могут допустить, чтобы публика хоть что-то заподозрила. Я боюсь! И ты здесь бессилен… Система будет существовать вечно, пока есть люди. Я не хочу умирать!

Я терял над собой контроль и поэтому слова подбирал очень осторожно.

— Детка, — сказал я ей, — ты меня не знаешь. Ты не знаешь — зато многие знают. Они могут до смерти перепугать достопочтенных обывателей, но поджимают хвосты, видя поблизости меня. Им отлично известно: я не стану с ними церемонится. У меня есть оружие, и мне приходилось пускать его в ход, причем довольно часто. На это у меня имеется разрешение, которого нет у них. И если кто-нибудь будет убит, я дам объяснение в суде. Возможно, мне придется несладко, и я вылечу из дела, но если они нажмут на курок, то сядут на горячее сиденье. Мне нравится стрелять в этих мерзавцев, я делаю это при каждой возможности, и они знают об этом. И не волнуйся, ничего с тобой не случится. Если они и догадаются, откуда исходит информация, то поймут, что я собираюсь играть грубо, что при первом же их шаге они получат пулю в лоб или в грудь. Я не спортсмен и не забочусь, куда стреляю. Я играю в их игру, действуя их же способами, только еще более жестко.

Лола повернулась и поцеловала мою руку, лежащую у нее на плече. Затравленное выражение исчезло из ее глаз. Она была готова к разговору.

— Неизвестно, кто руководит всей организацией. Может быть, один человек, а может, целая группа. Ты не представляешь, какие лица в это вовлечены. Я знаю некоторых девушек с потрясающим положением, а раньше они были ничем не лучше меня. Просто вовремя выбрались — сделали верные знакомства между «заданиями» и вышли замуж.

Видишь ли, система «вызовов» высоко специализирована. Отбираются девушки только высшего качества — красивые, хорошо образованные. Их клиенты — богатейшие люди. Обычно «задание» означает уикэнд на какой-нибудь вилле или круиз на роскошной яхте. Бывают, конечно, и менее заманчивые вызовы, но всегда очень прибыльные: например, кто-нибудь желает развлечь партнера по бизнесу.

За девушкой долго наблюдают, прежде чем пригласить в систему. Все начинается с того, что ее видят в городе со слишком многими мужчинами. В процессе своих передвижений она сталкивается с девушками, уже участвующими в деле; те, кажется, получают все, что угодно, без всяких заметных усилий. Знакомства продолжаются и ширятся, девушке делаются намеки, и вскоре она начинает думать: зачем бесплатно, когда можно и за деньги?

Ее представляют нужным людям, снимают для нее хорошую квартиру и записывают в книгу как определенный тип женщин — вносят в списки. Когда клиент интересуется таким типом, ее вызывают. Из денег выплаченных за услуги, должная часть поступает на ее банковский счет.

О, все это очень приятно и просто, чудесная сделка. За время службы девушка часто получает даже солидные премии. Ее ничего не связывает. Если посчастливится найти мужа, она совершенна свободна и может выйти из игры. Девушка не будет болтать, потому что не в ее интересах, чтобы всплыли ее прежние связи и знакомства, а организация не будет удерживать ее насильно, потому что нет ничего опаснее истеричек.

Но случается, что одна из девушек становится опасной. В ней может пробудиться совесть, или она напьется и развяжет язык, или в ней проснется чрезмерная жадность и стремление сорвать еще больший куш. Она может попытаться угрожать разоблачением. Тогда организация вынуждена позаботиться о себе. Девушка исчезает… или просто происходит несчастный случай. Это урок для нас, урок, как себя вести.

Когда я потеряла осторожность и заразилась, меня лишили места в системе. Меня вышвырнули. Я внезапно оказалась без дохода, с дорогой квартирой на руках. И с тех пор стала опускаться. Мне было стыдно идти к врачу и, не зная, что делать, я начала пить. Меня подхватили другие люди, «классом ниже», которых не беспокоила моя болезнь. Мне предоставили комнату в доме, и я опять оказалась в деле. В конечном итоге — больница. Когда я вышла оттуда, дом сгорел, Нэнси убили, и появился ты.

Она откинулась в кресле и в изнеможении закрыла глаза.

— Теперь имена, Лола, — сказал я.

Почти не открывая глаз, она проговорила шепотом:

— Мюррей Кандид. Он владеет несколькими ночными клубами, но всегда находится в «Зеро-Зеро». Это посредник. Кандид составляет все встречи, но не он главный. Город разбит на секции, и он руководит секцией моего района. Это очень опасный человек.

— Я тоже не безобиден.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Не знаю, крошка. Я не могу обвинить его без доказательств, даже если уверен в своей правоте. Закон на стороне подозреваемого. Мне нужны факты… Как его уличить?

— Есть книги, Майк… если их найти. Они бы предпочитали обходиться без книг, но не могут, потому что не доверяют друг другу.

Я встал, налил себе и выпил.

— Ну, Лола, спасибо. Теперь я представляю, с чего начать. И можешь не тревожиться — ты тут не при чем. Живи спокойно, а я время от времени буду тебя навещать.

Лола медленно встала с кресла и обвила руку вокруг моей талии. Она положила голову мне на плечо и задышала в шею.

— Будь осторожен, Майк. Пожалуйста, будь осторожен.

Я поднял ее подбородок и улыбнулся.

— Я всегда осторожен, сладость моя. Не волнуйся.

— Ничего не могу с собой сделать. Майк, я без ума от тебя. — Прежде чем я заговорил, она опустила палец на мои губы. — Молчи! Я не набиваюсь только позволь мне любить тебя. Без обязательств, мистер Хаммер, просто знай рядом кто-то, кому ты очень нужен, к кому можешь придти в любой момент… Ты чудесный парень, Майк. Если бы у меня хватило ума вести нормальную жизнь, никуда бы ты от меня не ушел.

На этот раз я не дал ей говорить. Горячее тело трепетало в моих руках. Я прижимал Лолу к себе, чувствуя, как дрожь возбуждения пробегает по ее спине. Сочные губы раскрылись полыхающим пламенем, и кем бы она ни была, все забылось.

Мне пришлось оттолкнуть ее. Мы остановились, судорожно дыша, и мой голос мне не повиновался. Наконец я выдавил:

— Сохрани это для меня, Лола. Только для меня.

— Только для тебя, Майк, — повторила она. Она стояла посреди комнаты, высокая и красивая, со страстно вздымающейся грудью, когда я вышел за дверь.

Клуб «Зеро-Зеро» находился в самом начале шестой авеню; незаметное, со скромной неоновой вывеской заведение, затерявшееся среди себе подобных. Но посетители его жаловали — в четверть двенадцатого зал, практически скрытый завесой сигаретного дыма, был уже набит битком.

У входа какой-то тип с поклоном и протягиванием руки играл роль портье и я дал ему двадцатипятицентовик, чтобы он запомнил меня как мелкого спекулянта. В противоположность большинству местечек, здесь обходились без стандартных дешевок и хромированной мишуры. Стены были обиты благородным красным деревом, столики сгруппированы вместе, в нише рядом с площадкой для танцев помещался оркестр.

Судя по лицам, нью-йоркцев было мало, по крайней мере, что касается мужчин. В основном, приезжие, вышедшие вечером на поиски развлечений. Сразу выделялись женатые. Они сидели у стойки и потягивали коктейли, один глаз держа на жене, а другой не сводя с ошивающихся вокруг них заблудших девиц.