Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ

— К делу так к делу, — Петр Владимирович хлопнул ладонями по коленям. Отвечаю по порядку: я — тот, кого некоторые — многие — называют хозяином; ваше имя и род занятий мне назвал тот, кому известно и то, и другое; и, наконец, целью моего визита является одно деловое предложение, которое может принести выгоду нам обоим.

Илларион неторопливо закурил и некоторое время в открытую разглядывал гостя, словно какого-то экзотического зверя. Последний выдержал осмотр, даже не шевельнув бровью.

— Ладно, — медленно произнес Забродов, — я слушаю вас.

В мозгу его между тем лихорадочно билась одна-единственная мысль: не может быть! Неужели Мещеряков, с которым съеден не один пуд соли, продал его этому хлыщу? Возможно ли такое? Все вроде бы сходилось, и звонок Мещерякова с обещанием зайти по какому-то неотложному делу вполне укладывался в общую картину.

— Группа лиц, которую я представляю, — продолжал между тем гость, — в последнее время сталкивается с активным противодействием, источником которого, центром, если хотите, является некая весьма заметная фигура. Все наши попытки как-то урезонить упомянутого деятеля, достичь разумного компромисса на взаимоприемлемых условиях…

— Консенсуса, значит, — глубокомысленно вставил Забродов. Гость раздражал его безумно, цель визита стала ясна с первых же слов, но Илларион решил все же дослушать до конца, надеясь, что визитер как-нибудь проговорится и выдаст имя своего информатора. То, что кто-то из сотрудников ГРУ — пусть даже и не Мещеряков — работает на этого прощелыгу, его совершенно не радовало.

— А?.. — на секунду растерялся сбитый с мысли гость. — Ну да, если угодно, консенсуса. Так вот, все наши попытки добиться взаимопонимания были отвергнуты в самой оскорбительной форме. Активность упомянутого лица в конце концов поставила нас в крайне щекотливое положение. Поймите, мы не по своей воле приняли решение пойти на крайние меры, нас вынуждают к этому весьма неблагоприятные обстоятельства. Я лично не считаю убийство методом борьбы. Гораздо удобнее для всех было бы, если бы с упомянутым лицом произошел несчастный случай. Ну, знаете, как это бывает: авария, неосторожное обращение с оружием, пьяная драка… семейная ссора какая-нибудь… ограбление, наконец.

— Так, — сказал Илларион Забро-дов. — И при чем же здесь я?

— У вас богатый опыт, — ответил гость, — огромные знания в весьма специфической области. Мы были бы весьма и весьма признательны, получив квалифицированную консультацию, не говоря уже о прямом содействии.

— И каковы же размеры вашей признательности? — иронически поинтересовался Илларион.

— Вы можете определить их сами, — предложил гость.

— Заманчиво. Только что же это у вас, своих специалистов мало?

— Не скромничайте, господин Забродов, не надо. Мы с вами оба знаем, что равных вам практически нет. Профессионалов везде предостаточно, но здесь нужна выдумка, смелая импровизация, творческий подход, если можно так выразиться… А это, согласитесь, редкие качества среди людей вашей профессии. Мы можем дать вам возможность подумать, только, сами понимаете, недолго.

— Не стоит, — сказал Илларион, — ответ все равно вас не удовлетворит. _ То есть вы отказываетесь?

— Категорически.

— Можно узнать, почему?

— Несомненно. Дело в том, что вы либо ошиблись адресом, либо ваш информатор ввел вас в заблуждение. Я не наемный убийца и становиться им не намерен. Не спорю, я мог бы справиться с этой работой успешнее многих, но я не собираюсь мараться в грязи, будь то политика или какие-то финансовые махинации. А вашего информатора, — добавил он, помолчав, — я рано или поздно вычислю и проведу с ним воспитательную работу. Так что убирайтесь-ка к чертовой матери, вы мне надоели. Разговор окончен.

— Не ершись, капитан, — процедил гость сквозь зубы. — Разговор закончится тогда, когда я его закончу. И не петушись, дружок, а то как бы не пришлось потом пожалеть.

— А вот я сейчас выбью из тебя дерьмо, — сказал Забродов, вставая, — и посмотрю, буду ли я об этом жалеть.

— Грубо, — сказал гость, направляя на Иллариона пистолет, слишком незаметно для непрофессионала оказавшийся у него в руке. — Совершенно некорректно. А ну, сядь.

— Сейчас вы уберете пистолет и выйдете из квартиры, — сказал Илларион, после чего мы оба забудем этот разговор. Я не собираюсь ни помогать вам, ни мешать, так что делить нам нечего. Могу дать бест, платный совет: попробуйте все-таки договориться с вашим оппонентом. Но если вы и дальше будете размахивать своим пугачом, я его отберу, а потом спущу вас с лестницы. И не вздумайте путаться под ногами — от несчастных случаев не застрахован никто. Проваливайте!

— Что ж, — сказал гость, неохотно убирая пистолет. Илларион заметил, что это был «кольт»-44. — Мне очень жаль, что наш разговор заканчивается на такой ноте. — Вы выбрали незавидную судьбу, капитан Забродов.

— Всего хорошего, — сказал Илларион, закрывая за гостем дверь.

Он уселся в кресло и, выдвинув ящик письменного стола, взял в руки один из своих ножей. Рассеянно поглаживая пальцами остро отточенную сталь, Илларион Забродов погрузился в раздумья. Что бы это все могло означать? То, что ему предлагали осуществить политическое убийство, не вызывало ни малейшего сомнения. Это однозначно, как любит выражаться один деятель. А кстати, не его ли собираются убрать? Впрочем, куда там. Кому может мешать этот клоун? Да и не обязательно убивать депутата Думы, чтобы придать убийству политическую окраску. Нынче даже алкаши возле пивной бьют друг другу морды по политическим соображениям. Карманная кража в какой-то мере тоже влияет на политику.

И чем больше ты украл, тем выше твой политический статус… Чепуха это все, решил он. Все это пустые домыслы. Ведь он, стервец, ухитрился в получасовом разговоре и не назвать ни одного имени, не дать ни малейшей зацепки… Тоже, между прочим, высокий политес, чудеса дипломатии, танец языка… Единственное, что я сейчас могу сделать, — это вытрясти душу из Мещерякова. Если это не он, то ему все равно есть о чем подумать. Этак скоро каждая бабка в гастрономе будет знать мой послужной список, да и не только бабка, и не только мой.

А вообще, Забродов, сказал он себе, жди неприятностей, больших и малых. Может, не стоило насчет выбить дерьмо? Ерунда, сути дела это не меняет. Так или иначе, я сейчас отношусь к категории тех, кто слишком много знает. «Как говорил один мой знакомый — покойник: я слишком много знал»… И ведь самое противное, что знаю-то я всего ничего, а именно, что кто-то кому-то подставил ножку и его за это собираются отправить в лучший мир. Больно, надо полагать, споткнулись.

К чертям собачьим, решил он, разберутся без меня. А сунутся выяснять отношения — я им покажу творческий подход.

И тут раздался стук в дверь.

Ну вот, сказал он себе. До чего же все-таки неугомонные… Нерешительно повертев в руках нож, Илларион бросил его в ящик стола и пошел открывать.

На этот раз за дверью оказался все-таки Мещеряков, вооруженный до зубов, в полной боевой экипировке: в правой руке у него была бутылка коньяка, в левой бутылка водки, а под мышкой усматривался какой-то испускающий аппетитные запахи пакет.

— Привет пенсионерам! — бодро приветствовал он Иллариона, входя в квартиру. — Чем занимаешься?

— А чем все, тем и я. Шашки, пиво, домино, голубей вот в парке кормлю…

— Ну, насчет голубей, это ты, брат, переборщил. Сгустил, так сказать, краски. Голубей обычно старушки кормят. Давай, накрывай на стол, душа горит, растравил ты меня. Давно мы с тобой как следует не сидели.

— Да, давненько… Только что-то долго ты до меня с горящей душой добирался.

— Что, соскучился? То-то же! Я, понимаешь, на Кутузовском в пробку угодил, да пока в магазин, то се… Черт, опять забыл, где у тебя рюмки?

— Рюмки в шкафчике над мойкой. И как тебя с таким склерозом до сих пор на пенсию не выперли?

— Склероз — профессиональная болезнь разведчика. Всех на пенсию не выпрешь!

— Ладно, разведчик, — сказал Илларион, разливая коньяк. — Ты по-прежнему хочешь поговорить, или надобность уже отпала?

— Эх, кабы она отпала… — вздохнул полковник. — А почему ты спрашиваешь? Да еще таким странным тоном?

_ Вот что, Андрей. Не могу я с тобой в дипломатию играть, поэтому скажу прямо. Хотя, возможно, впоследствии это мне дорого обойдется… — сказал Илларион и замолчал, подбирая слова.

— Так-так, — наклонился вперед Мещеряков, — вступление интригующее. Давай дальше.

— Дальше? Дальше будет так. Скажи, каким образом к совершенно посторонним людям могла попасть информация о том, кто я такой, где живу и чем занимался в недалеком прошлом?

— Что?! Этого просто не может быть! — побледнел Мещеряков.

— Ты считаешь, что у меня мания преследования?