Айше Лилуай - Я заберу твои слёзы

 Вздохнув, Келда поведала ему всю правду, какой бы абсурдной она ни казалась на словах.

 - Вот и все, теперь мне совсем нечего от тебя скрывать, - завершила она свой рассказ. – Теперь ты понимаешь, в чем на самом деле дело? Понимаешь, что ЭТО был не твой отец? Всего лишь голос, всего лишь воспоминания… Но не ОН. Я знаю, что сказанное мной похоже на сказку. Но я своими глазами видела, что могут эти ведьмы, а вернее, что они могли. Я боролась с ними… Верь мне, Роальд.

 - Я верю тебе, - сказал он, совсем как она ему когда-то. – Верю и от этого боюсь еще больше. Потому что ты говоришь о страшных вещах.

 - Я просто очень хочу помочь тебе, - дрогнувшим голосом, произнесла девушка.

 Слезы вновь брызнули у нее из глаз, она поднялась на цыпочки, обвила шею Роальда обеими руками и, крепко зажмурившись, прильнула к его обветренным губам.

 Спустившийся к фьорду вечер был тихим, и казалось, будто ветер спит где-то в расселине между скал, свернувшись в клубок, словно домашний котенок. Лишь едва слышно шелестела трава, да шептались между собой волны… Иногда откуда-то издалека доносились неразборчивые крики рыбаков.

 Долго они стояли друг напротив друга и вслушивались в звуки сумерек. И ни один из них не знал, о чем думает другой.

 А потом Роальд вынул из кармана своей рубашки старинную брошь Нильсонов и посмотрел на нее.

 Совсем по-другому посмотрел.

 - Для тебя она очень много значит, да? – тихо спросила Келда.

 Роальд кивнул.

 - Это все, что у меня осталось от отца, - хриплым голосом проговорил он. – Теперь я знаю, что здесь – память о нем.

 - Вовсе нет! Настоящая память о Холдоре хранится в твоем сердце, и ты должен это понимать. Должен!

 - Но здесь он… Он живой. Здесь его голос, пусть даже он издевается надо мной, здесь его душа, здесь все, что у меня есть. – Он закрыл глаза, словно пытаясь прогнать усталость. – Все, что у меня есть… Вся моя жизнь. – Открыв глаза, он наклонился к Келде и свободной рукой коснулся ее подбородка. – Поэтому я хотел отдать ее тебе. Я хотел подарить тебе ВСЕ. Все, что имел и имею. И сейчас хочу это сделать еще сильнее, чем когда-либо.

 К величайшему изумлению Келды Роальд взял девушку за руку и вложил в ее правую ладонь свою брошь. Она сомкнула пальцы и ощутила под ними гладкую круглую поверхность жемчуга.

 - Моя жизнь принадлежит тебе, - прошептал Роальд. – Моя судьба в твоих руках. Ты можешь сама распоряжаться ею, как тебе угодно, но… Но если она хоть что-то значит для тебя, прошу, прими это. И сохрани.

 - Я принимаю, - тихо сказала Келда, еле заметно улыбнувшись, и Роальд улыбнулся ей в ответ. – Я принимаю. – Она крепко стиснула кулаки, решившись на последний шаг. – Но не ЭТУ жизнь!

 Прежде чем Роальд успел что-либо сделать, прежде чем он сумел остановить ее руку, Келда замахнулась и изо всех сил швырнула брошь в воду.

 И развернулась к Роальду, надеясь увидеть на его лице долгожданное облегчение, но в его потемневших синих глазах отразилась лишь боль. Это был взгляд человека, которого предал лучший друг, человека, которому нанесли удар в спину…

 Он сказал: прими, если моя жизнь для тебя что-то значит. А она…

 Но она не жалела.

 Он схватила лицо Роальда обеими руками и заставила его посмотреть на нее.

 - Смотри мне в глаза. Тебе больно, да? Я знаю. Я знаю, что я сделала… Ты доверил мне все, что имел, а я выбросила это, как мусор. Да. Да! Называй меня безжалостной, но ЭТА твоя жизнь ничего для меня не значит, ты слышал меня? Ничего! МНЕ НЕ НУЖНА ЭТА ЖИЗНЬ! Мне она даром не нужна! Меня тошнит от нее, я ее ненавижу! Потому что она по каплям иссушает твою душу, потому что она убивает тебя, потому что она – не настоящая твоя жизнь! Ты понял? Если она разрывает тебя на части, если она причиняет боль Ребекке, если она делает тебя зависимым от прошлого, то мне НЕ НУЖНА эта твоя жизнь! Мне нужен ты. Настоящий ТЫ, свободный, счастливый… Почему ты не позволяешь себе быть счастливым, Роальд? Почему ты отказываешься от другой, нормальной жизни? Хватит унижаться! Я не позволю тебе, слышишь? Я не позволю тебе загубить себя, потому что твоя жизнь НЕ ТОЛЬКО ТЕБЕ ПРИНАДЛЕЖИТ! Ты должен постараться жить по-настоящему. Хотя бы ради Ребекки. И ради меня. – Келда почти плакала. – Ну, сколько же раз мне нужно повторить это, чтобы ты понял? Мне не нужна ТА твоя жизнь. Я не хочу, чтобы призраки из прошлого утянули тебя за собой во тьму. Пусть они уходят сами. Им пора уходить, а тебе еще рано. Позволь им уйти, Роальд, а сам живи и не путай мертвых с живыми. Не тревожь тех, кто уже обретает покой… Роальд… Роальд, ну, посмотри на меня… Прости, что я сделала тебе больно. Но пусть эта боль станет спасительной для твоей души. Мне нужен ты сам, а не твое прошлое. Мне ТЫ нужен. Живой.

 Он долго смотрел на нее. Потом поднял ладонь и накрыл ею ее правую руку у себя на щеке. Ту руку, которая совершила бросок… Повернув голову, он едва-едва коснулся губами ее холодных пальцев.

 - Спасибо, - прошептал он.

 Келда улыбнулась.

 - За что? – ласково спросила она.

 Вместо ответа Роальд лишь повторил, только медленнее:

 - СПАСИБО.

 Весь вечер они бродили вдвоем вдоль берега и любовались величественным фьордом. Весь вечер она была рядом… В это с трудом верилось после стольких одиноких и безумных недель, когда Роальд думал, что больше никогда ее не увидит.

 Словно боясь того, что Келда вновь убежит или же растает, как чудесный мираж в пустыне, он крепко сжимал ее руку в своей и ни на минуту не отпускал.

 На плоской вершине ее любимой скалы, где возвышалась одна единственная кривая сосна, молодые люди остановились. Небо окрасилось в необычный темно-сиреневатый цвет; прячась за голубой дымкой облаков и туманностей, выплыла далекая и пока еще бледная луна. Водопад издавал непрерывный и какой-то отдаленный от этого мира гул, окружая себя белой тучей мельчайших брызг, которые хорошо было видно в полумраке. В деревне, раскинувшейся на противоположной стороне, уже вовсю горели ночные огоньки.

 А фьорд… Фьорд нельзя было описать на словах…

 - Ну, скажи мне, Роальд, - шепотом попросила Келда, вдруг схватив своего спутника за обе руки и приблизив лицо к его лицу. – Скажи: это так красиво! Скажи, скажи!

 - Это безумно красиво, - очень тихо ответил он. – На самом деле я никогда не видел ничего красивее. Сегодня я взглянул на место, где в прошлом провел столько времени, совершенно другими глазами, будто и не был здесь ранее.

 - Скажи, что это во много, много раз прекраснее, чем когда ты слышал голоса из прошлого, - вновь прошептала Келда.

 Ее глаза сияли от счастья, щеки раскраснелись, что было заметно даже в постепенно сгущающейся темноте, и от всего ее лица исходил сильный жар. Частое и горячее дыхание девушки чувствовалось у Роальда на лице. Он улыбнулся.

 - Это в тысячу раз прекраснее,- сказал он еле слышно.

 И Келда тихо рассмеялась, склонив голову ему на грудь. Роальд крепко обнял ее.

 Келда сказала, что он ей нужен.

 Она сама так сказала.

 Так что он больше никогда и никуда ее не отпустит.

 Он проснулся довольно поздно – оттого, что яркий луч утреннего солнца, проскользнув между неплотно закрытых ставней, вдруг ударил его по глазам. Зажмурившись, Стеин потянулся в постели и заставил себя сесть, хоть все тело и отзывалось смертельной усталостью. После визита Келды он сначала три дня искал себе работу, затем все-таки устроился на завод по производству консервных банок, находящийся в соседней деревне. Вот уже два дня как работал там, причем на дорогу в одну сторону уходило около двух с половиной часов.

 Но Стеина это даже радовало: он сознательно истязал себя, стремясь к физическому изнеможению, чтобы поскорее позабыть обо всем, что случилось с ним в последние месяцы.

 Поскорее.

 Забыть.

 Но в ту субботу у Стеина был заслуженный выходной, и почти до полудня молодой человек бродил по дому и не знал, чем себя занять – только вслушивался время от времени в торопливые шаги фру Ибсен, хлопочущей по хозяйству.

 Наконец, не выдержав давящей на него серой скуки, он порывисто встал из-за письменного стола, за которым до того сидел, без цели пялясь в стену напротив, накинул на плечи первую попавшуюся под руку куртку и стремительно спустился по лестнице вниз.

 - Ты куда, Стеин? – окликнула его фру Ибсен с кухни.

 - Пойду, прогуляюсь, - поспешно бросил Норсенг.

 - А как же обед? Ведь скоро…

 - Пообедайте без меня, фру Ибсен. Я… - Недоговорив, он махнул рукой и вышел на улицу.

 Фьорд был тих и спокоен. Его едва волнующаяся поверхность ослепительно сверкала, играя солнечными лучами и бликами, и казалось, что этот яркий свет, развеяв туман, прогнал прочь прежнюю пугающую, манящую мистическую атмосферу. Кто мог бы подумать в этот погожий день, что происходило здесь со Стеином, с Кэйей, с Роальдом?.. Здесь, на этом самом берегу, откуда они смотрели в зовущую глубину, будто туда, назад, в прошлое…