Владимир Чванов - Соучастие

Попытки Таранца выяснить личность незнакомца из Трускавца угасали одна за другой. Пожалуй, впервые он столкнулся с потерпевшим, который не стремился помочь нащупать хотя бы мало-мальски подходящую ниточку, ведущую к раскрытию кражи.

— Вы напрасно пытаетесь найти воров со стороны. Вор свой, домашний.

Таранец не смог скрыть удивления.

— Да! Да! — уже не сдерживая себя. — Это дело рук сына моей жены. И не ищите других. Помните, я не хотел подписывать протокол? Знаете почему? Скажу откровенно, тогда думал, что вор чужой. — Школьников, словно осуждая себя, укоризненно покачал головой. — Только потом понял, что вы абсолютно правильно записали, что взломов и… как это? — он наморщил лоб. — Да, и отжимов не было. Так должно и быть. И я подписал… Теперь все ясно! Повторяю, кража — дело его рук! У него есть ключи от нашей квартиры. Я прошу вас…

Таранец слушал с интересом. И все же бурная речь Школьникова не произвела на него впечатления, хотя тот и пытался развить свои доводы.

— Это ваши предположения. Наличие ключей ни о чем не говорит. Ему сколько лет?

— Шестнадцать, — голос Школьникова слегка сорвался. В таком возрасте подростки часто бывают несправедливы к родителям. — У мальчишки нет сыновних чувств. Посудите сами: дерзил, грубил, бросил школу, не ночевал дома, советов не слушал… И оказался без образования. Устроился работать, живет в общежитии. Говорят, выпивает…

Таранец спросил:

— А если предположить другой вариант?

— Поверьте, я не ошибаюсь! — Школьников вздохнул. — Уверен, во время моей командировки он ночевал у нас. В конце концов мог зайти в квартиру, когда мы были на работе, — в глазах заметалась ярость. — Как мог он такую подлость сделать? Я завтра же поеду к нему в общежитие и душу вытрясу…

Эти слова встревожили Таранца.

— Вы, товарищ Школьников, никуда не поедете. Я запрещаю вам это делать. Запомните: розыском заниматься — наше дело. И не надо мешать.

Школьников поморщился как от зубной боли:

— Простите, но вы рассуждаете формально, а наше дело родительское.

— С вашим сыном я разберусь сам. Но прежде выясню некоторые вопросы. Попросите свою супругу позвонить мне днем. Я ей скажу, когда подъехать. Ну что ж, приступим к заявлению. Вы где работаете?

— Начальником отдела в министерстве…

Гурам сдержал слово. На следующее утро он устроил Тамару и Виктора в гостиницу «Алтай». Номера оказались вполне приличными: рижская мебель, вместительный стенной шкаф, уютные кресла. Сосед Виктора, пятидесятилетний летчик Куприянов из Воркуты, после ухода Тамары искренне сказал:

— Ну и красавицу ты нашел, парень! Я на Севере таких не видел. Одно слово — царица Тамара. У вас в Тбилиси все такие?

…В Москве у Гурама оказалось множество дел. До позднего вечера он пропадал у знакомых, ездил к кому-то в Подольск и Мытищи. У Тамары и Виктора были свои интересы. Они бродили по городу, ходили в Третьяковку, на выставку русского фарфора, удалось купить билеты в театр. Вечерами, возвращаясь домой, подолгу говорили об увиденном, об Арбенине, которого погубил маскарад жизни, о Каренине, не разглядевшем моральной фальши общества…

Дни летели быстро. Сегодня уже четверг. Тамара и Виктор шли по проспекту Мира. Зажглись фонари, и дома окунулись в бледную синеву. Порывистый ветер нес небольшой снег. Морозило.

— Знаешь, наверное, я сделала глупость. Сказала Виктории Германовне, что ты родственник композитора и что завтра твой день рождения, — и, словно оправдывая свой поступок, Тамара добавила: — А что в этом страшного? Все-таки повод. Не все же ей нас угощать. И потом Гурам тоже сказал…

— Зачем тебе это было нужно? — громче обычного спросил Виктор. — При чем здесь какой-то композитор? И еще несуществующий день рождения! По-моему, неприлично…

Тамара перебила его:

— Не осложняй. Не порть из-за мелочей настроение и мне и себе. Я хотела как лучше. В конце концов, какое это имеет значение?

— Имеет! — голос Виктора сорвался. — Мне бы в голову не пришло собирать в чужом доме чужих людей на выдуманный день рождения.

Они шли молча, не смотря друг на друга. Спорить и доказывать нелепость своего положения Виктору совсем не хотелось. На переходе, пропуская Тамару, увидел ее заплаканные глаза. «Этого еще не хватало», — с унынием подумал он.

— Не обижайся, — улучив момент, когда поблизости никого не было, он поцеловал ее в щеку. — Пусть будет так, как хочешь…

Знакомые Гурама жили около Белорусского вокзала. Тамара и Виктор не сразу разыскали нужный им дом. Гурам встретил их у подъезда. Спросил сердито:

— Вы что, забыли? Нельзя же так опаздывать…

Обдало домашним уютом, теплом, розовым светом фарфоровой люстры. Из комнаты доносились оживленные голоса, звуки стереофонической музыки. Им приветливо улыбнулась Виктория Германовна. Стол был уже накрыт. В низкой вазе — цветы. Виктор понял, что к его шестидесяти рублям Гурам добавил не меньше.

— Знакомьтесь, — торжественно сказал Гурам. — Тамару вы знаете. А это мой друг Виктор — племянник известного композитора, фамилию его дяди называть не будем…

Виктор растерялся от такой рекомендации и хотел было возразить, что дядя его не композитор, а инженер на машиноремонтном заводе, но подскочивший к нему парень в вишневом пуловере крупной вязки уже пожимал руку.

— Лева, — представился он. — Я знаю, кто твой дядя. Похожи. Талантище. Ты тоже из музыкального мира? — с умилением спросил он. — Сыграешь что-нибудь?..

— Оставь его в покое. — Гурам подмигнул Виктору. — Не будем говорить о родословных.

Виктор промолчал.

— Что ж! Лишим себя интересной информации. Прими наши поздравления и общий подарок, — Лева взял с книжной полки золотистый футляр. — Настоящий «Паркер»!

Виктор смутился, Гурам, обняв его за плечи, подвел к креслу. К ним подошла худенькая девица лет двадцати в синих вельветовых брючках.

— Я тоже увлекаюсь музыкой, — и она бойко издала гортанные звуки, имитирующие игру духовых инструментов.

Все рассмеялись.

— Гениально! Валя-Джаз показывает свое искусство. Вот что значит самореклама, — воскликнул Лева. — Можешь не волноваться. По конкурсу пройдешь. Плачет по тебе отечественная эстрада.

Заговорили о пустяках. За стол никто не садился, явно кого-то ждали. Вскоре настойчиво прокричала кукушка-звонок. В комнату вошел высокий парень, несколько располневший, с гладким, матовым лицом. Под тонкой кожаной курткой на черном свитере сверкнул медальон. Он приветливо кивнул всем, почтительно приложился к ручке Виктории Германовны, похлопал Гурама по плечу. До Виктора донесся шепот: «Робик пришел».

— Душно у вас, — произнес он и быстрым взглядом обвел собравшихся. У него была неприятная манера разговаривать с видом скучающего скептика. Виктору он не понравился сразу.

Все сели за стол. Виктория Германовна и Валя засуетились, словно сговорившись, стали услужливо подвигать в сторону Робика тарелки.

— Да не беспокойтесь! С закусками мы сами разберемся.

Виктор сел рядом с Тамарой. Другим ее соседом был Лева. Он старательно ухаживал за Валентиной, а она кокетливо поводя плечами, явно желала произвести впечатление на Гурама. Зазвонил телефон. Виктория Германовна принесла из коридора аппарат с длинным проводом. Робик взял трубку, слушал недолго, сказав всего одно слово «хорошо» и встал из-за стола.

— К сожалению, должен уехать. Неотложные дела, — остановившись в дверях, он помахал всем рукой. Гурам проводил его до лифта.

— Кто он? — спросил Виктор Тамару.

— Впервые вижу.

— Этот Робик — настоящий босс, — проговорил вкрадчивым голосом невзрачного вида парень и принялся накладывать в тарелку салат.

— Вы не знакомы? — кивнул на него Лева. — Можно сказать, будущий Спиноза. В общем, голова. Пока еще даже не аспирант, но зато преуспевающий студент, — в голосе звучала ирония.

После ухода Робика все словно размагнителись, заговорили непринужденно. Валя-Джаз потребовала музыки. Гурам включил магнитофон. Понеслась чувствительная мелодия, перешедшая в быстрый незнакомый танец.

Валя вытащила из-за стола сопротивляющегося Леву.

— Ну не ломайся! Покажем класс, — она отвела руки назад, щелкнула пальцами, изображая испанку.

Ритмы, сменяемые то низким, то необычайно высоким голосом певицы, заполнили комнату. Валя и Лева вышли на середину комнаты. Они танцевали слаженно. Темп музыки ускорялся. Громче звучал голос певицы. Они танцевали раскованно, легко.

— Ну как? Здорово? — спросила Тамара.

— Здорово. Только Лева смахивает на павиана… А в общем-то стыдно.

— Кому стыдно? Нам?

— Им, — ответил Виктор.

Музыка смолкла.