Далия Трускиновская - Демон справедливости

Когда мы допивали по третьей чашке чая, в окно стукнул камушек. Мы одновременно вздрогнули.

– Он! – сказала Соня.

Я же и так знала, что это он. На сей раз Сонькина мания преследования имела-таки основания.

Камушек ударил еще раз и продребезжал по подоконнику.

– Туши свет! – приказала я. – Попробуем его разглядеть!

Я рассчитывала, что хоть у Сони это получится. Что-то внутри меня мешало мне увидеть его лицо, хотя я могла с третьего этажа разглядеть сквозь куртку клеточки на его рубашке.

– Эй! Соня! – позвали снизу. Мы переглянулись. Он успел узнать ее имя!

Сонька окаменела, а я протянула руку и выключила свет.

– Ты чего? Я боюсь в темноте! – заявила эта умница.

– Тебе обязательно нужно, чтобы он видел в освещенном окне твой силуэт? – как можно язвительнее поинтересовалась я. – Тебе обязательно нужно, чтобы он запустил в тебя кирпичом?

– Соня! – раздалось снизу. – Открой!

– Кто это? – дрожащим голоском спросила Соня. Я думала, он не услышит, окно все-таки было лишь чуточку приоткрыто, но у него был хороший слух.

– Не бойся, свои!

– Кто это свои? Вы кто?

Соня нашла время и место для интеллигентных препирательств!

– Как вас зовут? – додумалась спросить Соня.

Невзирая на кошмарность ситуации, меня разобрал хохот. Я привалилась к стене и тут вдруг сообразила: он же не знает, что нас здесь двое.

– Сонька! Слушай! Ты с ним поговори, спроси, как его отчество, а я выскочу и побегу звонить в милицию! Поняла?

Соня кивнула – мол, ага, поняла! – и в полном ошалении действительно спросила:

– Как ваше имя-отчество?..

Я схватилась за голову. Вопрос получился издевательский, а я догадывалась, что эту скотину лучше не дразнить.

– Лучше открой добром, а то узнаешь, как имя-отчество! – нехорошим голосом пообещал человек внизу.

– Я вам не открою, – быстро сказала Соня. – Я сейчас милицию вызову!

– У тебя телефона нет, – ответили снизу. – Давай открывай, я сейчас поднимусь. А то хуже будет.

– Не открою!

Он не ответил.

Соня, стоя у окна, не решалась выглянуть наружу. Я набралась смелости и высунулась.

Его во дворе не было.

– Он что, действительно к нам пошел? – недоуменно спросила Соня.

– Фиг его знает… Я уже не успею выскочить.

– Я тебя не пущу!

– Если он уже на лестнице…

Тут в дверь позвонили.

– Он, – прошептала бледная Соня. – Ей-богу, он! Жанка, я боюсь! Он убьет меня!

– Не пори ерунды! – прикрикнула я. – Что он, лбом, что ли, твою дверь прошибет?

– А вдруг у него лом?

Пожалуй, ломом он мог бы прошибить дверь – если бы умудрился замахнуться. Дверь отворялась в такой закоулок, что мы с Соней еле туда протискивались. Но он мог засунуть какую-нибудь дрянь в щель и отжать дверь!

Позвонили опять – долго, упрямо.

– Молчи, – приказала я Соне. – Не визжи и не паникуй!

– Господи, ну зачем я ему понадобилась? – вдруг взмолилась Соня. – Ну зачем он меня преследует? Что я ему сделала? Я же его никогда в глаза не видела!

– Заткнись, – спокойно сказала я. – У тебя красный перец есть?

– Ты с ума сошла?

– Есть или нет?

– На кухне…

– Понимаю, что не под одеялом.

Тут он впервые ударил в дверь – еще не очень сильно, а как бы пробуя кулак.

– Пошли на кухню.

Он колотился в дверь, а мы зажгли свет и отыскали пакет красного перца. Я честно поделила его пополам.

– Если он все-таки проломится к нам, кидай ему в глаза перец и выскакивай на улицу, – приказала я.

– Ты с ума сошла! Он меня догонит, – обреченно сказала Соня.

– Ему будет не до тебя.

– Надо позвать соседей! – вдруг сообразила она. – Пусть кто-нибудь хоть на лестницу высунется! Пусть они в милицию позвонят! А, Жан?

– Зови, – позволила я, даже с некоторым любопытством: как она с этой задачей справится?

– По-мо-ги-те-е-е!!! – вдруг заорала Соня. – На по-мощь!

У меня даже уши заложило. Я знала, что у нее тонкий и пронзительный голос, но таких бешеных децибелов не ожидала!

Тот, за дверью, уже бился в нее всем телом. Дверь дрожала, но держалась.

– Он сумасшедший, – вдруг негромко и уверенно сказала Соня. – Он сумасшедший маньяк! Он не понимает, что сейчас выскочат люди!

– Не слышу хлопанья дверей и возмущенных голосов, – зло ответила я.

– По-мо-ги-те-е-е! – еще громче заорала Соня с тем же результатом. Дом спал или притворялся спящим.

– Ты лучше заорала бы: «По-жа-а-ар», все бы повыскакивали! – вспомнила я старое средство самозащиты. – Свою жизнь и имущество каждый спасти захочет!

– Да-а, а потом?

– Что – потом?

– Что я им потом скажу?..

– Идиотка!

Тут жалобно звякнул звонок и раздался самый громоносный удар.

Видимо, только таким грохотом можно было пробудить от спячки мои мозговые извилины.

– Стой у дверей с перцем! – приказала я. – А я попробую вылезти в окно.

– Не пущу! – и Соня, рассыпав перец, вцепилась в меня. – Ты шею сломаешь!

– Не бойся, не сломаю!

Я легко разбила ее захват и вскочила на подоконник. Соня кинулась ко мне, но я оттолкнула ее ногой, и она упала. Я проверила – перышко Зелиала крепко держалось в волосах, упрятанное в узел. Тогда я провела руками, как учила баба Стася, сперва сверху вниз, потом снизу вверх, взялась за плечи и крепко сжала их. Зуд охватил спину, руки, грудь. Ноги словно въехали куда-то в живот, спина прогнулась не человечьим, а уже птичьим прогибом. И я, пока превращение еще не завершилось, шагнула с подоконника куда-то в сторону, рассчитывая на какой-нибудь выступ в стене, чтобы Сонька не спятила от такого чуда.

Воздух сделался плотным, почти как вода. Я взмахнула крыльями и очень даже просто оттолкнулась от него и полетела. Мелькнула ехидная мысль – уж не в ворону ли я превратилась? – но полет все-таки требовал внимания, а зеркала ни во дворе, ни на улице, ни на крыше, которую я перелетела, не оказалось.

План мой был прост – у ближайшей телефонной будки перекинуться опять человеком и действительно вызвать милицию. Пусть приедет патрульная машина и повяжет нашего маньяка как обычного хулигана. В том, что дореволюционная дверь ему не по зубам, я практически не сомневалась. А то бы он взломал ее, пока Соня лежала в больнице или жила у матери. Взломал и засел ожидать хозяйку. А не бился бы сейчас, перебудив весь дом, – я не сомневалась, что люди хлопают глазами в своих постелях и проклинают того, кто мешает им выспаться перед рабочим днем. А вопль «Помогите!» они приняли с брезгливой гримасой. Ну, гоняет кто-то свою бабу, ну, даст ей пару раз по шее… Чего тут помогать!

Обратное превращение оказалось таким же неприятным – в меня втянулись все перья, оставив такое ощущение, будто кожа вся в мелких дырочках.

Я набрала номер милиции и узнала, что все патрульные машины в разгоне и, как только хоть одна освободится, ее пришлют по указанному адресу. Адрес я, конечно, дала, но какое-то чувство подсказывало мне, что с машинами дело неладно. Выхода не было – я опять перекинулась и прямиком над крышами понеслась к райотделу милиции.

Разумеется, машина у входа стояла. Я пролетела вдоль окон второго этажа, в которых горел свет, села на один из подоконников и поняла, что эта машина в ближайшие полтора часа не сдвинется с места.

Крепкие, налитые, красивые ребята смотрели телевизор. Там, в экране, стреляли и тащили за руку блондинку-заложницу. Буйствовала итальянская мафия. Кипели страсти. Парни вытаращились в телевизор. Видно, этот фильм делали настоящие профессионалы.

Печально выругав тех умников, кто догадался крутить в ночных программах детективы, я снялась с подоконника и полетела назад. Что-то надо было делать. Самой заорать на лестнице «Пожар!», в конце концов. Я могла проникнуть на лестничную клетку и с шестого этажа. Перекинуться, проорать, опять перекинуться и смыться.

Но у самого подъезда я нос к носу (клюв к носу? нос к клюву?) столкнулась с этой сволочью. Он вышел, покачиваясь и бормоча нецензурщину. Но мне он не показался пьяным. Возможно, у него разладилась координация от бешеного возбуждения.

Он так хлопнул дверью, что все заныло и задребезжало. И пошел по самой середине улицы – но не к домику, в котором жил, а совсем в другую сторону.

Тут мне уже стало интересно. С дверью он не справился, куда же его понесло на ночь глядя? Ломать еще какую-нибудь дверь? Или на охоту? Вынь да положь ему беззащитную девочку?

Я почему-то была уверена, что Соня не валяется в обмороке, а понемногу приходит в себя. Стало быть, мое присутствие не обязательно.

Сукин сын остановился, как будто вспомнил, что у него в кулаке что-то зажато. Он поднес этот предмет к самому носу, громко выругался и отшвырнул его с непонятной яростью.

Когда он удалился шагов на десять, я опустилась пониже, чтобы разглядеть эту штуку. И увидела выдранный с корнем дверной звонок.

Наш очаровательный ночной гость уже шагал совершенно ровно, и я все больше убеждалась – нет, он не пьян, он не был пьян и тогда, когда напал на Соню. Только пьяный способен искренне надеяться, что перепуганная женщина может открыть дверь ночью незнакомому человеку. Но он не был пьян, когда стоял во дворе, задрав голову, и вел с Соней светскую беседу!