Илья Деревянко - Последняя надежда

— Чтоб ты провалился, мерзкий свиненок, — в сердцах воскликнула фея, что принц и не замедлил сделать, очутившись в преисподней. Там он попался на глаза злобному черту Арнольду, который немедленно превратил его в жуткое страшилище и отправил обратно на свет божий пугать и пожирать людей.

К чести Альберта людоедом он не стал и все это время питался ягодами да сырыми грибами, отчего уже несколько дней страдал поносом.

— Какать хочу! — заключил свой рассказ наследный принц, и Диана повела его в кусты.

Волына тем временем развязал Митьку и разыскал коней с поклажей, которых людоеды приволокли с собой. Уже почти рассвело, когда путники наконец расположились на ночлег. Охрану можно было не выставлять, так как присутствие принца надежно защищало их от людоедов. Измученный полусонный Андрюха поддался на уговоры Дианы и обещал ей завтра же отправиться прямо в ад, чтобы снять злые чары с Альберта. Правда, в глубине души он считал, что нынешнее обличье подходит капризному принцу как нельзя лучше. Когда Волыну наконец оставили в покое, он с облегчением свалился на землю и мгновенно уснул. Митька незамедлительно последовал его примеру. Диане это удалось не сразу, так как Альберт все время хныкал, требуя рассказать сказку. Наконец уснула и она.

Проснувшись во второй половине дня, Волына отвел своих спутников обратно в гостиницу (причем при виде Альберта все постояльцы вместе с хозяином умчались в неизвестном направлении) и скрепя сердце отправился искать дорогу в ад, чтобы выполнить столь опрометчиво данное обещание. Ятаган он поменял на длинный прямой меч, которым владел гораздо лучше. Меч достался ему в наследство от одного из бежавших постояльцев.

Выехав за ворота, он позволил коню идти куда глаза глядят, справедливо полагая, что раз он не знает дороги, то все равно куда ехать. Ехали долго. Близился вечер. Пожилой коняга уныло брел вперед, старчески кивая головой и вяло отбиваясь облезлым хвостом от слепней. Дорога все время сужалась, а ветви обступивших ее деревьев норовили хлестнуть Андрюху по лицу. Было душно и жарко. В воздухе зудела мошкара. Когда уже начало темнеть, дорога неожиданно расширилась, и Волына выехал на небольшую поляну. Там стоял аккуратненький белый домик с голубыми ставнями. К нему вела присыпанная песком дорожка. На небольшой клумбе весело улыбались анютины глазки.

Рядом с домом Андрюха увидел его хозяйку. Это была красивая длинноногая женщина лет тридцати, с пышной, упругой грудью и роскошными каштановыми волосами, свисавшими почти до пояса. Она стояла на табуретке под огромным деревом, с веревкой на шее, другой конец которой был привязан к крепкому суку. Закрыв глаза и сложив руки на груди, красавица громко молилась: «Прости, о Господи, мой грех самоубийства, но не могу я больше жить на белом свете после содеянного. До конца жизни будет мучить меня ужас моего преступления, поэтому лучше я умру сейчас».

С этими словами она спрыгнула с табуретки, но вовремя подоспевший Волына перерубил веревку мечом, и женщина хлопнулась на землю, удивленно моргая глазами.

— Ты чего, подруга, — сказал Андрюха, спрыгивая с коня и помогая ей подняться на ноги, — совсем сдурела?

Но красавица вместо того, чтобы отблагодарить своего спасителя, разразилась слезливыми упреками. Она вопила все сильнее, пока наконец Волына, не сообразив, что это истерика, не наградил ее хорошей пощечиной.

Женщина мгновенно успокоилась, и Андрюха узнал, в чем дело. Это была та самая фея, в которую принц Альберт запустил дохлой крысой. Теперь она глубоко раскаивалась, что была столь жестока к бедному глупому ребенку, и, замученная угрызениями совести, решила покончить с собой.

Волына вкратце объяснил суть своего дела, и фея, окрыленная мыслью, что содеянное зло можно исправить, плача от радости, кинулась ему на шею. Несколько успокоившись, она рассказала, что знает, где находится дорога в ад, но идти туда далеко, поэтому лучше выходить с утра, а пока она предлагает блистательному рыцарю свой кров и скромный ужин. При этом фея улыбнулась столь очаровательно, что Андрюхины глаза замаслились, как у кота.

Фея, ее звали Инесса, проводила гостя в дом и кинулась к печи готовить ужин. Дом внутри оказался таким же чистеньким и уютным, как снаружи. Натертый воском пол ослепительно сиял, на окнах висели кружевные занавесочки, в углах стояли кадки с диковинными цветами, а скатерть на столе была столь белоснежной, что Волына долго не решался к ней притронуться. «Скромный ужин» оказался таким вкусным, что Андрюха, поедая его, рычал, как дикий зверь, и еле удержался, чтобы не вылизать тарелку.

После ужина сытый Волына разлегся на мягкой широкой кровати, сонно глядя на тлеющие в камине угли. На столе уютно горели свечи в серебряных подсвечниках, отбрасывая от стены причудливые блики. В воздухе пахло цветами и еще чем-то невыразимо приятным.

Постелив себе на полу, фея начала приготовляться ко сну. Она скинула платье и, оставшись в коротенькой, совершенно прозрачной рубашке, встала перед зеркалом, расчесывая волосы. При этом зрелище сон с Волыны как ветром сдуло. Он вскочил на ноги и схватил фею в объятия. Она прижалась к нему, тихонько смеясь. Тогда вконец потерявший голову Андрюха повалил Инессу на кровать и… но не будем смущать целомудренного читателя. Короче, они прекрасно провели время.

Рано утром фея накормила Волыну завтраком, который оказался еще лучше ужина, и они тронулись в путь. Вопреки тому, что утверждала вчера Инесса, дорога оказалась отнюдь не долгой: уже через час они вышли к огромной гранитной скале, в которой мрачно зияла чернотой угрюмая пещера. «Предъявляйте пропуск в развернутом виде» — гласила высеченная над ней огненными буквами надпись. Из пещеры ощутимо воняло серой…

— Вот, — испуганно прошептала фея, прижимаясь к Андрюхе. — Вот дорога в ад! Возьми этот амулет, — продолжала она, вешая ему на шею какой-то медальон на серебряной цепочке, — пока ты его носишь, черти будут принимать тебя за своего.

Затем она обвила руками его шею, надолго припав к губам. С немалым внутренним усилием оторвавшись от феи, Волына помахал ей на прощание и храбро вошел в пещеру.

В застекленной будке сидел рядом с вращающимся турникетом старый черт в вохровской фуражке. Он что-то корябал на бумаге, поминутно поправляя очки. Приглядевшись, Волына понял, что страж занят разгадыванием кроссворда.

— Подлый тип, торгующий блудницами, — бормотал старый черт, шлепая беззубым ртом. — Из семи букв, первая «с», шестая «е». — Ну надо же, — он в отчаянии поскреб когтями лысину. — Ну и придумают!

— «Сутенер», — вкрадчиво подсказал Волына.

— Су-те… — правильно, подходит, — восторженно закудахтал старик, что-то лихорадочно чиркая в своем кроссворде.

Затем, протерев очки, он удивленно уставился на Волыну.

— Вы бы и сами догадались, дедушка, — ласково пропел тот. — Простите, что я вам помешал!

— Какой вежливый молодой черт! — умилился привратник и неожиданно пустил слезу.

Принюхавшись, Андрюха понял, что страж уже изрядно нализался.

— А я вот тут сижу на мизерной ставке, начальство придирается на пенсию гонит, — заныл привратник, впервые за долгое время обретя благодарного слушателя.

— Точно, точно, — поддакнул Волына. — Не ценят у нас ветеранов!

Тогда окончательно разомлевший привратник разразился длинной речью. Были помянуты и жена-стерва, и зять-алкаш, и внуки-балбесы, и бессердечное начальство, и злокозненные сослуживцы. Под конец старый черт, разревевшись, поведал терпеливому Андрюхе об очередном повышении цен на водку.

— Вот вам, дедушка, — протянул ему Андрюха золотую монету. — Уж не откажите, выпейте за мое здоровье!

Затем он помахал привратнику рукой и нагло прошел сквозь турникет.

— Какой приятный молодой черт! — прошамкал старик, проводив взглядом Волыну и совершенно забыв о «пропуске в развернутом виде». Затем он воровато оглянулся и, не обнаружив поблизости начальства, достал из-под стола бутылку.

Пройдя по узкому коридору, Андрюха наткнулся на лифт и недолго думая нажал кнопку вызова. Старая, дребезжащая кабина спускалась долго, но в конце концов остановилась. Выйдя наружу, Волына оказался в подземном городе. Город располагался в громадной пещере, конец которой терялся где-то за горизонтом. Пещера была освещена мощным источником красноватого света под потолком.

На улицах царила оживленная суета. Мелькали взад-вперед роскошные экипажи, влекомые упряжками полуголых грешников. В экипажах важно восседали нарядные, сытые черти, судя по виду преуспевающие бизнесмены. Вдоль дороги выстроилась длинная цепь коммерческих палаток, где продавали все импортное: серу, жабьи кости, языки висельников и прочее. Все в красивых упаковках и по бешеным ценам. Около некоторых палаток крутились мускулистые личности в кожанках из драконьих шкур. Вдоль мостовой, на перевернутых ящиках, джинны и ифриты из южных районов ада продавали помидоры.