Нина Васина - Ангел Кумус

– Как… это?..

– Мы теперь будем бесперечь рожать друг друга. Все. Время остановилось. Я буду становиться все меньше, и меньше, потом Су пойдет на дорогу ждать свою иллюзию, нужно же соблюсти условности! Для меня он подкатил экипаж, как романтично! К Су он спустится гигантской птицей, или что-то в этом роде. Сколько должно пройти периодов, чтобы жизнь кончилась вообще? Чтобы не осталось живых мужчин, а женщины будут рожать только друг друга? Планета мертвяков, ура! И мы в ней – две непрекращающиеся жизни. Я знаю, что должно быть в конце, – зашипела Вера, наклонившись к ЭлПэ, – останутся только одна женщина – и он! И посмотрим тогда, кто сильнее!

ЭлПэ прислонился спиной к стенке купе, ему мешала какая-то полочка, но он не шевелился. Пот стекал у него по вискам, страшная тяжесть сдавила сердце.

– Су не хочет тебя рожать…

– Хочет – не хочет, куда она денется!

– Она уже делась. Я чувствовал, что все дело в Су. Вол решил, что все дело в тебе. Ни он, ни я не догадались, что вы – одно целое…

– Это точно.

– Но вы – одно целое, когда вместе!

– Думаешь? – Вера спросила неуверенно, видно было, что она испугалась, потом бесшабашно махнула рукой: – А куда я денусь? Как-нибудь все образуется, давай пить шампанское и есть конфеты. Самое приятное, что мое любое беспокойство совершенно бессмысленно. Ну что я смогу поделать, когда стану такой крошечной, шестимесячной, например? Ничего! Вот то-то. Приятно, когда не сможешь беспокоиться о своем исчезновении.. Старики, например, очень боятся умирать, потому что боятся ощутить само мгновение смерти, понять, что это – оно.

– Ты станешь крошечной.. Я понесу тебя на дорогу, приедет экипаж, раскроется шатер. И что дальше? Кто возьмет тебя себе? Кто?

– Да не шелушись ты так, Су где-нибудь дернется, сблюет немножко и поймет, что беременна.

– Су… Она девственница, понимаешь? Как она может тебя родить?

– И как это ей удалось? Девственница? Для нее это – подвиг!

ЭлПэ стиснул руки, пошатываясь вперед-назад, он что-то бормотал, но Вера не поняла, что.

– Нужно просто определить, кто из вас прячется, а кто просто помогает…

– Ну, ты совсем раскис! Давай мыслить логически. Если для того, чтобы меня родила Су нужно с ней быть рядом, значит, найдем ее и будем рядом. Если ты вчера был Вол, а сегодня – ЭлПэ, то это – одно и то же в плане детских воспоминаний. Предположим, что с Су вчера был ЭлПэ, а сегодня уже ты, то есть Вол. Куда они едут? Ну? – Вера смотрела снисходительно, ЭлПэ медленно опустился головой на сиденье, его трясло, он что-то бормотал, – У тебя жар, это точно от переживаний. Когда ты очнешься, кем ты будешь, вот в чем вопрос.! Тяжелый случай… Бутылка шампанского для меня одной – многовато. Но доктора не позвать, таблеток нет, интересно, если ты умрешь, куда ты денешься?

Вера подняла ноги ЭлПэ, попыталась уложить его поудобней, потом села поближе к окну, достала из кармана платья купленный в аптеке на вокзале напалечник. Оглянулась в поисках острого предмета, вздохнула и просто прокусила напалечник зубами.

– Агу-агу! – сказала она ЭлПэ, когда наступили семерки.

ЭлПэ смотрел на широко расставившую ноги Веру, двумя руками она держала огромную зеленую бутылку с резиновой соской – он не знал, что это напалечник, и сосала из нее с чмоканьем.

– Агу-агу, – сказала она опять через некоторое время, и ЭлПэ с облегчением подумал, что у него бред.

Пересохшие губы царапнули руку, когда Су снимала с лица тягучую паутину, паутина плыла в воздухе тонким капроном и неумолимо опадала опять на лицо. Су пришла в себя, увидела перед собой пожилого мужчину с залысинами и пушком на голове. Он сидел на стуле, сложив руки на животе и дремал. Су еще в лесу показалось, что в нем что-то изменилось. Сидя, спящий, он все равно сохранял достоинство, ничего неприятно-отталкивающего, округлый живот его тоже был полон достоинства, но у ЭлПэ раньше это был уютный и добрый живот, а живот напротив был гордый и солидный.

– Это не твой живот, – сказала тихо Су, но Вол услышал, вздохнул и приоткрыл глаз. – Это не твой глаз! – тут же повысила голос Су, я вижу, ты подглядываешь! Что ты все высматриваешь? Ты обещал мне все объяснить, а сам все вынюхиваешь и вынюхиваешь!

– Попей водички, – сонно сказал Вол, – у тебя жар, ты простудилась.

– Я тебя знаю. Я тебя видела. Я тебя уже раньше видела!

– Я живу с тобой рядом, я твой сосед Лев Поликарпович.

– А ты живешь сверху, или снизу? – Су привстала на кровати, громко дыша, – Отвечай, сверху?

– Конечно, сверху.

– Попался, – она удовлетворенно откинулась на подушки, – ЭлПэ все время думал, что живет снизу. Я тебя видела еще раньше.. А! – Она вскрикнула и резко села, – Ты тот, кто забирает! Ты меня хотел забрать. Давно. На дороге. Ты накололся! Не смог забрать. Что-то у тебя не сработало, и я спряталась.

– И Веру Марковну я хорошо знаю, Сусанна, успокойся, у тебя бред, ляг и не дергайся, этот фельдшер здесь, он такой старый, еле ходит, придет только завтра.

– Да ты не притворяйся, я же вижу, как тебе интересно все узнать! Я поняла, ты с тех пор не смог вообще никого забрать! Ни одного человека! Сколько мне лет, – бормотала Су, – Я забыла… допустим, семнадцать… За семнадцать лет ты не смог забрать себе ни одного мужчины, который попался мне на пути?

– Сусанна, не разговаривай, тебе вредно, здесь даже лекарств не достать. Рядом идет война, какие-то захваченные заложники, танки на улицах, ты должна сделать все, чтобы выздороветь.

– Я нарушила, да, скажи, нарушила? Что я нарушила? Почему Додик? Почему ЭлПэ боялся горбуна? Где горбун возьмет морковку, ведь сейчас зима?.. Но тут ты ошибся. Ты не с той. Тебе нужна Вера, это она будет уменьшаться, уменьшаться… Поймай ее в последний миг! Попробуй, поймай, я тебе не верю, со мной ничего не выйдет, я никого не рожу, я старалась изо всех сил. Я не женщина!

Вол встал со стула, с удовольствием потянулся до хруста, подошел к окну. Дождливые сумерки попрятали всех людей по домам, он смотрел на пустую убогую улицу небольшого села с темными заборами и кое-где загоревшимися окнами. От села несло бедой за версту, но деваться им было некуда, этот придурок ЭлПэ решил отдохнуть на старости и от большого страха в городе своего детства на море.

– Зря ты так себя растравляешь, Су, радость моя, я только хотел тебе похвастаться, как все здорово устроилось. У нас кончились деньги, зато у меня теперь есть и жилье и работа. Домик маленький, комнатка, кухня и терраса, зато работа рядом, никуда ходить не надо.

Утром Су уже пила бульон, рука ее дрожала, на цветном пододеяльнике расплывались темные пятна.

Днем выглянуло солнце, растопило запрятавшийся легкий снег под кустами.

Вол принес замотанную в теплое одеяло Су в их новое жилище.

Су стояла на высохшей траве, не веря своим глазам. Маленький покосившийся домик с двумя грязными оконцами, двор с одинокой корявой яблоней и бочкой с водой стоял среди множества могил.

– Я поняла, – это твой дом. Это понятно, а где тогда твоя работа?

Вол широким жестом обвел рукой кладбище.

– У них помер сторож. В аккурат перед нашим появлением. Спился, бедолага, никак не мог привыкнуть к тому, что за последнее время трупы пошли косяком, в день бывает до шести раз нужно могилу вырыть. Война.

Су покачнулась, но устояла, только закуталась поплотней в одеяло.

– И что интересно, – продолжал Вол, расхаживая среди покосившихся крестов, – ты не представляешь, какое мне это доставляет удовольствие! Что-то вроде правильно и вовремя выполненного долга! Я не верю своим глазам, приносят мертвого, кладут в гроб, закапывают - и все! Без проблем. Вот до чего ты меня довела!

– Подожди.. А где Додик? Почему мне так тоскливо на душе.. Где Додик?

Вол поманил Су к себе, показывая свежую могилу.

– Застрелен случайно ночью из автомата. Жалко. Но я все – честь по чести. Вон там, видишь, в конце села желтый дом, там плотник живет. У него сейчас тоже работы невпроворот, раньше он только ящики да табуретки сколачивал. А теперь не успевает гробы мастерить. Так вот, он проникся, сделал для Додика отличный гроб, только все задумчиво так смотрел, оно и понятно – собаке, когда людям не хватает. А уж я лично и яму вырыл и заколотил, как следует крышку.

– Да ты уж постарался! – Су задыхалась. – Ты уж не упустил свое, ты старался – заколачивал от души, да ты боишься, что он опять появится, ты не веришь, ну? Прибежит и защитит меня! Додик! Ко мне!

– Не кричи так, тебе вредно, ты еще больна, давай лучше в дом пройдем, – Вол обхватил Су за плечи и почти силой затолкал в маленькую дверь.

На Су приторно пахнуло устоявшимися запахами старого неухоженного дома.

Вол сноровисто прошелся веником по углам, через полчаса у него и чай был готов. Су сидела неподвижно на длинной жесткой лежанке, она посмотрела вверх и вздрогнула. Потом она забилась в истерике, не в силах произнести ни слова, только показывая пальцем на старую икону, окруженную пыльным вышитым рушником.