Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.

Эта мысль заставила молодого человека покинуть шикарное ложе из атласа, на котором он почивал наполовину одетый. Брюки ему удалось вчера вечером кое-как стащить, а вот смокинг и манишку… Ничего, зато меньше придется надевать сегодня. Полностью экипировав себя, Дэвид добрался до своего белоснежного «ягуара», выехал из гаража и на бульваре врубил четвертую скорость. Выехав за городскую черту, он довел скорость до ста десяти миль в час. Радуясь, что ветерок овевает его лицо, он идиотически улыбался в ветровое стекло. Все бы ничего, но на такой скорости не рекомендуется отрывать взгляд от дорожного полотна, даже если приспичило узнать, сколько времени остается до прилета мамочкиного самолета.

Длинное рыло «ягуара» въехало в бок подвернувшегося некстати «бьюика», когда последний выехал с развязки на дорогу, ведущую к городу. Мощный толчок отшвырнул машину Мэгги и Чака на обочину встречной полосы. «Ягуар» же перевернулся и взорвался. Дэвид Джексон-младший так и не дождался наследства. Столкновение сломало ему шейные позвонки, и он умер раньше, чем до него добралось пламя.

Чак заметил несущийся на них таран на колесах, но сделать ничего не успел. Он ощутил удар. На него посыпались осколки стекла. Чак не сразу сообразил, что находится не в машине, а рядом с ней, в луже крови. Чак не допер до простой мысли, что эта кровь вытекла из его организма. Он не мог думать ни о чем, кроме денег. Он сумел собраться с силами и приковылять к открытой задней дверце «бьюика», через которую были видны конверты на сиденье. Он даже дотронулся до денег, когда струя горящего бензина докатилась от «ягуара». Чака подбросило в воздух, и то, что осталось после взрыва бензобака, размазалось по шоссе под колесами подъезжающих машин.

Когда вспыхнула и загорелась третья машина, вокруг талии Мэгги обвилась загорелая рука и выдернула ее из черного дыма.

Кругом уже толпились очевидцы, завывали сирены, а Лепски с Якоби прорывались к месту аварии.

Мэгги была без сознания. Девушка осталась целой, но зрелище катастрофы оказалось для нее слишком сильным потрясением. Она чувствовала, что ее куда-то несут, и старалась не упасть. Мэгги выглядела такой страшной, что, пока индеец ее тащил сквозь толпу, люди шарахались в разные стороны. Ноги у нее заплетались, она снова потеряла сознание. Тогда индеец, вытащивший ее из машины, взял девушку на руки и быстро двинулся через толпу. Густой черный дым скрывал их от преследователей. Те, кто видел странную пару, наверное, думали, что девушке стало плохо от дыма. Запах горелого мяса, языки красного пламени представляли для зевак гораздо больший интерес, нежели какой-то индеец с девушкой. Толпа выпустила их и снова сомкнулась в тот момент, когда тело Чака подбросило взрывом.

Дэниэл Ферроу сообщил о происшествии и вызвал помощь. Лепски и Якоби, пробиравшиеся сквозь толпу, увидели только обгорелые куски плоти между перевернутым «ягуаром» и «бьюиком». Жар был так силен, что они не могли подойти поближе.

Подъехали скорая и пожарная. Спустя четверть часа индеец по имени Майати, вытащивший из заварухи Мэгги, сидел в высокой кабине своего грузовика и, сжимая руль, дожидался, когда полиция разрешит движение на дороге. Мэгги лежала на полу кабины без сознания, и индеец смотрел на нее с сожалением. Он был изящен, высок, носил чистую рубашку. Ему было двадцать семь лет, он растил четырех детей. Майати был честным человеком и зарабатывал на жизнь, гоняя грузовик с фруктами для Оунды от аэропорта до рынка. В юности Майати совершил ошибку и провел три года в колонии за вооруженный грабеж. Если бы не Оунда, который нажал на соответствующие рычаги, ему не дали бы водительских прав, а это означало голод для его семьи. Майати всем был обязан Оунде.

Среди местных индейцев не существовало секретов, и они знали, что Тохоло нашел способ развязать кошельки богатых белых. Это пришлось народу Большой Медведицы по сердцу, все бы пошли на это, если были бы достаточно умными и смелыми. Тот факт, что Тохоло был другом Оунды, заставляло Майати относиться к его друзьям с особой заботой. Он видел, что произошло с машиной Чака, и действовал быстро, без колебаний. Теперь Мэгги лежала у него в ногах — лицо белое, глаза закрыты. Майати заволновался. Может быть, не стоило ему соваться в это дело? Может быть, девушка сильно пострадала и ее надо отвезти в больницу?

Он слегка потряс ее, и Мэгги открыла глаза. Сначала она испугалась, что видит Пока Тохоло, но тут же поняла, что это кто-то другой. Она села и тут же увидела перед собой Чака, в глазах которого застряли стеклянные осколки.

— Ты в порядке?

Она пошевелила конечностями — боли не было.

— А… где Чак?

— Думаю, сгорел.

Мэгги села. «Я свободна, сказала она себе. Я могу начать сначала. Я могу…»

Тело девушки охватил сильный озноб.

Майати увидел, что движение на дороге восстановилось. Простой грузовика будет стоить ему денег. Он нажал на газ.

— Хочешь, отвезу тебя в госпиталь? — Он видел, как ее трясет.

— Нет.

— Я подобрал твою сумку, которую ты выронила. Вот она.

Мэгги тщетно старалась справиться с ознобом.

— Я тебя высажу на набережной, хорошо?

— Да.

Машина въехала в город.

Лепски доложил обстановку. Террел с Бейглером внимательно выслушали его.

— Итак, парень умер, а девушка?

— Она была в машине. Я видел, как она садилась. Потом вылетел этот «ягуар», и на месте дорожно-транспортного происшествия собралась куча народу. Тут-то она и ускользнула.

— Итак, возвращаемся к исходной точке, — сказал Бейглер. — Нам надо проверить весь индейский район.

Появился Хатчи — высокий грузный индеец с темными задумчивыми глазами. Он приучил уважать себя за профессионализм, но и без этого пользовался всеобщим расположением. Хатчи имел феноменальную память, только его нельзя было торопить. За годы без особых перепитий на службе Террел как-то забыл про него и тут вдруг увидел в дверях и сразу расслабился, как это делает больной человек при виде хорошего врача.

— Ну что, Джек?

— Я проверил, шеф. Их было много, этих карточек. Но одна врет — у Юпитера Льюиса нет кузена.

— Кто это?

— Индеец. Торгует на рынке. Умный, осторожный, хитрый. Он кое-чем занимается, но держится в стороне. Когда Лоусон проверял его лоток, он сказал, что его помощник Джо Льюис — его кузен. У него нет кузенов, только братья и сестра.

Слушая доклад, Лепски вдруг вспомнил, что сказала хрычовка Мирабель Бэссинджер его жене: «Ищите его среди апельсинов». Этот кристалл уже однажды показал, что Палач — индеец. И вот опять в точку! Лепски вытянулся вперед.

— Он имеет дело с апельсинами?

Его странный голос заставил Бейглера взглянуть на него.

— У него фруктовый лоток.

Лепски перевел дух. Он хотел все рассказать, но вовремя прикусил язык. Его жена справляется у гадалки о искомом убийце, и он, детектив первого класса Лепски, промолчал.

Террел размышлял.

— Чарли, вызови мне Бразенстайна из клуба «Пятьдесят».

Бейглер сразу снял трубку.

— Можешь мне сделать одолжение, Родни? Выполни небольшую полицейскую работу.

— Господи! — рассмеялся Бразенстайн. — Полицейская! До чего я дожил!

Террел объяснил.

— Да, конечно, помогу, — серьезно сказал Родни. — Я его всегда узнаю. А что мне нужно делать?

— Я пошлю к тебе человека. Он покажет лоток Льюиса. Пройди мимо и посмотри, нет ли там Пока Тохоло. Только действуй крайне осторожно! Не давай ему узнать себя.

— Я понял. Это для меня ново! Жду твоего человека.

— Джек, — обратился к семинолу капитан, — Родни это сделает, вези его на рынок. Но старайся сам держаться в тени, не мне тебя учить. — Он повернулся к Лепски: — Прикроешь Бразенстайна. Я перекрою весь рынок. Давайте вперед!

— Это будет сложно. Там многолюдно. Перекройте все улицы. Если это Тохоло, мы его возьмем. Живого или мертвого.

Родни Бразенстайн вылез из машины, его сопровождали на шаг сзади и сбоку Лепски и Джек Хатчи.

— Итак, если это он, я достану платок и протру глаз.

Том Лепски много чего не любил в жизни. Например, богатых юристов, у которых дома с десятью спальнями и «роллсы» на каждого члена семьи. Для Лепски Бразенстайн был тем же самым, чем кроваво-красный плащ тореадора для быка.

— Что протрете? — спросил он.

Бразенстайн оглянулся и встретил ненавидящий взгляд голубых глаз.

— Бровь и непосредственно глазное яблоко, — саркастически сказал он. — Вот так. — Бразенстайн достал платок и приложил к глазам. — Понимаете?

Лепски возненавидел его еще больше. Он прошел мимо лотка Льюиса. Молодой индеец мог быть Поком, но следовало подождать условного сигнала от чертова адвоката. Тот прошел вперед, и тут до Родни дошел весь комизм ситуации. А что он тут делает? Самый преуспевающий юрист корпорации бегает за маньяком-индейцем! А вдруг тот захочет его убить?