Джеймс Чейз - С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник

И потом, если я в нее влюблен, почему она не может меня полюбить? Эх, если бы так! Неожиданно загоревшись желанием поскорее уйти из дому, я принял душ, побрился, надел светло-серый костюм, такую же рубашку и темно-красный галстук. Оглядев себя в зеркале, я остался доволен. Очень элегантно и изящно. Затем я решил, что сначала поеду в «Альбатрос» и закажу стол поудобнее, а потом проедусь и посмотрю город.

Едва я подошел к двери, как зазвонил телефон. Это было так неожиданно, что я несколько секунд смотрел на аппарат, прежде чем снять трубку.

— Да?

— Мистер Стивенс? — осведомился мужской голос.

— Да. Кто это?

— Мистер Стивенс, я Джек Маклин, инспектор отдела кадров нашей корпорации. — Голос у него был тихий, но уверенный, как у человека, привыкшего повелевать.

— Вот как? Чем обязан? — Его должность не произвела на меня никакого впечатления.

— Как новый человек, вы, наверное, не успели ознакомиться с правилами нашей корпорации.

— Я даже не знал, что таковые существуют, — ответил я усталым голосом.

— Понимаю, мистер Стивенс. Я послал вам копию. Вы получите ее завтра утром. Прошу вас внимательно изучить все пункты.

— Непременно. Спасибо, что позвонили, но я спешу.

— Мне очень жаль, мистер Стивенс, но одно из наших основных требований — это никаких личных отношений между служащими корпорации.

Я опешил.

— Что-то не пойму вас.

— Насколько я знаю, вы пригласили мисс Малькольм на ужин.

— А вот это не ваше дело! — рявкнул я.

— Мисс Малькольм тоже работает недавно и не знала об этом требовании, — продолжал он, словно не слыша меня. — Но ее уже проинформировали.

Я лишился дара речи от ярости.

А он все бубнил свое:

— Кроме того, мистер Стивенс, поскольку вы живете в одном из владений мистера Фергюсона, вам запрещено принимать там гостей.

— Послушайте, вы! — прорычал я. — Я личный ассистент мистера Фергюсона, и мне плевать на правила!

— Что касаемся вас, мистер Стивенс, то, возможно, и так. Но мисс Малькольм подчиняется мне и делает то, что я ей приказываю, — отрубил он и повесил трубку.

Дрожа от ярости, я набрал номер офиса.

— Корпорация Фергюсона, — ответил приятный женский голос. — Что вам угодно?

— Соедините меня с мисс Малькольм, — рявкнул я.

— Простите, сэр, это личный звонок?

— Да какая разница?!

— Одну минутку, сэр.

После долгой паузы она заговорила снова:

— Мисс Малькольм не может подойти. Может, вас соединить с инспектором отдела кадров?

Я бросил трубку. Да что же происходит, черт возьми?

Тихо шелестели пальмы под синим небом. Теплый океан безмолвно мерцал в сиянии дня. Я сидел на веранде, тупо глядя на эту волшебную картину.

«Мисс Малькольм подчиняется мне и делает то, что я ей приказываю» — эхом звучало в голове.

Если этот стервец думает, что будет и мне приказывать, как жить, то его ждет сюрприз. Я не дам ему влезть в мою с Соней личную жизнь.

Я сел в машину. Охранник у ворот узнал меня и, кивнув, поднял шлагбаум.

Время было начало шестого. И хотя я не имел представления, когда заканчивается рабочий день в корпорации Фергюсона, я надеялся, что выходить они будут через черный ход, то есть со стороны гаража. Во всяком случае, это единственное, что мне осталось.

Остановив машину неподалеку от гаража, я припарковал ее и приготовился ждать.

После шести вечера началось целое столпотворение. Сначала из гаража пошел поток машин. Это выезжали те, кто занимал должности покрупнее. Потом, уже пешком, начали выходить остальные.

Я завел мотор и напряженно вглядывался в лица женщин. Казалось, не будет конца людской реке. И, наконец, увидел Соню. Она шла отдельно ото всех, ни с кем не разговаривала.

Я дал ей свернуть на бульвар, а потом медленно поехал следом. Но едва машина оказалась на бульваре, как мне пришлось резко увеличить скорость, так как я оказался в потоке машин, нетерпеливо сигналящих на любую попытку ехать медленнее. Тихо ругаясь, я проехал мимо Сони и теперь видел ее только в зеркале заднего обзора. К счастью, я вовремя увидел освободившееся у тротуара место и, припарковавшись, выскочил из машины. Только бы не потерять Соню из виду! Ведь я не знал, где она живет. Наконец, увидев ее в толпе, я ринулся к ней, но она вдруг свернула на боковую улицу. Расталкивая прохожих и даже не огрызаясь на их комментарии, я вскоре догнал ее.

— Соня!

Она резко обернулась:

— Что тебе нужно?

Это уже не была та Соня, о которой я мечтал. Лицо у нее было совершенно каменное, но в глазах был испуг.

— Соня! — Но договорить мне не удалось.

— Оставь меня в покое, — холодно сказала она. — Я не желаю с тобой разговаривать.

— Послушай, не обращай внимания на этого стервеца Маклина. Я личный ассистент мистера Фергюсона и не подчиняюсь их правилам! Если я приглашаю тебя на ужин, то это моя проблема…

— Не ваша, мистер Стивенс, — перебила она. — Теперь вы послушайте. Я столько мечтала об этой работе. А мистер Маклин предупредил меня, что если я буду путаться с тобой или с кем-нибудь еще из сотрудников, то меня сразу уволят. А теперь уходи! Я не променяю эту работу ни на одного мужчину! И если ты не оставишь меня в покое, то я пожалуюсь мистеру Маклину.

Она повернулась и пошла прочь.

— Плохо дело, — сказал за спиной знакомый голос.

Я обернулся и увидел улыбающуюся физиономию Маццо.

— Бабы все стервы, — продолжал он. — Но она права. У нее шикарная работа, так что, Джерри, подумай сначала о ней, а потом уже о себе.

Я молча уставился на него. Никогда не ожидал от Маццо подобных речей.

— Пошли лучше выпьем, — предложил он.

Я заколебался, но потом вспомнил, что это он убил Лоретту.

— Пошел ты со своей выпивкой, — и прошел мимо него к «мерседесу».

Соня сильно разочаровала меня, но, поразмыслив, я понял, что она, должно быть, так же одинока, как я. Но такая работа значит для нее все, а я — ничего.

Итак, с Соней кончено. Но что делать дальше? Возвращаться домой и сидеть одному? Нет, не хочу. Пойти в ресторан? Одному опять-таки не хотелось. Потом вспомнились друзья в Голливуде, которые покинули меня, когда я остался без денег, но которые с радостью прилетели бы, узнав, что я зарабатываю сто тысяч в год. Эту мысль я сразу отбросил. Такие друзья мне ни к чему.

Нужно найти какое-то занятие, чтобы убивать время и избавиться от одиночества. Вот тогда мне пришла в голову мысль: а что, если написать о том, что произошло со мной с тех пор, как Лиз Мартин, секретарь Лу Прентца, позвонила мне? И роскошное бунгало не будет таким тоскливым, если я буду печатать о том, что заменял Фергюсона, об убийствах Ларри Эдвардса, Чарльза Дювайна, Лоретты, о миссис Гарриэт и ее пуделе, о Маццо и Дюранте. Я напишу это как детектив, только поменяю имена и место действия. Единственный, чье имя не буду скрывать, — это Лу Прентц. Ему бы ужасно понравилось быть персонажем детектива. История получится невероятной. Можно будет даже издать книгу или, скажем, продать сюжет в Голливуде и сыграть главную роль.

Корпорация Фергюсона не будет возражать против такой книги, если я изменю имена. Все равно никто не поверит, что такое может произойти на самом деле. Но тем не менее я подожду семь лет, пока не кончится контракт. Уж сто тысяч в год я не собирался терять. А вот напишу я все это именно сейчас, пока все события свежи в памяти. И мое бунгало будет идеальным местом для работы. Там никто не будет мне мешать. Утром я буду писать, потом отдыхать, купаться, загорать и снова писать.

Не откладывая, я поехал вдоль бульвара и вскоре нашел магазин канцелярских товаров. Там я купил электрическую пишущую машинку, несколько пачек бумаги. Погрузив все это в «мерседес», я вдруг обнаружил, что чувства одиночества как и не бывало. Мне не терпелось приступить к работе.

В бунгало меня встретила большая пожилая негритянка, представившаяся миссис Свонсон. Та самая, о которой мне говорила Соня.

— Если желаете что-нибудь на ужин, мистер Стивенс, только скажите.

— С удовольствием. — Это было кстати, так как я не хотел ужинать в городе.

— Я приготовлю бифштекс.

— Прекрасно, миссис Свонсон. Как раз то, что нужно.

— Ужин будет с восьми, мистер Стивенс.

Как только она ушла, я достал пишущую машинку. Убедившись, что не потерял навыков печатания, я налил себе виски, сел на веранде, набросал имена людей, о которых собирался писать, и тут же их словесные портреты, совсем не похожие на оригиналы.

После отличного ужина я отправил домой миссис Свонсон, выдал ей пять долларов премиальных, чем она была ужасно довольна.

Потом сел за стол и печатал до двух часов ночи. Почувствовав, что устал, я собрал отпечатанные листы, спрятал их в стол и отправился спать.