Рори Клементс - Мститель

– А диаграммы?

– С диаграммами нужно быть очень осторожным, миледи. Добра от них ждать не приходится.

– Но я знаю, что вы составляете астрологические диаграммы, доктор Форман. И уверена, что сможете составить диаграмму и для меня.

Он поклонился. Никто не смел отказать дочери Волчицы.

– Как пожелаете, миледи. Мне, конечно же, понадобятся подробности. Если позволите, я кое-что запишу. – Из кипы книг и бумаг он выудил перо и заострил конец, затем пошарил рукой в поисках чернильницы. Наконец Форман макнул кончик пера в чернила и заискивающе улыбнулся своей высокородной посетительнице.

– Это новорожденный, миледи? Вы не назовете дату рождения?

– Седьмое сентября, доктор Форман.

– А год?

– Тысяча пятьсот тридцать третий.

Форман снова посмотрел на Пенелопу. На этот раз на его морщинистом челе отразилось любопытство пополам со страхом.

– Миледи, вы знаете, что это за дата?

– Да, доктор Форман, знаю. Именно для этой даты мне нужен гороскоп. Еще я могу назвать вам время рождения – несколько минут четвертого часа пополудни. Уверена, вам понадобится и место рождения, это произошло в Гринвиче.

– Миледи, я не смогу этого для вас сделать.

– Не сможете, доктор Форман? Вы говорите, что не сможете?

– Я хотел сказать, что мне бы не хотелось этого делать.

– А если я буду настаивать?

– Тогда это обойдется вам в круглую сумму. За составление подобного гороскопа можно лишиться свободы, даже жизни.

– Что если мы предложим три золотых соверена, доктор Форман?

Форман почесал горло под своей рыжей, кустистой бородой и изобразил на лице гримасу.

– Да, но как же моя шея, моя голова… Так и чувствую острое лезвие топора и грубую веревку. Для тех, кто хочет спокойно спать в своих постелях, подобная перспектива – не самое лучшее снотворное.

– Доктор Форман, мне известно, что вы и так мало спите. Мне рассказывали о бурных ночах с легкомысленными забавами.

– Миледи, вы мне льстите. В наши неспокойные дни ходит много слухов и сплетен. В этих газетных листках одна клевета.

Пенелопа запрокинула свою белокурую голову и громко расхохоталась.

– Это не из газетных листков, сэр, мне рассказали подруги. Предлагаю пять соверенов, и покончим с этим. Вы примете это предложение, или вам нанесет визит шериф с обвинением в некромантии.

– Конечно, миледи, конечно. Я составлю нужный вам гороскоп.

– Хотите, чтобы я назвала имя персоны?

– Миледи, я бы очень хотел, чтобы вы не произносили этого имени. Это может сильно повредить моему здоровью.

Пенелопа снова расхохоталась.

– Вы смешной маленький человек, доктор Форман, и, по правде говоря, вы мне очень нравитесь. Быть может, в другой раз вы продемонстрируете мне что-нибудь из ваших знаменитых фокусов.

– Господин Шекспир, скажите, – произнес Сесил, – зачем, по-вашему, я пригласил вас сюда, в Теобальдс, и доверил вам сведения касательно милорда Эссекса?

Шекспир глотнул вина. Ему было явно не по себе.

– Сэр Роберт, – наконец сказал он, – признаюсь, я не знаю, что вам ответить.

Сесил холодно посмотрел на него.

– Господин Шекспир, вам, конечно, известно, что сэр Френсис Уолсингем был вынужден отказаться от ваших услуг из-за вашей женитьбы, но незадолго до смерти он признался мне, что сожалеет об этом. Он говорил, что это была его лучшая тайная операция. Вот как высоко он вас ценил. В то время вы были необходимы Англии, и сейчас она снова в вас нуждается.

– Вы мне льстите, сэр Роберт.

– Я здесь не для того, чтобы льстить. Возникла пустота, господин Шекспир. Если, как нас учили, природе претит пустота, то представьте себе, как она противна миру тайн. Если я не заполню возникшую пустоту, то это сделают другие, менее щепетильные.

Хотя Шекспир больше и не принадлежал миру тайных агентов, он, как никто другой, понимал, что Сесил прав.

– Для этой цели мне нужны вы. Не много найдется равных вам. Да, тайных агентов много, таких, кому можно поручить что-либо, соблазнив золотом, но можно ли им доверять? Может ли кто-либо из них провести расследование, спланировать все и добиться результата так, как, полагаю, умеете вы? С такими талантами на вас всегда будет спрос. Опасность сейчас повсюду – такие времена.

Шекспир кивнул. После мрачных дней армады наступившее время стало самым неспокойным для Англии – в водах Канала медленно фланировали сто тридцать военных кораблей, груженных тяжелыми пушками, кулевринами и тридцатью тысячами закаленных в битвах испанских солдат, жаждущих огнем и мечом покорить Англию.

– Да, уверен, что король Филипп сгорает от желания отомстить, – согласился он.

Сесил слабо улыбнулся.

– Хорошо. Хорошо, что вы понимаете. У меня надежные сведения, что в портах Испании строятся сорок больших галеонов – сорок боевых кораблей, каждый из которых превосходит лучшие военные суда из тех, что Филипп уже посылал к нашим берегам. Он укрепляет свои порты, он снова готовится напасть. Вероятность того, что к нашим берегам будет послана вторая армада, весьма велика, господин Шекспир. Словно пес из своры, Филипп только и ждет от Англии признаков упадка. Когда он поймет, что мы измождены, больны или разделены, он вцепится нам в горло.

– Но на море мы сильны.

– Не так, как прежде. Военная казна пуста. Многие из крупных кораблей стоят в порту в плачевном состоянии и требуют переоснастки, на других или ловят рыбу, или используют как торговые суда. Страна слабеет: неурожай, подступает чума, по стране скитаются армии бродяг, держа в страхе деревни и города.

Все это Шекспиру было известно. Но он знал, что и в Испании не все спокойно. Бесконечная война в испанских Нидерландах истощила казну Филиппа. Да и сами испанцы еще не оправились от разгрома армады. Но для подобных доводов сейчас было не время.

– Самое неприятное, господин Шекспир, – это непрекращающиеся спекуляции по поводу наследования трона. Именно это более всего ослабляет нас. Придворные и послы только об этом и беседуют, встречаясь на приемах или во время званого обеда. Фрейлины болтают и сплетничают, следят, не появились ли на лице королевы морщинки, не выпадают ли у нее волосы, здоровы ли зубы, ища любые признаки слабости здоровья, которые могут означать, что конец близок. Что, размышляют они, станет с ними, когда ее заберет Господь? Страх распространяется, словно заразная болезнь. Король Филипп понимает это и думает о том, как этим можно воспользоваться.

– Сэр Роберт, но при чем здесь милорд Эссекс?

– Позвольте мне рассказать вам немного о Роберте Деверё, графе Эссексе. Это сильный человек, храбрый воин, грозный дуэлянт, обаятельный и веселый. За это королева его и любит. По той же причине вокруг него вьется так много разных людей. Когда во времена, подобные этим, появляется такой влиятельный и преуспевающий человек, он становится магнитом, который притягивает тех, кто послабее. Особенно в таких случаях, как в прошлом году во Франции, когда он лично посвятил в рыцари двадцать четыре человека из своего окружения, к большому беспокойству и гневу государыни. Для чего еще он это сделал, как не для того, чтобы создать себе мощную поддержку из людей, которые обязаны ему буквально всем?

– Но он не королевских кровей, – отметил Шекспир. – Вне всякого сомнения, шотландский король Иаков VI имеет на трон прав больше остальных. Юная леди Арабелла Стюарт тоже. Даже графиня Дерби или ее сын лорд Стрэндж…

Сесил прервал его:

– Многие не хотят видеть своим королем шотландца. Графиня Дерби уже стара, и ее мало кто поддержит. Ее сын запятнал репутацию подозрениями в симпатии католикам. Есть, конечно, и те, кто считает, что претенденткой на престол должна стать Арабелла. Она англичанка по рождению, молода, некоторые считают ее красивой.

– Тогда Арабелла – ближайшая претендентка.

– А что вы скажете, если узнаете, что Эссекс тайно оказывает ей знаки внимания?

– Я скажу, что у милорда Эссекса есть супруга. Он женат на Френсис, дочери сэра Френсиса Уолсингема и вдове сэра Филиппа Сидни.

Сесил встал и жестом дал знак лакею забрать их пустые бокалы. Он пошел дальше, наслаждаясь пятнистой тенью от деревьев и теплым воздухом. Шекспир последовал за ним. Ни разу со времен его службы у Уолсингема он не встречался с человеком, настолько владеющим собой и своим окружением, как Сесил. Казалось, он даже не моргнет, не взвесив прежде все последствия. К этому человеку сложно питать теплые чувства, но он сразу вызывает уважение.

– Вы не так уж и невинны, господин Шекспир. Вы девять лет прослужили у господина секретаря и наверняка уяснили себе кое-что о темных сторонах человеческой натуры. Вы действительно считаете, что семейство Деверё из тех, кого волнует соблюдение брачного контракта? Когда мать Эссекса, Летиция, вышла замуж за Лестера, разве он не был женат на леди Дугласс Шеффилд? Он попытался заявить, что это был фальшивый брак, но этому никто не поверил. А как насчет бедняжки Эми Робсарт, первой супруги Лестера, которая очень неудачно – но весьма кстати – упала с лестницы и разбилась насмерть, пока ее супруг обхаживал королеву, надеясь, что она станет его женой? Что значит чья-то жизнь против великой цели? Всего лишь падение с лестницы. Это положило конец всем болезням бедной Эми Робсарт, а Лестер смог бы заполучить корону. Думаете, графине Эссекс повезет больше?