Агата Кристи - Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе

– Пожалуй.

– Теперь мне ясно, – произнесла мисс Марпл. – Да, ясно. И ведь все так просто, да? – Она посмотрела на Джейсона Радда.

– Просто?

– Мне кажется, вы знаете, насколько все просто.

Внизу затрезвонил колокольчик.

– Боюсь, – сказал Джейсон Радд, – я не совсем вас понимаю. – Он посмотрел вдоль лестницы.

Снизу послышались голоса.

– Этот голос я знаю, – оживилась мисс Марпл. – Инспектор Крэддок, да?

– Похоже, это он.

– Он тоже хочет вас видеть. Ничего, если он к нам присоединится?

– Лично я ничего не имею против. Не знаю, согласится ли он…

– Думаю, согласится, – сказала мисс Марпл. – Ведь откладывать дальше некуда. Пора окончательно разобраться, как все произошло.

– Кажется, вы сказали, что все очень просто, – напомнил Джейсон Радд.

– Так просто и очевидно, – подтвердила мисс Марпл, – что никто ничего не заметил.

В эту минуту на лестнице появился стареющий дворецкий.

– Вас хочет видеть инспектор Крэддок, сэр, – объявил он.

– Скажите, что мы его ждем, – попросил Джейсон Радд.

Дворецкий снова исчез, и вскоре по лестнице поднялся Дермот Крэддок.

– Вы! – обратился он к мисс Марпл. – Как вы сюда попали?

– Приехала «в Инче», – сообщила мисс Марпл, приведя всех в смущение, как случалось всегда после этой реплики.

Стоя чуть сзади нее, Джейсон Радд с вопросительным выражением лица постучал пальцем по лбу. Дермот Крэддок покачал головой.

– Я как раз говорила мистеру Радду, – продолжала мисс Марпл, – …только надо подождать, пока уйдет дворецкий…

Дермот Крэддок быстро взглянул вниз.

– Все в порядке, – сказал он. – Дворецкий нас не слышит. За это отвечает сержант Тиддлер.

– Ну что ж, – успокоилась мисс Марпл. – Мы, разумеется, могли бы пойти и в комнату, но лучше поговорить прямо здесь. Мы находимся в том самом месте, где все произошло, и понять случившееся будет гораздо легче.

– Вы говорите, – уточнил Джейсон Радд, – о дне, когда отравили Хитер Бэдкок?

– Да, – подтвердила мисс Марпл, – и я повторяю – все очень просто, если правильно посмотреть на происшедшее. Не будь Хитер Бэдкок такой, какая она есть, ничего бы не случилось. Собственно, с ней обязательно должно было случиться нечто подобное – это было неизбежно.

– Я не понимаю, что вы хотите сказать, – вставил Джейсон Радд. – Совершенно не понимаю.

– Конечно, кое-что требуется объяснить. Дело вот в чем. Когда моя подруга миссис Бэнтри описала мне разыгравшуюся тут сцену, она процитировала поэму, которую я очень любила в отроческие годы. Это поэма милого моему сердцу лорда Теннисона «Леди из Шалотта».

Мисс Марпл чуть возвысила голос:

Именно это увидела миссис Бэнтри – по крайней мере, ей так показалось, – хотя она чуть извратила цитату и сказала «судьба» вместо «злой рок» – может быть, в данных обстоятельствах это слово точнее. Она видела, как ваша жена разговаривала с Хитер Бэдкок, слышала, как Хитер Бэдкок пересказывает вашей жене свою историю, и вдруг на лице вашей жены появился такой взгляд, будто ей явилась ее судьба.

– По-моему, мы это уже достаточно обсуждали, – заметил Джейсон Радд.

– Да, но придется обсудить еще раз, – сказала мисс Марпл. – Именно такой взгляд был на лице вашей жены, и смотрела она вовсе не на Хитер Бэдкок, а на эту картину. А там, как мы видим, изображена смеющаяся, счастливая мать, которая держит на руках счастливого младенца. Ошибка заключалась в том, что взгляд Марины Грегг был неправильно истолкован. Со своей судьбой встретилась не она, а Хитер Бэдкок. Хитер была обречена с той самой минуты, когда начала говорить и хвастаться встречей в прошлом.

– Нельзя ли пояснее? – попросил Дермот Крэддок.

Мисс Марпл повернулась к нему:

– Можно, можно. Есть нечто, вам совершенно неизвестное. Оно и понятно, потому что никто не поведал вам, что же именно сказала Хитер Бэдкок.

– Почему? – запротестовал Дермот. – Поведали. И не один человек, а несколько.

– Да. – Мисс Марпл кивнула. – И все-таки вы этого не знаете, потому что лично вам Хитер Бэдкок этого не сказала.

– И не могла сказать – когда я сюда приехал, она была уже мертва, – сказал Дермот.

– Именно, – согласилась мисс Марпл. – Вы знаете только, что она была больна, но поднялась с постели и отправилась на какое-то торжество, где встретилась с Мариной Грегг, говорила с ней, попросила автограф и получила его.

– Правильно. – В голосе Крэддока послышалось легкое раздражение. – Все это я слышал.

– Но вы не слышали ключевую фразу, потому что никто не придал ей значения, – сказала мисс Марпл. – Хитер Бэдкок лежала в постели… с коревой краснухой.

– С коревой краснухой? Но что, черт возьми, в этом такого ключевого?

– Вообще-то это легкое заболевание. Его почти не чувствуешь. Появляется сыпь, которую нетрудно скрыть с помощью пудры, тебя слегка лихорадит, но ничего особенного. Вроде ты и чувствуешь себя неплохо, и из дому можешь выйти, и с людьми пообщаться, если есть желание. Еще раз повторяю – никто не обратил внимания на то, что речь шла именно о коревой краснухе. Миссис Бэнтри, к примеру, сказала мне, что Хитер лежала в постели то ли с ветряной оспой, то ли с крапивницей. Присутствующий здесь мистер Радд назвал грипп, но он, конечно, сделал это намеренно. Я же считаю, что Хитер Бэдкок сказала Марине Грегг вот что: у нее была коревая краснуха, но она поднялась с постели и пошла на встречу с Мариной. И в этом ключ ко всему, потому что коревая краснуха – штука исключительно заразная, понимаете? Подхватить ее ничего не стоит. Но у этой болезни есть одна особенность. Если женщина заболевает ею в первые четыре месяца… – следующее слово мисс Марпл произнесла со стыдливым благонравием, – м-м-м… беременности, последствия бывают донельзя серьезными. Ребенок может родиться слепым или умственно отсталым. – Она повернулась к Джейсону Радду: – У вашей жены, мистер Радд, родился умственно отсталый ребенок, правильно? И она так и не пришла в себя от этого потрясения. Она очень хотела иметь ребенка, а, когда он наконец появился, случилась такая трагедия. Ваша жена не забывала о ней никогда, не позволяла себе забыть, эта трагедия въелась в нее как глубокая язва, стала для нее настоящим наваждением.

– Вы совершенно правы, – подтвердил Джейсон Радд. – Где-то в начале беременности Марина подхватила коревую краснуху, и впоследствии доктор сказал ей, что умственная отсталость ребенка объясняется именно этим. Что никакой дурной наследственности или чего-то в этом роде нет. Доктор думал, что таким образом облегчит ее страдания, но легче ей не стало. Она так всю жизнь и не знала, когда и от кого ей передалось это заболевание.

– Почти всю жизнь, – поправила его мисс Марпл. – Но однажды по этим ступеням поднялась совершенно незнакомая ей женщина и рассказала об этом… Да не просто рассказала, а при этом вся сияла от радости! Она явно гордилась тем своим поступком! Считала, что проявила силу духа, мужество и изобретательность, когда поднялась с постели, наложила на лицо косметику, пошла на встречу с актрисой, от которой была без ума, и даже получила у нее автограф. Она ведь хвасталась этим всю жизнь. Хитер Бэдкок никому не хотела навредить, никогда, но люди, подобные ей (и моей старой подруге Элисон Уайлд), способны причинить много вреда, потому что они – нет, недобрыми их назвать нельзя, добротой они как раз наделены, – потому что они не в состоянии прикинуть, как их поступки могут отразиться на других. Хитер Бэдкок всегда прикидывала, чем тот или другой поступок обернется для нее, а остальное ее совершенно не занимало.

Мисс Марпл чуть кивнула, как бы соглашаясь с собственными мыслями.

– Вот она и умерла, а причиной стал пустяк из ее прошлого. Можете себе представить, что пережила Марина Грегг в минуту их встречи! Думаю, мистер Радд очень хорошо это понимает. Все эти годы в ней, я думаю, тлела ненависть к неизвестному человеку, ставшему причиной ее трагедии. И вдруг этот человек – женщина! – оказывается перед ней лицом к лицу. Женщина радостная, веселая, довольная собой. Для Марины Грегг это было чересчур. Имей она время подумать, успокоиться, расслабиться и отвлечься… но она не дала себе этого времени. Перед ней стояла женщина, отнявшая у нее счастье, отнявшая разум и здоровье у ее ребенка. Наказать ее! А еще лучше – убить! К сожалению, орудие убийства оказалось под рукой. Она носила с собой это знаменитое средство, «Калмо». Довольно опасное средство, потому что стоит превысить дозу… Совершить убийство оказалось очень легко. Она опустила лекарство в свой собственный бокал. Если бы кто и заметил, что она это сделала, наверняка не придал бы этому значения, решил бы, что она хочет себя взбодрить или, наоборот, успокоиться, – к этому все привыкли. Возможно, один человек все-таки заметил, хотя сильно сомневаюсь. Я говорю о мисс Зелински, но могло статься, что она просто догадалась. Свой бокал Марина Грегг поставила на столик и тут же толкнула Хитер Бэдкок под локоть, и та расплескала свой коктейль на новое платье. И тут в этой истории возник некий ребус, а почему? Потому что некоторые люди не умеют пользоваться личными местоимениями.