Агата Кристи - Свидание со смертью

Через пять минут леди Уэстхолм снова приходит к мисс Пирс и комментирует сцену, свидетелем которой та только что стала, причем навязывает ей собственную версию. Затем они отправляются на прогулку, и, проходя мимо выступа скалы, леди Уэстхолм обращается к старой даме, но не получает ответа. Миссис Бойнтон мертва, однако леди Уэстхолм говорит мисс Пирс: «Грубиянка, даже не удостоила нас ответом, просто фыркнула!» Мисс Пирс принимает это как должное – она часто слышала, как мисс Бойнтон фыркала в ответ на чьи-то слова – и при необходимости готова поклясться, что действительно слышала фырканье. Леди Уэстхолм в разных комитетах часто сталкивалась с женщинами, подобными мисс Пирс, и точно знала, как влияют на них ее высокое положение и властные манеры. Единственный пункт плана, который ей не удалось выполнить, – это вернуть шприц. Доктор Жерар вернулся слишком рано, нарушив ее замыслы. Леди Уэстхолм надеялась, что доктор не заметит отсутствия шприца или подумает, что просто не нашел его, и поэтому ночью вернула шприц на место.

Пуаро умолк.

– Но зачем? – воскликнула Сара. – Зачем леди Уэстхолм убивать старую миссис Бойнтон?

– Но ведь вы сами сообщили мне, что во время вашего разговора с миссис Бойнтон в Иерусалиме леди Уэстхолм находилась рядом. Именно для леди Уэстхолм предназначались слова миссис Бойнтон: «Я никогда ничего не забываю – ни поступков, ни имен, ни лиц». Сопоставьте их с тем фактом, что миссис Бойнтон была надзирателем в тюрьме, и вам все станет ясно. Лорд Уэстхолм познакомился с будущей женой, когда возвращался из Америки. До замужества леди Уэстхолм была преступницей и отбывала наказание в тюрьме.

Вы понимаете, с какой ужасной дилеммой она столкнулась? Карьера, амбиции, социальное положение – все было поставлено на карту! Мы пока не знаем – но вскоре узнаем, – за какое преступление ее посадили в тюрьму, однако можно не сомневаться, что широкая огласка положила бы конец ее политической карьере. И не забывайте, что миссис Бойнтон не была обычным шантажистом. Деньги ее не интересовали. Она хотела получить удовольствие, сначала вдоволь помучив жертву, а потом устроив скандальное разоблачение! Нет, пока миссис Бойнтон жива, леди Уэстхолм не могла чувствовать себя в безопасности. Она подчинилась требованию миссис Бойнтон встретиться с ней в Петре – мне всегда казалось странным, что женщина с таким высоким самомнением путешествует как обычный турист, – однако, вне всякого сомнения, уже разрабатывала план убийства. А когда появился шанс, она смело и решительно им воспользовалась. И совершила всего две ошибки. Первая ошибка – слишком подробное описание рваных бриджей араба, что сразу же привлекло мое внимание. Вторая заключается в том, что она перепутала палатки и сначала вошла не к доктору Жерару, а к Джиневре. Девушка дремала. Отсюда ее рассказ – наполовину выдумка, наполовину правда – о переодетом шейхе. Джиневра, склонная к театральности, исказила правду, приукрасила ее, но для меня этого было достаточно.

Пуаро выдержал паузу.

– Но скоро мы всё узнаем. Я взял у леди Уэстхолм отпечатки пальцев – незаметно для нее. Если их отправить в тюрьму, где служила надзирателем миссис Бойнтон, то там поднимут архивы, и мы узнаем правду.

Он умолк.

В наступившей тишине неожиданно послышался резкий звук.

– Что это? – спросил доктор Жерар.

– Похоже на выстрел. – Полковник Карбери быстро встал. – В соседнем номере. Кстати, кто занимает тот номер?

– У меня есть одна идея… – пробормотал Пуаро. – Похоже, это номер леди Уэстхолм.

Из газеты «Ивнинг шаут»:

Мы с прискорбием сообщаем о смерти леди Уэстхолм, члена парламента, в результате трагической случайности. Леди Уэстхолм любила путешествовать по труднодоступным местам и всегда брала с собой маленький револьвер. Во время чистки револьвер случайно выстрелил. Смерть наступила мгновенно. Мы выражаем глубочайшие соболезнования лорду Уэстхолму…

Пять лет спустя теплым июньским вечером Сара Бойнтон вместе с мужем сидела в партере лондонского театра. Давали «Гамлета». Когда на сцене зазвучала песенка Офелии, Сара стиснула руку Реймонда.

Сара почувствовала, как к горлу подступает ком. Совершенная красота безумия, неземная улыбка той, которая убежала от бед и горестей в страну, где правдой был только ускользающий мираж…

«Она прекрасна», – подумала Сара.

Какой красивый голос, завораживающий, убаюкивающий, но теперь укрощенный и модулированный, превратившийся в идеальный инструмент!

Когда после окончания очередного акта опустился занавес, Сара повернулась к мужу:

– Джинни – великая актриса… да, великая… Великая актриса!

Потом они все вместе ужинали в «Савое». Джиневра с рассеянной улыбкой повернулась к бородатому мужчине, сидевшему рядом с ней.

– Я была хороша, правда, Теодор?

– Ты была прекрасна, chérie[41].

На ее губах заиграла счастливая улыбка.

– Ты всегда в меня верил… – прошептала Джиневра. – Ты всегда знал, что я способна на нечто выдающееся… способна увлекать людей…

Неподалеку от них, за другим столиком, сидел актер, игравший Гамлета. Он был мрачен:

– Эта ее манерность! Конечно, людям это нравится – поначалу. Но, по-моему, это не Шекспир. Вы видели, как она испортила мой выход?

Надин, сидевшая напротив Джиневры, сказала:

– Как чудесно, что мы все в Лондоне, а Джинни стала знаменитостью и играет Офелию!

– Я так рада, что вы приехали, – тихо ответила Джиневра.

– Регулярные семейные встречи. – Надин с улыбкой оглянулась, затем повернулась к Ленноксу. – Я думаю, детей можно отвести на дневной спектакль, правда? Они уже достаточно большие, и им так хочется увидеть тетю Джинни на сцене!

Леннокс – счастливый, спокойный, со смеющимися глазами – поднял бокал.

– За новобрачных, мистера и миссис Коуп.

Джефферсон Коуп и Кэрол благодарно улыбнулись.

– Ловелас! – засмеялась Кэрол. – Джефф, ты бы лучше выпил за свою первую любовь, пока она сидит напротив тебя.

– Джефф покраснел, – весело заметил Реймонд. – Не любит, когда ему напоминают о прошлом.

Внезапно по его лицу пробежала тень.

– Теперь кажется, что это был просто дурной сон!

У их столика остановился какой-то щеголеватый человек. Эркюль Пуаро – безукоризненно и со вкусом одетый, с подкрученными усами – с достоинством поклонился.

– Мадемуазель, – обратился он к Джиневре, – mes hommages[42]. Вы были великолепны!

Все радостно приветствовали его и усадили рядом с Сарой.

Пуаро широко улыбался. Когда все остальные увлеклись разговором, он слегка склонился к Саре и тихо сказал:

– Eh bien, похоже, с la famille Boynton теперь все в порядке.

– Благодаря вам! – воскликнула Сара.

– Ваш муж становится известным человеком. Сегодня я прочел превосходный отзыв на его новую книгу.

– Она действительно довольно хороша – хотя это всего лишь мое мнение… Вы знаете, что Кэрол и Джефферсон Коуп в конце концов поженились? А у Леннокса и Надин двое очаровательных детишек – Реймонд называет их милашками. А что касается Джинни – по-моему, она гениальна.

Она посмотрела через стол на прекрасное лицо в обрамлении золотисто-рыжих волос и неожиданно вздрогнула. На мгновение ее лицо стало серьезным, и она поднесла к губам бокал.

– У вас есть тост, мадам? – поинтересовался Пуаро.

– Я вдруг подумала… – медленно произнесла Сара, – о ней. Посмотрев на Джинни, я заметила… впервые… как они похожи. Только там, где у Джинни свет, у нее была тьма…

– Бедная мама, – неожиданно сказала Джиневра. – Она была такой странной… Теперь – когда мы все так счастливы – мне ее даже жаль. Она не получила от жизни того, что хотела. Наверное, это было для нее тяжело.

И почти без паузы она тихо прочла строки из шекспировского «Цимбелина». Остальные молча слушали, завороженные волшебной музыкой слов:

Бернардино Луини (1480/1485–1532) – итальянский художник, один из самых известных учеников Леонардо да Винчи.

Мамаша (фр.).

Семья Бойнтон (фр.).

Укротительница (фр.).

Истинно благородный (фр.).