Марджери Аллингем - Цветы для судьи

– Муж ногу поранил, – пояснила она, не дав гостю раскрыть рта. – Только улегся удобно, так что я велела ему не вставать. Знаю, вы против не будете. – И обнажила в хитрой улыбке бледные десны с редкими зубами.

Крик, долетевший из освещенного дверного проема в дальнем конце коридора, дал понять, что женщина ухаживает не только за мужем.

– Сейчас! – крикнула она неожиданно пронзительно. – Присмотри за ним, па, давай!

Мистер Кэмпион подал ей визитку, жена сторожа подошла ближе к свету, прочла.

– Все правильно, – произнесла она с удивлением. – Кэмпион. Мистер Уидоусон так и сказал. Можно взять это себе, сэр? Знаете, куда идти? Комната сорок пять, на самом верху.

Женщина взглянула на пыльную деревянную лестницу, вновь на гостя.

– Я могу отсюда там свет включить, – добавила она и вытерла ладони о юбку сзади.

– Давно ли ваш муж поранил ногу? – внезапно спросил мистер Кэмпион.

– В прошлый понедельник. Мальчишка-носильщик на него коробку уронил, обезьяна безрукая! Мистер Уидоусон сказал, пора бы уж и выздороветь. «Ну, – говорю, – на нем свет клином не сошелся, мистер Уидоусон».

В ее тоне не было ни гнева, ни насмешки. В задней комнате заплакал ребенок.

– Я пойду наверх с вами, если хотите.

Кэмпион вдруг рассмеялся.

– Не стоит. Дверь заперта?

– О нет, сэр. Мы же всегда тут. Есть только этот вход, да еще черный, который мы сами используем. Внутрь никто не попадет. Так вы без меня?

– Без вас. Крикну вам, когда закончу.

– Спасибо, сэр. – Женщина коротко улыбнулась, вновь вытерла ладони. – Сейчас свет включу.

Прекрасную лестницу – когда-то она была предметом гордости и заботы георгианского семейства, а нынче стала опасной ловушкой для носильщиков и сторожей – залило сероватым светом.

Внутри восемьдесят седьмой дом оказался еще неприглядней, чем снаружи. Два нижних этажа использовали под склады: бесконечные ряды книжной продукции тянулись над тем, что когда-то было садом. В воздухе висела густая пыль.

Кэмпион шел медленно, держа руку на револьвере: ждать нападения, конечно, нелепо, однако лучше не рисковать. Все чувства Альберта обострились, походка стала тихой, пружинистой.

Он никого не встретил. За засаленными дверями на лестничных площадках стояла тишина, ни одна половица – ни выше, ни ниже – не скрипнула в ответ на его собственные шаги.

Подъем был долгим. Мистер Кэмпион передохнул лишь раз – бросил взгляд в лестничный проем на вестибюль, такой маленький теперь и такой далекий.

Пятый этаж. Здесь было почище, чем в остальном здании. Пару-тройку дверей недавно выкрасили, что еще больше подчеркивало убогость стен; посреди коридора лежало некое подобие ковровой дорожки.

Мистер Кэмпион замер у двери номер сорок пять, напряг слух. Тихо. Он мягко нажал на ручку. Та легко подалась, открывая кабинет, слабо освещенный с улицы.

Левой рукой, держа правую на оружии в кармане, Кэмпион зажег фонарь, обвел им комнату. Никого. Похоже, все в порядке.

Альберт бросил взгляд на светильник – ничего необычного. Повернул выключатель.

Кабинет был просторным и вполне приличным: красный турецкий ковер, который для конторы в Сити все равно что шляпа-котелок для конторского служащего из Сити; этажерка, несколько стульев и стол. Стены украшали рекламные плакаты, гранки, обложки книг.

Мистер Кэмпион поискал глазами шкаф. Их оказалось два: рядом со столом и за ним. Оба выполняли роль доски для заметок – в деревянную обшивку весьма удобно втыкать канцелярские кнопки. Ничего важного в этих заметках не было: дата, сроки выхода каких-то книг, расписание поездов до Челмсфорда.

Кэмпион не спешил. Его не покидало ощущение близкой опасности. Странно, все вроде бы спокойно. Глупости. Он просто безумно устал, вот нервы и пошаливают.

Мистер Кэмпион нехотя подошел к столу, выдвинул верхний левый ящик. На первый взгляд ничего особенного: коробка печенья, пара перчаток. Альберт с опаской отодвинул их в сторону и под бумагой, выстилающей ящик, нашел ключ на веревочке.

Чувствуя себя дураком, но дураком заинтригованным, Кэмпион вставил находку в дверцу шкафа позади стола.

Ключ легко вошел в замочную скважину, однако отпирать не спешил. Лишь спустя несколько секунд мистер Кэмпион понял, что дверь не заперта. Он потянул ее на себя, посветил фонариком.

Шкаф был гардеробной; он скрывал невероятно грязный умывальный таз и крючки для одежды, на одном из которых висел потрепанный зонт.

Мистер Кэмпион подошел ко второму шкафу. Легко вставил ключ, и тут опять подступило ощущение опасности. Альберт резко оглянулся, однако все было тихо, грязно и буднично.

Вдруг снизу долетел далекий звук – тоненький, высокий, злой. Младенец миссис Дженкинсон был возмущен нерадивостью матери. Нет, это уж слишком! Мистер Кэмпион обругал себя за истерику, трусость и надвигающуюся старость, после чего повернул в замке ключ, нажал на ручку.

Ничего не произошло. Похоже, эту дверь тоже надо открывать на себя. Альберт осторожно потянул. Нет, все-таки внутрь, просто что-то заело. Он встал боком, намереваясь высадить дверь плечом.

Однако передумал, вытащил из кармана револьвер и пнул дверь.

Та вдруг распахнулась. Потеряв равновесие, Кэмпион едва не упал; от увиденного дурно стало.

За дверью ничего не было. Вверху зияло безбрежное небо с редкими звездами, а далеко-далеко внизу, в холодной тьме – выщербленный каменный фундамент дома, который когда-то стоял по соседству.

Мисс Керли сдвинула шляпу чуть дальше на затылок и беспомощно вздохнула. Станет ли истина очевидней спустя пять дней таких разговоров, если прошло уже полтора, а она все еще безнадежно скрыта?

Рядом неподвижно сидела Джина. В обеденный перерыв мисс Керли повела ее в ресторан, заставила поесть, однако молодая вдова орудовала вилкой отрешенно и молча, словно находясь в собственных мыслях.

Джина никак не отреагировала даже на отсутствие Джона, неявку Ричи и непостижимое дезертирство мистера Кэмпиона. Лишь однажды в коротком быстром взгляде мелькнул проблеск интереса – когда на скамью подсудимых вновь усадили Майка.

Второй же сосед мисс Керли, напротив, не просто следил за процессом, но получал откровенное удовольствие. Он вновь пришел на утреннее заседание, по-детски возбужденный, и снисходительная, терпимая мисс Керли постепенно привыкла к его приглушенным комментариям.

Для этого времени года день выдался на удивление теплым, солнечные лучи проникали сквозь купол, делая зал уютным и ярким. Лорд Ламли расслабленно сидел в высоком кожаном кресле; отсветы алой мантии бликами играли в стеклах очков. Перед его взором мелькала извечная судебная кутерьма.

За первые три заседания обвинение предоставило бо́льшую часть улик, и генеральный прокурор имел все основания радоваться развитию событий. Присяжные уже хорошо понимали механику преступления. Они изучили шланг, увидели фотоснимки хранилища и гаража, услышали мнение медиков.

Выступила благонамеренная миссис Остин, миссис Траппер повторила рассказ о заведенном моторе. Сейчас показания давала автор «Смерти в субботу», бодрая рыжеволосая Роберта Дживс; она разрывалась между желанием избежать ответственности и робкой гордостью за свое изобретение – реально исполнимое убийство.

Нет, она не в курсе, читал ли книгу мистер Майкл Веджвуд – издатели не всегда читают все, что издают.

«Ну, популярных-то читают?» – невинным тоном спросил Файш.

Мисс Дживс скрепя сердце предположила – да, наверное; юрист попросил позволения узнать, считает ли мисс Дживс себя популярным автором на момент публикации «Смерти в субботу». Мисс Дживс с вполне объяснимым раздражением признала, что понятия не имеет.

Файш почтительно осведомился: правда ли то, что ввиду сложности описанного в книге устройства и достоверности его воспроизведения в реальной жизни мисс Дживс посчитала своим долгом обратить внимание полиции на свой роман?

Мисс Дживс, имеющая твердое мнение по поводу случайных совпадений, начала пространно его излагать, но была мягко и вежливо прервана судьей.

Кузен Александр проводить перекрестный допрос не стал.

В ответ на подмигивания незнакомого соседа мисс Керли нервно улыбалась. До сих пор она считала, что судебные разбирательства невыносимо нудны и что главное испытание для участников – скука; однако в этом зале витало ощущение великой трагедии, а перед глазами мисс Керли была широкая сильная спина знакомого молодого человека, которому грозила смерть.

Кому-то терминология врачей и специалистов по центральному отоплению могла показаться неинтересной, но для мисс Керли каждое слово имело огромную важность, каждый вопрос бил в душу, а от каждого перешептывания присяжных болезненно замирало сердце.

Мисс Дживс пошла на место, за столом юристов зашуршали. Файш сел, его место занял генеральный прокурор, а на свидетельскую трибуну встал Питер Ригжет.