Джорджетт Хейер - Убийство в Эшли-Грин

– Тони, дорогая, не плачь! – мягко сказал он. – Все будет хорошо.

Антония уткнулась лицом ему в плечо и дала волю расстроенным чувствам. Однако она была не из тех, кто устраивает истерику. Уняв слезы и дважды всхлипнув, она выпрямилась и смущенно сказала:

– Извини. Я уже успокоилась. Спасибо, что отнесся с пониманием.

Джайлс достал из кармана платок и заставил Антонию повернуться к себе лицом. С любовью посмотрев на нее, он сказал:

– Я не буду целовать мокрое лицо. Успокойся, ягненочек.

Антония утерла слезы, но покраснела и, заикаясь, произнесла:

– Д-джайлс, не н-насмешничай.

– Я не насмешничаю, – ответил он, снова обнял ее, на сей раз не мягко, и наградил крепким, долгим поцелуем.

Антония, неспособная произнести ни слова протеста, сделала слабую попытку оттолкнуть его, потом, поняв, что это невозможно, ухватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя возможность говорить, она сперва безотчетно выдохнула:

– О Джайлс! – А потом пробормотала: – Я не могу! Я думаю, ты не… думаю, мы никак не можем… думаю…

– Похоже, ты сама не знаешь, что думаешь, – заключил Джайлс, глядя ей в глаза и улыбаясь. – К счастью, я-то знаю, что думаю. – Он взял ее левую руку, снял с безымянного пальца кольцо, положил ей на ладонь и сжал кисть в кулак. – Тони, вечером ты вернешь его Мезурье. Понятно?

– Я все равно собиралась, – сказала Антония. – Но если ты действительно думаешь, что хочешь ж-жениться на мне, я не понимаю, как ты можешь этого хотеть.

– Я действительно так думаю, – сказал Джайлс. – Мы поженимся, как только я покончу с этим делом.

– Не знаю, как отнесется к этому дядя Чарлз, – задумчиво произнесла Антония.

– Увидишь, что хорошо, – ответил Джайлс. – Выйдешь за меня, Тони?

Она с беспокойством посмотрела на него.

– Джайлс, ты это серьезно? – Он кивнул. – Ты ведь знаешь, какой несносной я могу быть, и будет ужасно, если… если ты делаешь мне предложение в минуту слабости, и… и я приму его, а потом ты пожалеешь.

– Открою тебе тайну, – сказал он. – Я тебя люблю.

Антония внезапно прижала его ладонь к своей щеке.

– О милый Джайлс! Я только сейчас осознала это, но я влюблена в тебя уже долгие-долгие годы! – выпалила она.

И в эту неподходящую минуту в студию торопливо вошел Рудольф Мезурье.

– Я пришел, как только смог! – начал было он, но потом остановился и возмущенно воскликнул: – Вот так так! Ничего себе!

Антония, нисколько не смутившись, как обычно, сразу же перешла к сути дела. Поднялась и протянула кольцо.

– Тебя-то я и хотела видеть, – простодушно сказала она. – Джайлс говорит, что я должна тебе его вернуть. Я очень извиняюсь, Рудольф, но… но Джайлс хочет, чтобы я за него вышла. Он меня прекрасно знает, мы отлично ладим, так что… так что, думаю, я выйду за него, если ты не очень возражаешь.

Лицо Мезурье выражало скорее удивление, чем досаду, но он театрально произнес:

– Я мог бы понять. Мог бы понять, что жил в призрачном раю.

– Очень мило с твоей стороны, что ты так выразился, – сказала Антония. – Неужели ты в самом деле думал, что это рай? Мне кажется, большей частью ты думал, что это похоже на ад. Если да, я нисколько тебя не осуждаю, потому что сама так думала.

Это откровенное признание сразу заставило его умолкнуть, но через несколько секунд мучительной неловкости он с горечью пробормотал:

– Я пока что не могу этого осознать. Наверное, вскоре осознаю. У меня просто нет слов. В голове не укладывается, что все кончено.

– Ты не можешь думать, что все кончено, потому что мы не собирались пожениться, – рассудительно заметила Антония. – Полагаю, у тебя нет слов, потому что для тебя это неожиданно. Когда поймешь, ты будешь рад. Начнем с того, что у тебя в доме не будет бультерьеров – ведь они тебе никогда не нравились.

– И это все, что ты можешь мне сказать? – спросил он. – Это единственное утешение, какое можешь найти?

Джайлсу было ясно, что Мезурье эта сцена доставляет немалое удовольствие. Он встал, считая, что отвергнутый любовник заслуживает по крайней мере возможности порисоваться напоследок.

– Я извиняюсь, Мезурье, – любезно сказал он. – Но Тони совершила ошибку. Мне кажется, вам надо поговорить. Тони, я пойду, помогу Мергатройд собрать чемодан для Кеннета.

Мезурье так заинтересовался этим, что на минуту забыл о своей роли.

– Что случилось? Кеннет уезжает?

– Его нет, – сказала Антония, внезапно возвращаясь к текущим испытаниям. – Он задержан, что бы это ни означало.

– Господи! – с искренним сочувствием произнес Мезурье.

Джайлс вышел из студии и закрыл за собой дверь.

Через двадцать минут Антония присоединилась к нему в спальне Кеннета и, облегченно вздохнув, сказала, что Мезурье наконец ушел.

– Вот и отлично! – сказала Мергатройд, укладывая набитый мешочек для туалетных принадлежностей в чемодан, лежавший в изножье кровати. – Мисс Тони, если бы не эта ужасная история, я бы поздравила вас от всей души, но мне невыносимо думать о бедном мастере Кеннете, запертом в отвратительной камере, где почти наверняка нет приличной кровати! Вряд ли я смогу сосредоточиться на чем-то еще. Мистер Каррингтон, пожалуйста, не кладите эту рубашку – она только что из прачечной.

– Джайлс считает, что это сделал не Кеннет, – попыталась утешить ее Антония.

– И на том спасибо! – ответила Мергатройд. – Пусть только не говорит при мне ничего другого, вот и все. Ни он, ни кто бы то ни было. Мистер Джайлс, для этих кистей есть коробка. Оставьте их мне.

Антония взяла с кровати складную кожаную рамку для фотографий и скорчила гримасу классическим чертам лица Виолетты.

– Джайлс, с какой стати ты хочешь положить в чемодан этот снимок? – спросила она. – Кеннет же, похоже, порвал с Виолеттой. Он не захочет его видеть.

– Как знать, – ответил Джайлс. – Клади.

Дальнейшие сборы закончились быстро. Через несколько минут Джайлс запер чемодан и поставил его на пол.

– Тони, мне нужно ехать, – сказал он. – Обещай, что не будешь тревожиться.

– Постараюсь, – неуверенно сказала Антония. – Что ты собираешься делать?

– Избавить кого-то из констеблей от труда доставлять вещи Кеннету, – ответил он.

Она посмотрела на него:

– Завтра я тебя увижу?

Джайлс заколебался.

– Не знаю. Разве только поздно вечером, – ответил он. – Я буду очень занят.

– Делом Кеннета? – поспешно спросила она.

– Да, его делом. – Он прижал ее руки к груди. – Не вешай нос, птенчик. Дела вовсе не плохи.

– Ты что-то выяснил! – догадалась Антония. – Что же, Джайлс?

– Пока ничего, – ответил он. – Только надеюсь выяснить. Сейчас у меня есть только подозрение. Больше я ничего тебе не скажу, так как могу ошибиться. Но твердо говорю – не тревожься.

– Ладно, – сказала она. – Раз ты так говоришь, не буду.

Джайлс Каррингтон вышел из студии в начале седьмого. Первым делом он доставил чемодан, а потом, взглянув на часы, поехал в Темпл и переоделся в вечерний костюм. Дальнейшие его действия вряд ли убедили бы Антонию в том, что он старается помочь ее брату. Джайлс посетил три коктейль-бара, четыре отеля, один ночной клуб и два танцевальных зала. Во всех этих заведениях он заказывал что-нибудь выпить и завязывал с метрдотелями, помощниками официантов, швейцарами и посыльными разговоры, которые эти люди находили по меньшей мере выгодными. Домой он приехал уже за полночь, принял две таблетки аспирина в надежде унять неизбежную головную боль и с облегчением лег в постель.

Утром, когда слуга принес ему поднос с ранним чаем, Джайлс с трудом проснулся и сказал:

– О господи! Не надо чая. Что-нибудь из твоих средств от похмелья. И налей мне ванну.

– Хорошо, сэр, – сказал слуга, сочтя странным, что мистер Каррингтон ударился в загул, когда у его родных столько неприятностей.

Ванна, а затем превосходная выпивка более или менее привели Джайлса в порядок. Он даже сумел побриться, а потом смог, весьма скромно, правда, позавтракать. Потягивая крепкий кофе, он велел слуге позвонить в Скотленд-Ярд и спросить суперинтенданта Ханнасайда.

Однако Ханнасайда на месте не было, и ответ на вопрос относительно сержанта Хемингуэя тоже оказался отрицательным. Голос на другом конце провода был вежливым, но результатов это не дало. Чуть подумав, Джайлс поблагодарил неизвестного, сказал, что это не важно, и повесил трубку. Затем он позвонил в свою контору, и слуга, незаметно таившийся на заднем плане, с любопытством услышал, как хозяин велит передать мистеру Карринтону, что у мистера Джайлса Каррингтона важное дело за пределами города и сегодня его не будет в конторе. Это было странное начало. Мистер Джайлс Каррингтон явно вел какую-то непонятную игру.

В половине шестого вечера Джайлс зашел в Скотленд-Ярд и еще раз спросил суперинтенданта Ханнасайда. На сей раз ему повезло больше – суперинтендант вернулся около получаса назад. Сейчас он находится у помощника комиссара, но, может быть, мистер Каррингтон подождет? Мистер Каррингтон кивнул, сел и ждал двадцать минут. После этого его проводили к кабинету Ханнасайда, где тот стоял с пачкой бумаг в руках возле письменного стола.