Лиза Марклунд - Бесследно исчезнувшая

Дрожащей рукой ему с трудом удалось закрыть сайт.

На противоположной стороне письменного стола стоял компьютер.

Нина застыла в дверном проеме.

Ноутбук напоминал ее собственный, с музыкальной программой «Спортифай», открытой на экране. Нежная музыка лилась из стоявшей снаружи маленькой колонки. Рядом лежала развернутая карта с массой надписей на каком-то азиатском языке.

Джеспер Ву вернулся.

Она сделала глубокий вдох и заставила себя шагнуть в комнату. Осторожно обошла стол, держась на должном расстоянии. Села на свое место, не сводя взгляда с чужого компьютера. Классическая музыка переросла в крещендо, потом наступила тишина.

Боже правый. Он всегда включал «Спортифай» или только когда считал, что он один?

Нина положила ключ от квартиры Лерберга на свою часть письменного стола.

Зачем Норе понадобилось так много денег? На что она занимала? У кого? У кого-то, кого боялась, если верить Ирине. У нее наверняка имелась весомая причина, это не вызывало сомнений, иначе она вряд ли запустила бы сумасшедшую систему международных транзакций.

Фортепианная музыка изменила ритм и характер. Нина посчитала, что узнала ее. Юлия умела играть эту мелодию, она была из фильма с Холли Хантер, за который та получила «Оскара»…

Джеспер Ву не рассердится, если она выключит ее?

Нет, она не могла начинать их знакомство, хозяйничая в его компьютере, это было бы сродни тому, чтобы залезть к нему в коробку с обедом и съесть немного.

Она поправила свой конский хвост.

Для Норы было очень важно, чтобы никто не знал о ее займе или ее транзакциях, иначе ей не требовалось бы прилагать столько усилий для сохранения их в тайне.

Нина откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Музыка стала громче, перед ее мысленным взором замелькали кадры из фильма. Холли Хантер сидела и играла на берегу, а ее дочь, одетая в белое платье, кувыркалась и делала сальто.

Нора учила русский вместо того, чтобы ходить на йогу, и слушала аудиокурс русского языка, вместо последней книги Хеннинга Манкелля. Она каталась в Швейцарию и обратно в ущерб своей щитовидке, наняла человека, чтобы он вязал за нее и готовил еду, имела специальный компьютер для перевода денег и хранила его не в кухонном шкафу, а где-то в другом месте, или, пожалуй, взяла с собой…

– Привет. Ты, вероятно, Нина.

Она вздрогнула и открыла глаза. Молодой человек с длинными, до плеч, черными волосами и в черном костюме стоял, нагнувшись над ней. Она инстинктивно отклонилась назад: он выглядел как один из злых вампиров из молодежного фильма «Сумерки».

– Джеспер Ву, – представился он и протянул руку.

Нина встала и пожала ее. Он оказался одного с ней роста.

– Это мне принадлежит вторая половина твоего письменного стола, – объяснил он.

– Я догадалась, – ответила она.

– Добро пожаловать в ГКП.

– Спасибо.

Нина отпустила его руку. Он обошел письменный стол и сел к своему компьютеру.

– Прошу прощения за музыку, я не знал, что ты сегодня вернешься. Не беспокойся, это не станет привычкой.

– Ничего страшного, – услышала Нина собственный голос. – Я узнаю эту пьесу, она из фильма…

В ту самую секунду, казалось, молния сверкнула в ее голове, поскольку она вспомнила название фильма.

Пианино.

Клавиши вибрируют под моими пальцами, они тоскуют, музыка, которая прячется там, внутри, жаждет вырваться наружу, я слышу, как она взывает ко мне. Я ударяю осторожно по соль первой октавы правой рукой, потом по соль и ми, левая рука отвечает до большой октавы и аккордом до-диез, Седьмой вальс Шопена в до-диез минор, опус 64, номер два, так легко, что никто не слышит, никто не сможет услышать, это все равно ведь никому не сможет помешать. Звуки вырываются на свободу, распространяются по комнате, чистые, непорочные.

Откуда-то сзади раздается крик, а секунду спустя детские ручонки повисают на моей правой руке. «Плохая мама, не играй». Я убираю пальцы с клавиш, крышка с легким стуком опускается на место. «Ты же знаешь, что Исак не любит, когда ты музицируешь, неужели столь необходимо провоцировать его?» У Ингемара очень усталый голос, и я понимаю его. Зачем все это? Я улыбаюсь. «Музыка ведь не профессия. Есть орган в приходском зале, ты же можешь играть на нем? После службы?»

Это сон?

Я не знаю.

Пианино было большое и черное, украшенное инкрустацией и покрытое матовым лаком. С двумя большими подсвечниками из желтого металла, прикрученными с передней стороны, над клавиатурой. Нина осторожно потрогала их, они сидели на шарнирах и поворачивались.

Инструмент был старинный, пожалуй, доставшийся по наследству. Нора очень хорошо играла на фортепиано, Нина читала об этом в нескольких газетах, она собиралась продолжить свое образование по музыкальной части в одном из лучших учебных заведений Швеции, но отказалась от этой мысли, предпочла пойти по экономической линии, хотя и там не доучилась до конца.

Пианино осматривали эксперты, когда обследовали место преступления. Его, согласно выписке из банка, два раза в год настраивал специалист из Ваксхольма. Нина потянулась, почувствовала, как воздух наполнил легкие. В комнате стало еще прохладнее, кто-то, вероятно, отрегулировал отопительные приборы на меньший уровень. Тишина давила ей на барабанные перепонки.

Поверх самого инструмента стояло несколько черно-белых фотографий: мальчик в вязаных брюках на подтяжках и пара новобрачных с прическами 50-х годов. Там лежала стопка нот, Сати и Григ. Нина собрала все эти вещи и положила на стол в гостиной, потом открыла крышку, прятавшую внутренности. Облачко пыли окутало ей лицо. Внутри было ужасно темно. Она зажгла свой фонарик и направила его луч в чрево инструмента. Вниз уходили сотни натянутых струн, прикрепленных сверху к черной чугунной раме. Ниже точек их крепления виднелись восемь десятков маленьких молоточков с обтянутыми войлоком головками. Они выстроились как солдаты, плечом к плечу, в длинную шеренгу, готовые нанести удар, как только поступит команда. Нина нажала на клавишу, расположенную посередине клавиатуры, один из молоточков сразу же пришел в движение, ударил по своей струне, и комната наполнилась чистым звуком. Она сместилась влево и нажала на басовую клавишу. Молоток ударил по струне, но на сей раз результатом стал только слабый шум работы механизма, не имеющий никакого отношения к музыке. Она направила луч фонарика на струны, штифты их крепления, чугунную раму, составлявшую основу всей конструкции.

Ничего. Ничего необычного, ничего такого, чему там не место.

Но почему не сработали басовые клавиши?

Она осветила все пространство и обнаружила две маленькие деревянные защелки с внутренней стороны передней части. Отложила в сторону фонарик и открыла их. Сейчас переднюю часть больше ничто не удерживало, и Нине удалось снять ее. Она оказалась тяжелее, чем можно было предположить. Нина осторожно прислонила ее к стене рядом с книжной полкой. Один из подсвечников с шумом ударился о пол.

Пианино сейчас стояло перед ней как скелет с обнаженными костями. За чугунной рамой, на которой были натянуты струны, уже угадывалась дека инструмента. Она направляла луч света повсюду.

Ничего.

Нина наклонилась, отодвинула табурет и осветила переднюю стенку под клавиатурой. Там тоже имелось что-то вроде защелки. Эта часть также явно снималась. Она положила фонарик на пол, освободила фиксатор и убрала стенку.

Струны были намертво прикреплены к черной чугунной раме. Они перекрещивались посередине, имевшие оловянный цвет дискантные шли вниз налево, а медные басовые направо.

Она ударила по клавишам снова. Светлые тонкие струны вибрировали и пели, тогда как медные басовые молчали, словно мертвые. Почему? Почему они не вибрируют?

Нина заползла под пианино, под клавиатуру. Осветила басовые струны с расстояния не более дециметра. Что-то давило на них с задней стороны. Она провела пальцами по черной матовой поверхности за ними. Ткань. Наподобие фетра того же цвета, что и фон вокруг. Предмет размером с лист формата А4 засунут между басовыми струнами и выкрашенной в черный цвет декой пианино.

Она снова отложила в сторону фонарь, ударилась головой о клавиатуру. Деревянная конструкция давила ей на затылок, она вспотела, несмотря на прохладу в комнате, отклонилась назад, вытащила из кармана брюк пару резиновых перчаток и не без труда надела их. Потом осторожно взялась пальцами за упакованный в фетр предмет, и ей удалось сдвинуть его с места. Сверху справа она заметила открытое пространство между черной чугунной рамой и задней частью и левой рукой стала толкать свою находку вверх, пока не дотянулась до нее правой и не смогла вытащить наружу через обнаруженную брешь. Предмет был достаточно тяжелый. Ее сердце, как бешеное, колотилось в груди. Полоска липучки закрывала конверт. Она сдалась с шумом, напоминающим звук разрываемой ткани, и Нина извлекла на свет божий Macbook Air.