Гилберт Честертон - Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник)

Почти сразу после того, как он это подумал, звон рапир ускорился, руки принца взметнулись вверх, и между его лопатками появилось пятнышко. Он резко крутнулся, словно собирался пойти колесом, рапира выскользнула из его руки и, сверкнув падающей звездой, полетела в реку, а сам принц повалился на землю так безжизненно и тяжело, что сломал телом большой розовый куст и при падении поднял в воздух облако рыжей пыли… словно дым языческого жертвенного костра. Сицилиец отплатил за кровь отца.

В тот же миг священник бросился на колени рядом с телом, но лишь убедился, что принц мертв. Пока он в отчаянии пытался найти хоть какие-то признаки жизни, с реки донеслись первые крики, и отец Браун увидел, как к пристани подлетела полицейская лодка с констеблями и другими важными людьми, включая взволнованного Пола. Маленький священник в явном смятении поднялся. «Ну почему, – пробормотал он, – почему он не мог приплыть хоть немного раньше?»

Через семь минут остров уже был полностью оккупирован горожанами и полицейскими. Последние возложили руки на плечи победителя дуэли и, следуя обычному ритуалу, предупредили его, что все, что он скажет, может быть использовано против него.

– Я ничего не скажу, – сказал безумец, лицо которого удивительным образом очистилось и умиротворенно просветлело. – Больше я ничего не скажу. Я счастлив, и мое единственное желание – чтобы меня повесили.

После этого его увели. Поразительно, но это истинная правда, он действительно больше не произнес на этом свете ни единого слова, кроме слова «виновен» на суде.

Отец Браун наблюдал за стремительно наполнившимся людьми садом, за арестом убийцы, за тем, как врач осмотрел труп, и тело унесли, словно досматривал какой-то отвратительный сон. Он стоял неподвижно, будто оцепенел от ужаса. Когда записывали свидетелей, он назвал свое имя и адрес, но отказался от предложения сесть в лодку, чтобы переплыть на берег. Потом он остался один в саду и продолжал смотреть на поломанный розовый куст и зеленый театр, в котором развернулась эта стремительная и непостижимая трагедия. Свет над рекой медленно померк, болотистые берега укутались дымкой, над водой стремительно пронеслись несколько запоздалых птиц.

Подсознание (необычно оживившееся) упрямо твердило ему, что во всей этой истории еще не все понятно. Ощущение, которое преследовало его весь день, нельзя было полностью объяснить «зеркальным эффектом», который он себе вообразил. Он чувствовал, что увидел не истинную историю, а какую-то игру, маску. Но люди не отправляются на виселицу и не убивают друг друга ради забавы.

Сидя на ступеньках пристани и размышляя, он заметил высокий темный треугольник паруса, беззвучно плывущий над поблескивающей рекой, и вскочил, ощутив такой душевный порыв, что из глаз его чуть не хлынули слезы.

– Фламбо! – закричал он, вцепился в него обеими руками и стал трясти едва успевшего ступить на берег с рыболовными снастями в руках друга, к немалому его удивлению. – Фламбо! Так вы не убиты?

– Убит? – поразился рыбак. – С чего бы это мне быть убитым?

– Да потому что почти все остальные убиты, – от избытка чувств отец Браун словно потерял голову. – Сарадин убит, Антонелли хочет, чтобы его повесили, его мать лишилась чувств, а сам я не понимаю, на каком свете нахожусь, на этом или на том. Но, слава Богу, вы здесь! – И он схватил Фламбо за руку.

От пристани они повернули к бамбуковой стене невысокого дома и прошли под низко нависшим карнизом крыши, заглянув в одно окно, так же, как в первый раз. Взору их предстала освещенная лампами сцена, как будто специально приготовленная для того, чтобы привлечь к себе внимание. Стол в длинном обеденном зале был накрыт для обеда так же, как и тогда, когда на остров стремительно высадился убийца Сарадина, и, как выяснилось, не напрасно, поскольку сейчас там мирно обедали. За одним концом стола с мрачным видом сидела миссис Энтони, а за другим, напротив нее, расположился мистер Пол, управляющий, который с аппетитом ел и пил. Его затуманенные голубоватые глаза странно выделялись, по худому лицу понять, о чем он думает, было невозможно, но выражение его отнюдь не было лишено удовлетворения.

Движением властным и нетерпеливым Фламбо подергал рамку окна, распахнул его и просунул голову в комнату.

– Послушайте, – крикнул он, – я понимаю, что вам нужно взбодриться, но, в самом деле, красть хозяйский обед, когда его тело еще не остыло…

– За всю свою долгую и приятную жизнь я украл много разных вещей, – ответил странный господин совершенно спокойным голосом, – но этот обед – одна из тех не многих вещей, которые я не крал. Видите ли, этот обед, дом и сад принадлежат мне.

По лицу Фламбо скользнула догадка.

– Вы хотите сказать, – начал он, – что принц Сарадин в своем завещании…

– Принц Сарадин – это я, – сказал старик, жуя соленый миндальный орешек.

Отец Браун, который стоял у стены и любовался на птиц в саду, подскочил как ужаленный, и тоже просунул в окно бледное лицо.

– Кто? – взвизгнул он.

– Пол, принц Сарадин, à vos ordres[81], – вежливо произнес почтенный старик и поднял бокал хереса. – Живу я тут очень тихо (люблю, знаете, домашний уют), и из скромности предпочитаю называться Полом, чтобы меня не путали с моим несчастным братом Стефаном. Он, кажется, недавно умер… в саду. Разумеется, я не виноват, что враги сумели выследить его и здесь. Вся его жизнь беспорядочная! Он никогда не был домоседом…

Он замолчал и стал смотреть прямо перед собой на противоположную стену над головой мрачной женщины. Теперь они ясно увидели фамильное сходство с человеком, который пал на дуэли. И тут его старые плечи несильно задергались и затряслись, как будто он закашлял, но лицо его не изменилось.

– Господи! – воскликнул Фламбо, изумленно глядя на него. – Да он смеется!

– Пойдемте, – негромко сказал отец Браун, лицо которого сильно побледнело. – Давайте уйдем из этого адского дома. Вернемся в нашу лодку.

Ночь уже опустилась на камыши и реку, когда они отплыли от острова. Согревая себя сигарами, которые в темноте горели как два красных сигнальных огня судна, они плыли вниз по течению тихой реки. Отец Браун вынул изо рта сигару и сказал:

– Думаю, вы уже поняли, что произошло на самом деле? В общем-то, не такая уж и сложная история. У человека было два врага. Человек этот умен, поэтому понял, что иногда два врага бывает лучше, чем один.

– Что-то мне не совсем понятно, – ответил Фламбо.

– О, все действительно очень просто, – возразил его друг. – Просто, но в высшей степени коварно. Оба Сарадина были негодяями, только принц, старший брат, был из тех негодяев, которые попадают наверх, а младший, капитан, был из тех, кто падает на дно. Этот опустившийся офицер из попрошайки превратился в шантажиста и в один прекрасный день решил взяться за собственного брата. Но сделать это было не так-то просто, поскольку принц Пол Сарадин открыто вел беспорядочный образ жизни, и обычными в таких случаях угрозами испортить репутацию его нельзя было пронять. Но на совести принца было кое-что и пострашнее, за что он мог попасть на виселицу, и Стефан буквально затянул петлю на шее брата. Каким-то образом он проведал о сицилийском деле и получил доказательства, что это Пол убил старшего Антонелли в горах. Десять лет капитан жил за счет брата, ни в чем себе не отказывая, пока не промотал почти все огромное состояние принца.

Над принцем Сарадином, кроме брата-кровопийцы, тяготело и другое бремя. Он знал, что сын Антонелли, который во время убийства был совсем маленьким, рос в суровых сицилийских условиях с одной лишь мыслью – отомстить за смерть отца, но не отправив его на виселицу (у него, очевидно, не было тех доказательств, какими обладал Стефан), а по старинному обычаю вендетты. Мальчик вырос и довел свое искусство владения оружием до совершенства, и примерно в то время, когда он стал достаточно взрослым, чтобы воспользоваться своим умением, принц Сарадин, как писали газеты, начал путешествовать. В действительности же он просто бежал в страхе за свою жизнь, переезжая с места на места, как преступник, по следу которого идут сыщики, но преследователь его не знал покоя. Положение, в котором оказался принц Пол, завидным не назовешь. Чем больше он тратил на то, чтобы спастись от Антонелли, тем меньше денег у него оставалось на Стефана, который за молчание требовал все больше и больше. И тут проявился его ум… гений, достойный Наполеона.

Вместо того чтобы сопротивляться двум противникам, он неожиданно сдался обоим. Он поддался, как японский борец, и оба врага оказались у его ног. Принц прекратил прятаться по всему миру и сделал так, чтобы его адрес узнал юный Антонелли. Потом он отдал все своему брату. Сначала послал ему достаточно денег, чтобы тот мог приодеться и спокойно, с комфортом путешествовать, добавив письмо, в котором написал: «Это все, что у меня осталось. Ты выжал из меня все. В Норфолке у меня еще есть небольшой дом со слугами и подвалом, поэтому, если тебе еще что-то нужно от меня, приезжай и забирай их, я же буду тихо доживать здесь свой век, как твой друг или агент, или кто-нибудь еще». Ему было известно, что сицилиец никогда не видел братьев Сарадинов, разве что на фотографиях, и ему было известно, что у них с братом имелось определенное внешнее сходство – у обоих были седые острые бородки. Тогда он побрился и стал ждать. И ловушка сработала. Несчастный капитан в новеньком костюме явился в дом принцем и попал на рапиру сицилийца.