Рори Клементс - Мститель

– Бедняжка Энн, – произнесла Кэтрин, печально покачав головой, когда Джонс и его сгорбленный отец, Басфорд Джонс, подошли к проходу в ожидании невесты. Доведенная до безумия Топклиффом и Джонсом, Энн едва сознавала всю чудовищность того, что сделала со своей семьей и отцом Робертом Саутвеллом, который всеми забытый томился в одиночестве в Тауэре.

Первым, что бросилось в глаза Шекспиру и Кэтрин, был огромный живот Энн Беллами. Она была на сносях и ковыляла, понурив голову и опустив плечи. Энн сильно поправилась с момента их с Кэтрин последней встречи, правда, произошло это скорей по причине ее аппетита, чем из-за ребенка. На ней было широкое коричнево-багровое платье с украшенными разрезами рукавами, торчащим корсажем и украшенными драгоценными камнями манжетами. Поскольку ее отца в церкви быть не могло, она шла под руку с Ричардом Топклиффом, одетым в черное, его бархатный дублет украшала серебряная вышивка. Он горделиво вошел в церковь, покачивая своей тростью с серебряным наконечником.

Топклифф с невестой подошли к тому месту, где должен был быть алтарь, Энн остановилась рядом со своим будущим супругом и улыбнулась ему. Топклифф оглядел собравшихся. На мгновение показалось, что он собирается отвесить поклон, как актер на сцене. Затем, увидев Шекспира и Кэтрин, он ухмыльнулся и повернулся к священнику, который ждал сигнала к началу церемонии.

Кэтрин попыталась встать, чтобы остановить эту насмешку над таинством венчания, но супруг удержал ее.

– Мы ничем не можем помочь, Кэтрин. Она пришла сюда добровольно. Я видел, что она улыбается Джонсу. Ничто не сможет помешать этому браку.

– Джон, они же издеваются.

– Боюсь, ты права.

На этом венчании Шекспир с супругой чувствовали себя зрителями, пришедшими в театр посмотреть трагедию. Когда священник объявил Николаса Джонса и Энн мужем и женой, Кэтрин не выдержала, встала и направилась к двери. Шекспир последовал за ней.

– Как такое возможно, Джон?

– Кто может помешать мужчине и женщине повенчаться, если они оба этого желают? Она совершенно ясно и уверенно произнесла «да».

– А разве не так? Она – самая счастливая молодая женщина. – Следом за ними шагал Топклифф. – Повезло же этой замарашке, что встретила такого человека, как мой Ник, который сделает из нее добропорядочную жену.

Шекспир попытался увести свою супругу, но она остановилась и повернулась к Топклиффу.

– Она – жертва вашей жестокости, господин Топклифф. Вы довели ее до такого состояния. Она не ведает, что творит.

Топклифф бросил на нее злобный взгляд.

– Очень даже ведает. Видели бы вы, как она на него бросается. А он удовлетворяет ее ненасытные желания. Зато вместе с ней мой мальчик получит хорошее приданое. Ее семья пока не знает, но хочется им этого или нет, а престонское поместье и все принадлежащие имению земли, а также фермерские угодья они передадут моему Нику. Шестьдесят шесть фунтов годового дохода. Он будет богатым молодым джентльменом, чего он и заслуживает за свою преданность хозяину и государыне. А ее перестанут считать грязной, похотливой папистской шлюхой, какой мы ее знали, а будут называть госпожой Николас Джонс, благородной дамой и протестанткой. Неплохой обмен, а?

– Где ее семья, господин Топклифф? – спросила Кэтрин, пока Шекспир пытался оттащить ее. – Вы их уже убили?

Топклифф бросил на нее полный презрения взгляд.

– Ее семья скоро получит сполна. Они узнают, что значит укрывать похотливых священников и вставать на пути Топклиффа. Уже очень скоро. Как и ты, шлюха, а также твои вонючие попы. – Он обратился к Шекспиру: – А тебе и твоему братцу, вам обоим, посчастливится остаться в живых, ибо вы плещетесь вместе с гадами и жирными священниками в бадье, полной масляного елея багрового демона…

Шекспир задержал руку на рукояти своего кинжала. Меча с собой у него не было, ибо он пришел на венчание. Он холодно взглянул Топклиффу в глаза и понял, что сейчас, поддавшись эмоциям, он мог бы его убить.

Но вместо этого Джон повернулся спиной к слуге королевы.

– Идемте, госпожа Шекспир, – сказал он. – Вернемся домой, туда, где воздух чист.

Сэр Роберт Сесил вернулся из Западных земель, где он пытался спасти все, что возможно, из сокровищ с борта «Мадре-де-Диос», и Шекспир спешил увидеться с ним. Нужно было многое уладить.

Шекспир вручил члену Тайного совета список имен всех сторонников Эссекса, присутствовавших в церкви Хардвик-Холл на несостоявшемся венчании Арабеллы Стюарт.

Сесил взглянул на имена, затем убрал список в папку вместе с другими бумагами.

– Спасибо, Джон. С этим нужно действовать очень осторожно.

Шекспир в недоумении поднял брови. Сесил заметил его выражение.

– Джон, хотите лично сообщить королеве, что любовь всей ее жизни, ее золотой воин – фальшивка? Представляете ее ярость? Мне плевать на голову Эссекса; если хочет, пусть теряет. Но эта девочка, Арабелла? Неужели ей придется разделить судьбу Джейн Грей? А остальные? Боюсь, что кровопролитие, которое может начаться, коснется и вашего брата.

Шекспир был потрясен.

– Моего брата?

– Вы полагаете, я не знаю, какую роль он во всем этом сыграл? – Шекспир молчал. Конечно, он знал. Топклифф… – Все это оставляет вопрос об обещанных вами доказательствах открытым.

Шекспир сжал зубы. Сесил ждал от него пачку писем и стихов, подписанных Эссексом, но написанных Уиллом. Из-за пазухи дублета он достал гороскопы, что дал ему Форман, – гороскоп Елизаветы с датой ее смерти и брачный гороскоп Эссекса и Арабеллы, а также письменные показания Формана.

Сесил молча изучил бумаги, затем кивнул.

– Очень хорошо. Думаю, этого будет достаточно. Эссекс у меня в руках. – Он убрал гороскопы вместе со списком имен.

Шекспир поклонился.

– Да, теперь я могу признаться, Джон, Френсис Миллз – мой человек. Это он посоветовал вас Эссексу и Макганну, убедил их, что вы сможете стать их Уолсингемом. Именно господин Миллз помогал вам, пока вы были в Эссекс-Хаус, и защитил вас, когда возникли подозрения в вашей лояльности. Полагаю, теперь с вашими прошлыми разногласиями покончено, ибо его тоже разоблачили и ему пришлось спешно покинуть Эссекс-Хаус. Он будет работать с нами.

Шекспир нахмурился. Работать с Миллзом? Как странно. В войне тайных агентов ни в чем нельзя быть уверенным. Сесил против Эссекса. Один круг замкнулся внутри другого круга. Стычки переросли в шпионскую войну двух величайших молодых людей эпохи.

– А пока граф останется любимой игрушкой королевы, – продолжал Сесил. – Но его успехам всегда что-то будет мешать. Макганн больше не снабжает его деньгами, и ему придется поползать на пузе, чтобы заслужить благосклонность своей государыни.

– Он снова при дворе?

– Без тени стыда. Все вечера проводит с королевой, играет в настольные игры и праймеро, одаривает ее комплиментами, танцует до рассвета, развлекает. Она помолодела на несколько лет, что только на пользу Англии. Но он знает, что разоблачен и что за ним всегда будут следить. Пусть его сборище ведьм мешает свое варево в горшке, никто не станет воспринимать их всерьез. Волчица в изгнании, рыщет где-то в Центральных землях. Пенелопа резвится с любовником в своей черной спальне. А что до Саутгемптона и прочих, то по ночам их мучают боли в шее из-за размышлений о том, как близко от плахи они оказались.

Шекспир пригубил из бокала.

– А сэр Уолтер?

– Он вернулся в Тауэр. Уверен, ему не понравится, если об убийстве колонистов Роанока будут судачить на каждом углу, ибо это грозит ему еще более опасным положением, а его жалованная грамота от королевы обратилась в прах.

– Сэр Роберт, вы хотите, чтобы все об этом узнали?

– Я не настолько глуп, Джон.

Шекспир размышлял о том, как похожи сэр Френсис Уолсингем и его новый начальник. Они оба были необычайно осторожны. В их мире тайных агентов знание было всем и ревностно охранялось. Сесил не хотел, чтобы даже слово об убийстве колонистов долетело до чужих ушей. Рэли нужно освободить, и их с Эссексом соперничество усилится. Таким образом удастся ослабить их обоих, освобождая путь Сесилу. А для этого Элеонора Дэйр должна замолчать.

– Элеонора останется в Северных землях, – заверил его Шекспир. – Она живет с матерью моей супруги, и все, что ей нужно, это чернила, перья и пергамент для рисования. Уверен, она жаждет лишь покоя и уединения.

– И мы закроем глаза на смерть господина Макганна. Как насчет ее деверя?

– Фоксли Дэйр продолжает настаивать на том, чтобы его брата признали покойным, дабы они с племянником могли унаследовать собственность. Ему ни к чему встречный иск. И вообще, кто поверит человеку с репутацией растлителя гусынь?

Сесил даже не улыбнулся.