Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл

Я подумала о том, что сегодня ночью опять не удастся заснуть. За стенами хлева стремительно сгущались сумерки. Грачи что-то чертили на серебристом небе своими крыльями. Я не могла понять их беглого почерка с завитушками, закорючками и странными символами иностранного алфавита. Я отправлюсь в Велл и сделаю все так, как надо.

Перемены и впрямь чувствовались. Августовский вечер казался мне удушающе тяжелым от жары. Даже роса была теплой. А вот Люсьену она должна была бы показаться ледяной. Над головой раскинулось летнее небо. Лишь слабый намек на звезды, не более того. На северо-западе виднелся едва различимый ковш Большой Медведицы. Но он-то должен видеть Пояс Ориона яснее ясного. Звезды сейчас должны быть низко, почти на горизонте. Каждый шаг по знакомой тропинке к Веллвуду казался теперь чужим, незнакомым. Что он должен был чувствовать, когда сжимал большие ладони женщин, идя между ними посреди ночи? Запах их тел… Тихий шелест его ног по дорожке. И здесь, у перелаза… Люсьен, должно быть, очень боялся. В противном случае он не стал бы дважды махать Джеки на прощание. Я остановилась у изгороди так, словно отсюда могла в последний раз его увидеть. Все, что произошло дальше, там, за изгородью, относилось к области догадок, за исключением того, чем все это закончилось. Я не была уверена, что должна идти дальше, но я и не могла вернуться после того, как дала обещание Энджи. У Люсьена тоже не было выбора. Ему пришлось идти дальше. Позади меня над полем небо было еще довольно светлым, а вот свечение медленно угасало на перистых облаках, нависших над Монтфордским лесом. Большой серпик луны возник над горизонтом. Передо мной ночь задернула свои шторы, и лес погрузился во тьму. Я очутилась между двумя временами. Я с трудом перебралась через перелаз и побрела между деревьями к озеру. Мои глаза привыкли к силуэтам и теням. Когда я добралась до озера, свет отражался от серебристой поверхности воды. Последние лучи заката или лунный свет? Я так и не узнала, но у меня создалось впечатление, что этот свет вечен.

А я-то думала, что история окончена. Сама вода должна была скорбеть и оплакивать, но нет же… Здесь по-прежнему было красиво и тихо. Дикие утки, засунув головы себе под крылья, спали на берегу. Где-то среди листвы и веток вокруг меня стрекозы и гребляки крепко держались за свое никчемное существование. Даже деревья, кажется, дышали медленнее. Я тихо шла к бревну, на котором прежде часто отдыхала. Мне не хотелось тревожить спящий лес. Начнем с малого. Я решила припомнить иные времена. Люсьен лежит на животе с банкой из-под варенья, полной головастиков… Люсьен пытается поймать голыми руками стрекозу-красотку… Люсьен на корточках сидит под мощным дубом с книгой о ядовитых растениях и как раз разглядывает одно из них… Бабушка Р! Это очень ядовитое! Я вынула шелковую бабочку из своего кармана. Что бы я только ни отдала, чтобы внук сейчас был со мной, но этому не бывать, никогда не бывать. Жгучее горе сдавливало мне голову. Слезы вновь навернулись на глаза. Я хотела позволить бабочке отправиться в плавание по поверхности Веллспринга, но в то же время я не могла позволить этому случиться. Я сидела в темноте. Руки с бабочкой были сложены почти в молитвенном жесте.

До меня донесся крик уток. Невидимые крылья захлопали у меня над головой. Что-то в полутьме зашелестело поблизости. Зашуршала палая листва. Это что-то было тяжелее белки или лисицы. Вскочив на ноги, я замерла, вся превратившись в слух, словно слепая. Появилась белая тень на фоне угольно-черных стволов… А потом исчезла… Ни звука. Я судорожно пыталась вспомнить, что может показаться таким белым в лесу посреди ночи. Барсук? Хвост оленихи? Сова? Что бы это ни было, оно никуда не пропало. Я заметила движение на противоположном от меня берегу. Кто-то, крадучись, но при этом все же ломая ветки, шел в мою сторону. Я схватила палку и взмахнула ею у себя перед носом. Спрятаться или убежать? Я имела все основания испугаться.

Грубая тварь, сгорбившись, выбралась из чащи, высвобождаясь от шипов и колючек, прицепившихся ей на спину. Дикое грязное животное выпрямилось на прогалине напротив меня. Амалия. Ее длинная белая ряса – вся в грязи. Темно-рыжие волосы спутаны, но я все же смогла различить знакомое лицо. Вокруг непрошеной гостьи началась суматоха: все живое стремилось побыстрее оттуда убраться. Сжимая обеими руками палку, я отступила, запнулась о бревно и едва не упала. Я никогда прежде не видела убийцу. Я испугалась. Мой мозг быстро обрабатывал полученную информацию: отклик, предположение, реакция… Она убийца. Она, вероятно, догадывается, что я знаю о ней все. Она, возможно, хочет сделать мне что-то плохое. У нее больной вид. Я смогу бежать быстрее нее. Ее поймают, а я буду в безопасности.

– Рут… Моя Рут… Ты наконец-то пришла.

Амалия произносила мое имя так, как всегда: тихо, растягивая его и тем самым завладевая моим вниманием.

Бежать или драться? Вот только она все еще остается Амалией… моей Амалией…

– Рут. Ты же не думаешь, что я могу тебя обидеть. Ты… ты так много для меня значишь…

Она никогда не причинит мне физического вреда.

Амалия медленно приближалась ко мне. Я опустила палку. Она выпала из моих пальцев. Теперь я могла ее обнять. Мы стояли, обнявшись, довольно долго. Мои глаза смотрели на нее вплотную. Я ощущала ее волосы на ощупь. Лежащая на моей спине рука казалась необыкновенно горячей. Наши дыхания постепенно замедлились, успокоились. Мы отстранились друг от друга. Она улыбнулась, возблагодарив Розу. Я опешила от того, что наделала. Я не могла понять, что же я делаю и почему Амалия пришла сюда, находясь в таком состоянии.

– Как ты сюда попала?

– Так же, как и прежде. Твоя дочь меня впустила.

Энджи ничего об этом не говорила. Я недоверчиво покачала головой:

– Ты лжешь, Амалия. Не лги мне, пожалуйста.

– Я никогда тебе не лгала, Рут. Я всегда уважала правду. Правда и Роза – неразделимы.

Роза. После всего, что случилось, она до сих пор говорит о Розе. Я отпрянула от нее, а затем присела на бревно, ощущая, как меня качает из стороны в сторону. Я уставилась на размокшую землю и мох у меня под ногами. Я не могла ничего понять.

– Как? – только и смогла произнести я, ожидая ответа, но не глядя в сторону Амалии.

– Я не знала, пустят ли меня, если я приеду одна, не ведала, захочешь ли ты меня видеть, поэтому поехала за Энджи. Она застала меня врасплох, когда поперлась через лес, но Энджи всегда поступает нерационально. Когда я прошла в пролом вслед за ней, то решила, что не пойду к дому. Пусть расскажет тебе свою историю, а потом я подожду тебя здесь и поведаю правду. Я знала, что ты непременно сюда придешь.

Я услышала шелест одежд. Амалия встала на колени и плеснула себе на лицо воду.

– Мне оставалось лишь ждать и молиться, – произнесла она.

– Уже прошло много времени…

Хотя мой голос не дрогнул, тело била мелкая дрожь. Мысль, что Амалия была в Велле, а я ничего не подозревала, превратила землю под моими ногами в зыбучие пески.

– Я вообще не собиралась приезжать. Сейчас я очень слаба. Меня подвергли испытанию, и я почти его провалила. Но мне помогла подруга. Роза говорила со мной ее устами. Она убедила меня, что так будет правильно.

– Кто?

Все еще стоя на коленях, Амалия медленно стала вытаскивать что-то из-за пазухи своего одеяния.

– Она мало смыслит в интернете, в блогах, в учетных записях в Твиттере. Это все выше ее понимания. У нее старомодная вера, но от этого она не становится слабее, – сказала Амалия.

Я понятия не имела, о ком она говорит. Ее загадки всегда ставили меня в тупик. Даже сейчас она говорила загадками.

– Сестра Дороти, – поднимаясь на ноги, произнесла Амалия, показав мне голубой конверт авиапочты.

Я тоже встала:

– Можно прочитать? Я долго ждала от нее письма.

После всего случившегося Дороти написала не мне, а Амалии. Я вновь чувствовала себя чужачкой, стоящей близ ее молельного круга. Кажется маловероятным, но вот она, Амалия, а вот оно, письмо. Не маловероятно, а нестерпимо. Некая мысль мелькнула в моей голове. Я протянула руку:

– Оно адресовано мне? Отдай мне письмо, Амалия.

– Нет. Дороти ответила не тебе, а мне. Полагаю, ее тревожило, что тебя сейчас окружают мужчины. Она поступила мудро, написав не тебе, а мне.

В погребальном зале леса увидеть выражение ее лица представлялось делом почти невозможным.

– Я пыталась с ней связаться. Я думала, что она сможет мне помочь… – начала я.

– Дороти все мне рассказала о том, как ты мучилась и хотела узнать правду. Зачем было обращаться к священникам? Рут! Роза всегда была рядом с тобой. Тебе не следовало об этом забывать. Но Дороти написала… Как она там выразилась…

Из-за ствола ближайшего дерева Амалия выудила небольшой матерчатый рюкзачок. Когда она полезла вовнутрь, там что-то звякнуло. Послышалось чирканье спички о коробок. Женщина зажгла свечу. Она готовилась молиться и ждать. Пламя вспыхнуло, осветив ее лицо. Огоньки отразились в ее глазах. Теперь они казались больше, чем были на самом деле. Я заметила капельки пота у нее на щеках.