Елена Логунова - 12 невест миллионера

Я уснула в четыре, а она позвонила без четверти шесть.

– Здравствуйте, Татьяна Ивановна! Извините, что звоню вам так поздно…

– Рано, – поправила я, проглотив ругательства.

– Зря проглотила: с ругательствами было бы доходчивее, – пробурчал мой внутренний голос.

Вообще-то голосов этих у меня два, я называю их обладательниц Тяпа и Нюня. Первая – воплощение отваги и не всегда здорового авантюризма, а вторая – похвально добронравная тихоня и рохля. Они мне заменяют воображаемых друзей – примерно как Карлсон у Малыша.

Не подумайте, я не сумасшедшая! Просто в детстве родители и бабушки с дедушками так активно меня опекали, что у меня не было никакой возможности проявить себя особой самостоятельной и дерзкой. Вот тогда я придумала себе Тяпу. А Нюнечка… Нюнечка была идеалом моих заботливых родственников и осталась во мне с тех самых детских лет.

На сей раз Тяпа была права: без ругательств телефонная собеседница не поняла ни моих слов, ни моего настроения. Вибрирующим голосом, с нарастающей нервозностью, она продолжила:

– Случилось ЧП! Пропал мой товарищ, московский журналист!

– Простите, уважаемая! – перебила я, все еще сдерживаясь. – А я-то тут при чем?!

– Так ведь в справочнике для участников конференции написано, что вы отвечаете за работу со СМИ!

– Но не в таком же широком диапазоне!

Мы с Тяпой возмущенно фыркнули. Нюнечка страдальчески вздохнула.

В мои обязанности действительно входила организация работы акул пера. Однако та конференция, ход которой освещала почти тысяча журналистов, торжественно закрылась вечером, и я уже была вправе перейти от узкопрофессионального трудового подвига к широкомасштабным нетрудовым.

– Сколько лет этому вашему, пропащему?

– Тридцать, а что? Да это неважно! Важно, что в два часа ночи он ушел из ночного клуба «Снежинка» и до сих пор не вернулся в отель!

Я глубоко вздохнула. Потом медленно, с шипением, выдохнула сквозь зубы и плюнула в собеседницу ядом:

– Значит, тридцатилетний мужик, находясь в командировке в Сочи, после общего банкета ушел в одиночное плавание, и это, по-вашему, повод бить тревогу?

– Так ведь у нас с ним в десять утра самолет! Вот я вам и сигнализирую!

– Девушка, милая! Зачем мне сигнализировать? Я же не полиция! – проникновенно сказала я.

– В полиции со мной даже разговаривать не стали! Там бросили трубку! – слезливо пожаловалась милая, но несносная девушка.

Мое отражение в сумеречном зазеркалье покачнулось и мучительно зевнуло. В этот момент я, как никогда прежде, хорошо понимала нашу полицию. Телефонную трубку хотелось не просто бросить, а зашвырнуть с балкона восьмого этажа в пучину моря. И чтобы поглубже!

– Поэтому, пожалуйста, позвоните им вы! – попросила плаксивая приставала.

Я вздохнула, всколыхнув тяжким вздохом занавеску:

– Девушка, да вы представляете, что мне там скажут?

– Тогда позвоните в ФСБ!

– Девушка! Вы НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, что мне скажут в ФСБ!

– А к кому же тогда надо обратиться?! – Голос в трубке превратился в визг и ушел в ультразвук.

Я поморщилась, потерла ухо и посмотрела в потолок.

Он был белый, как снег. Это подарило мне подсказку:

– Девушка, а вы попросите Деда Мороза! Пусть он вручит вам вашего потерявшегося друга в качестве досрочного новогоднего подарка!

– Вы с ума сошли? – тяжкое подозрение увело голос в трубке в глубокие басы.

– Да нет, наоборот! – хмыкнула я.

В мозгу у меня просветлело.

Делегация от одной северной российской территории в качестве рекламной приманки для журналистов приволокла с собой на конференцию в Сочи Деда Мороза. Идея оказалась весьма неплохой – я отметила это с особым удовольствием, так как организаторы флешмоба предварительно спросили у меня совета. А я сказала, что будет классно, и вот, пожалуйста, – не ошиблась.

Подсмыкивая подол облегченного летнего «форменного» одеяния, белобородый Дед с посохом в руках полдня таскался по пляжу, позируя перед камерами, фотографируясь с народом и терпеливо мотая на седой ус детские и взрослые просьбы и пожелания.

Я, кстати, тоже не удержалась и с подачи безнравственной Тяпы попросила доброго Дедушку подарить мне разовую порцию счастья в личной жизни. Небольшую такую. Легкоусвояемую.

Хм…

Я извлекла заострившийся взор из туманных глубин мутного гостиничного зеркала и перевела его на кровать.

Относительно небольшая и легкоусвояемая порция счастья в личной жизни тихо сопела в подушку.

Я аккуратно выключила отчаянно взрыдывающий мобильник и сосредоточенно потрясла мускулистое плечо:

– Эй, как там тебя…

– М-м-м-му, – невнятно отозвалось «счастье».

– Му-Му так Му-Му, – сговорчиво согласилась я. – Слышь, Му-Му? Ты не помнишь название того ночного клуба, где мы с тобой познакомились? Это, часом, не «Снежинка» была?

– Угум, – эта интонация-модуляция определенно была положительной.

– А ты – журналист из Москвы, да?

– М-м-м-да-м-м…

Так.

Я секунду подумала и включила лампу. Сонное счастье протестующе застонало, но мне необходим был свет, чтобы найти записную книжку, а в ней – нужный телефон.

– Алле, девушка? – я позвонила на последний входящий номер. – Запишите телефончик. Плюс семь…

– А там… кто ответит? – плакса перестала реветь: обнадежилась.

– Да Дед Мороз, кто же еще! Объясните ему ситуацию, попросите к девяти утра вернуть вашего мужика в отель, и добрый Дедушка все устроит. Скажете – от моего имени, мол, просите!

Я не зря уже много лет курирую СМИ – непререкаемые командные нотки в голосе выработались.

– Хорошо, – растерянно пролепетала плакса, и ее голосок уступил место длинным гудкам.

Не теряя времени, я быстро настучала на кнопочках нужный номер из записной книжки и, дождавшись, когда в трубке прорежется сонный голос пресс-секретаря делегации северорусской территории, четко и внятно сказала:

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты!

– Это хто?! – хрипло изумились в трубке.

– Это я, ваш добрый ангел!

– Это ты-то – ангел?! – хрипы в трубке окрепли: меня узнали.

– Ну, ангел, не ангел…

Я коротко оглянулась на разворошенную кровать и вернула голосу чудодейственные командные нотки.

– Ты не ори, ты сначала послушай! Я вам с Дедом Морозом шикарный пиар организую! Сейчас тебе позвонит одна московская журналистка, у нее к Дедушке будет деликатная просьба. Выслушай, не перебивая, и обещай, что непременно исполнишь! А с журналистки за это потребуй хвалебную публикацию в федеральном СМИ!

– Публикация – это здорово, но ведь мы чудес не делаем, – засомневался мой собеседник.

Я вздохнула:

– Это ВЫ чудес не делаете, а МЫ – запросто! И днем, и ночью… Короче, твое дело – поговорить с милой девушкой, а потом ложись спать, не тревожься, утро вечера мудренее.

Я выключила мобильник и обменялась понимающим взглядом со своим отражением в зеркале.

– Не слишком ли много ты работаешь? – сочувственно спросило оно меня голосом Нюни.

– Нормально, – мужественно ответила я. – Мы ж рождены, чтоб сказку сделать былью!

И вернулась в постель.

На часах было только шесть с минутами, и до девяти утра «переходящий подарок» от Деда Мороза по праву считался моим.

Звуки были душераздирающими.

Спросонья Афанасий подумал, что старушка соседка окончательно спятила и безжалостно терзает виолончель.

Воображение крупным планом нарисовало ему скрюченные артритом пальцы с желтыми ногтями, и в немелодичном завывании отчетливо прорезался скрежет. Потом к нему добавился мягкий стук, и тогда он вспомнил про кота, которого с вечера запер в ванной.

Кот рвался наружу, царапал дверь и орал, точно эстрадный певец Сергей Пенкин, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как обладатель голоса с неповторимым по своей широте диапазоном.

Афанасий вспомнил, что Пенкин берет более четырех октав, но голодный кот «развернулся» куда шире. Имело смысл и его занести в Книгу рекордов Гиннесса. Или в какое-нибудь другое, очень отдаленное место, откуда шедеврально голосистый кот не смог бы вернуться домой. Хорошо бы в глухую лесную чащу!

Афанасий дико устал быть хозяином этого талантливого и невыносимого, как все звезды, животного.

Кот был угольно-черным, и назвали его, естественно, Пиаром.

Тощего брюнетистого зверя с глазами бессовестного пройдохи и шрамом через всю морду три дня тому назад притащила ему Эмма. Откуда взялось это сокровище, Афанасий еще не выяснил, но подозревал, что не одна секретарша, а все его креативные работнички в полном составе потрудились с проведением расширенного кастинга на помойках.

Сотрудники прекрасно знали о пугающей манере шефа погружаться в работу над сложным и важным проектом «а-ля подводная лодка», и все равно беспокоились, когда Афанасий полностью изымал себя из обращения на неделю-другую.