Маргарита Малинина - Лилии распускаются в полночь

© Малинина М., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Двое пятидесятилетних мужчин встретились в рабочем кабинете одного из них. Интерьер был лаконичным, сугубо официальным, оттого не слишком комфортным и, следовательно, к длительным задушевным беседам не располагал. Впрочем, для этого его и не использовали. Визиты были частые, но непродолжительные, и все – только по деловым вопросам. Вот и сейчас очередной визитер стоял посреди не очень просторной комнаты и возмущенно тряс какой-то яркой глянцевой бумажкой. Были в ней и сплошной текст, и таблицы, и картинки.

– Я только что получил новый прайс, – говорил он, – и в нем ошибка.

– Да? – деланно удивился хозяин кабинета. Возникло ощущение, словно он знает, о чем идет речь, но не спешит переходить к этой теме. – И что же с ним не так, с этим прайсом?

– В него ошибочно включили каюту-люкс. Видимо, брали за образец прошлый прайс и забыли удалить.

– Почему же ошибочно? Никто ничего удалять не собирался, – голос мужчины был спокойным, тихим, но твердым. Он неспешно произносил слова, точно они требовали больших физических затрат, а ему было лень.

Оппонент, напротив, заговорил быстро и крайне взволнованно:

– Ну как же это, Ефим Алексеич? После того, что было… Мы же обсуждали это в конце прошлого рейса! Вы согласились не продавать больше билеты в этот злополучный люкс!

– Вадим Михайлович, вы представляете себе, что убрать этот люкс с продажи означает объявить себя банкротами? Эта каюта приносит половину дохода за весь круиз! На нее записываются за полгода вперед. Причем такие люди, которые составляют элиту нашей страны и ради которых билеты покупают многие другие. Просто чтобы посмотреть на этих людей и пообщаться с ними. Заключить партнерские отношения или взять автограф. Как мы можем отказаться от этого, подумайте здраво.

– Но ведь все пассажиры, когда-либо вселявшиеся туда, умирали! Неужели вы забыли это?

– Нет, не забыл. И что?

– Как это – и что?! Это опасно! Я, как капитан судна, несу ответственность за жизнь и здоровье пассажиров! При таком раскладе я отказываюсь управлять теплоходом. Ищите другого капитана.

– И найду! – неожиданно резко повысил голос тот, что звался Ефимом Алексеевичем. Однако продолжил уже тише: – Я смогу найти другого капитана. Может, без такого большого стажа работы и не такого опытного, но тем не менее, управлять посудиной он сумеет. А вот вас, уважаемый, больше не возьмут ни на один теплоход. С моими связями я легко этого добьюсь, вы меня знаете. И куда вы пойдете?

– Да куда угодно! – выкрикнул капитан, но в следующую секунду, задумавшись, опечалился и притих.

– Вот именно, – удовлетворенно кивнул первый. – Для работы слесарем, финансистом, юристом, туроператором и всеми прочими у вас нет необходимого образования. Да и потом, даже переучившись, никуда пойти работать будет нельзя – всем нужен опыт в каждой области. А у вас семья, ее кормить надо. А как же плавание по волнам? Вода – это же ваша вторая семья, вы сами так говорили. Вы сможете прожить без этого? Подумайте хорошенько, прежде чем совершать скоропалительные действия. Я, конечно, понимаю, вы сейчас расстроены, вы на нервах – столько смертей на одном лайнере… Но придется собраться с мужеством и просто делать свое дело.

– Но люди все равно обо всем узнают! – запальчиво выдал Вадим Михайлович новый аргумент. – Мы этот люкс по-любому не продадим!

– Но как? Как они узнают, по-любому? Может, вы им скажете перед посадкой?

– Не будет необходимости. Есть же Интернет. Да и вообще, сплетни быстро распространяются.

– Вы употребили правильное слово – сплетни. Слушать их или нет – решает каждый для себя. А из Всемирной сети я все сообщения о тех происшествиях уберу.

– Это можно сделать?

Собеседник отрывисто кивнул.

– Я уже нанял компетентных людей. Они прямо сегодня займутся этим.

Капитан растерянно замолчал, организатор круиза уткнулся в бумаги. Первый собирался уже выйти, даже повернулся, но вдруг, словно что-то вспомнив, обернулся опять к столу. Ефим Алексеевич, почувствовав взгляд, оторвался от документов.

– Вы что-то еще хотели? – грозно спросил он. Ему уже начал надоедать этот сверх меры озабоченный капитан. Когда же он покинет комнату и даст нормально поработать?

– Ефим Алексеич… – Произнеся это, Вадим Михайлович на секунду запнулся. Затем все же продолжил: – Вы никогда не думали над тем, чтобы выяснить, что все-таки с этой каютой не так?

На этот раз сидящий человек помолчал немного, что-то обдумывая. Но очень недолго. После таким же уверенным и спокойным тоном изрек:

– Нет. Зачем? Я же не следователь. Понимаете, каждый в этом мире должен заниматься своим делом. Вы – управлять судном, я – считать прибыль. Вот и идите заниматься своим, а я буду делать свое.

«Ты все неправильно поняла!» – билось у меня в голове, пока я ворочалась в постели, тщетно пытаясь уснуть. «Дай хотя бы объяснить!» – эти слова преследовали меня всю дорогу от комнаты до ванной, когда я поняла, что уже десять утра, мне нужно многое успеть сделать, а заснуть так и так не удастся. «Ну остановись! Куда ты понеслась?» – пока я чистила зубы.

Воспоминания и за завтраком не отпускали меня. Вот чем отличаются мужчины и женщины: баба всегда запомнит значимый для нее разговор дословно. Даже если запоминать такое не очень-то хочется… А Женька? Он помнит, что говорил мне? Он помнит, что я ответила? Сомневаюсь.

«Я знала, я с самого начала знала, что так будет! Еще когда впервые тебя увидела!» – вспоминала я собственную реплику, пытаясь запихнуть в себя печенье с чаем. И то и другое вставало поперек горла, не желая идти на пользу организму.

«Катя, зачем ты так? Я же люблю тебя!»

Катя – это я. Женьку Логинова я знаю долгих пять лет. Все эти пять лет я была в него жутко влюблена, по первости не признаваясь в этом даже самой себе. Мы вообще какое-то время среди одногруппников считались врагами (впрочем, самые умные давно просекли, что это любовь, и тихонько посмеивались, когда мы обзывали друг друга или кидались мелкими и не очень предметами). Потом начали встречаться. Сейчас мы на пятом курсе, точнее, заканчиваем пятый курс и пишем диплом. Через месяц защита. Невзирая на отсутствие корочки, Женька умудрился устроиться работать в преуспевающий банк сразу на какую-то средненачальственную должность. «Папа помог, видать», – язвительно додумала я свою мысль и отставила так и не опустевшую чашку. Поднялась и вернулась в комнату – собирать вещи. Пока руки и глаза искали новую кофточку, которую я собиралась взять с собой в путешествие, голова продолжала вспоминать тот злополучный день. Я освободилась пораньше и решила устроить любимому визит-сюрприз, навестив его в банке, чтобы предложить пойти в какое-нибудь заведение. Однако сюрприз ожидал меня саму…

Неожиданный звонок заставил меня отвлечься от воспоминаний. Я бросила найденную кофту в чемодан и пошла открывать. Уже в прихожей меня посетила мысль: а что, если Логинов, отчаявшись дозвониться до меня (я с упертостью барана на все его попытки пообщаться отвечала кнопкой сброса), нагрянул по месту жительства?

Затаившись и даже перестав дышать, я на цыпочках прокралась к двери и присосалась к глазку.

За порогом стоял… Паша Самойлов! Женькин лучший друг да и, с некоторых пор, мой тоже. Недоумевая, я открыла дверь. Хоть нас с натяжкой и можно было именовать друзьями, но заявляться ко мне домой… Да еще и с утра и без предупреждения… Это было странно.

– Любимова, ты обязана меня выслушать! – начал эмоциональную речь приятель, протаранив себе путь в прихожую. – О! – увидал он тумбу и тут же на нее присел, словно неделю был на ногах, а тут – роскошное седалище повышенной комфортности. Я свою старую, деревянную тумбу таковым не считала, посему уставилась на Самойлова в изумлении. Но через пару секунд оно прошло: Павел славился своей эксцентричностью, он мог и не такое отчебучить. – То есть нет, не так… Катенька! Наш институт подарил мне самое дорогое и светлое, что могло случиться на моем жизненном пути – встречу с тобой! – А вот такое, например! Здесь я уже выпучила глаза и приоткрыла рот. Да, с Женькой мы учились в одном институте, но Паша-то будущий врач! – Ты не пугайся, – шепотом и с совершенно другой интонацией сообщил приятель. – Я это тебе от его имени говорю.

– Зачем?! – только и сумела я пробормотать.

– Ну как? Ты ж его слушать не хочешь! На звонки не отвечаешь. Почту удаляешь сразу, не читая. Пришлось мне взять на себя смелость попытаться вас свести. Буду говорить от его имени дальше, чтобы было понятно. Итак… – Павел уже напустил в свои карие глаза тоски, печали и бездонного чувства вины и собрался сказать что-то трогательное.

– Стоп! – прервала я каламбур. – Ты что, как Нестор Петрович в «Большой перемене», решил мне в любви признаться от имени Ганжи? Это полный бред.