Евгения Изюмова - Смех и грех

Когда вернулась в свою комнату, ужин уже стоял на столе. И правильно. Видеть отвратные рожи похитителей я не желала. Они, видимо, тоже.

Утром Николай, ставший чернее грозовой тучи, зашёл ко мне.

- Ну, - спросил, играя желваками, однако вполне спокойно, - долго будешь дурочку валять? Я же сказал: возьму тебя в долю. И ты получишь, как все, после операции.

- Срок, да? - сощурилась я ехидно.

- Типун тебе на язык! - он сплюнул суеверно через левое плечо.

- Не верю твоим обещаниям, - гнула я своё. - Напишу детектив, операцию вам разработаю, а вы потом стукнете меня по голове и увезете, бросите где-нибудь в канаве.

- Дура! - свирепо крикнул Николай, вышедший всё же из терпения: надо же, какой нервный… - Мы и так можем пристукнуть тебя: много знаешь, но давай лучше договоримся по-хорошему. Мне выгоднее, если ты начнёшь с нами сотрудничать. А то доведёшь ты меня!.. - он сверкнул глазами, грозя кулаком. - И, правда, пришью, стервозная ты баба, - и ударил меня ниже пояса. Не кулаком, конечно, может, не догадываясь даже, что угодил в самое уязвимое место. - О детях, бестолковая ты баба, подумай, ведь без матери могут остаться, - и вышел, опять с грохотом захлопнув дверь.

Тут я не выдержала и побежала следом, крича:

- Коля, Коль, не сердись, я согласна!

Он оглянулся недоверчиво, но приготовился слушать, а я брякнула:

- Мне гитару надо, я, когда играю на гитаре, лучше соображаю, - и зачем попросила гитару? Бес, видно, попутал. Я ведь просто так бренчала под настроение, ни о какой игре и речи нет.

Николай хмуро глянул на меня и, ничего не ответив, спустился в холл на первом этаже, но мне показалось, что и эта блажь будет выполнена. И не ошиблась.

К вечеру мне доставили прекрасную шестиструнную гитару с перламутровыми бляшками на ладах, пахнущую лаком, гордо белеющую колками - только-только, наверное, из магазина. Принёс эту красавицу Анджей. Молча подал гитару, и я пожалела, что не заикнулась о компьютере, наверняка, и его бы мне достали. Ну, когда же меня искать начнут? Сил никаких и фантазии больше нет время тянуть!

Я приняла инструмент, легонько тронула струны. Звук - чудо, это даже я поняла. Анджей с надеждой уставился на меня, решив, что угодил. Но, погладив гитару по корпусу, я отложила её с сожалением в сторону. Дело в том, что шестиструнная гитара для меня ничего не значила, и тут же оповестила об этом Анджея:

- Не нужна мне шестиструнка!

Анджей вытаращился на меня:

- Не, в натуре, а зачем тогда требовала, ну ты хитромудрая, каких поискать, - он бы и покрепче выразился, но, считая себя джентльменом, не мог того позволить при даме.

- Я… владею семистрункой. Не ясно, да? - сильно было сказано - «владею» - я сама поразилась своей безрассудной наглости, да отступать не желала, кроме того, капризничать перед Анджеем не опасалась, чувствуя, что меня он и пальцем не тронет.

- Не, в натуре, не один чёрт - шесть струн или семь? - удивленно захлопал Анджей великолепными пушистыми ресницами, которые мне очень нравились: ему приказали достать гитару, он и достал. А я, понимаете ли, ещё и фордыбачу.

Но я стояла на своём. Ничего иного и не оставалось: и в самом деле никогда в руках не держала шестиструнную гитару. И потому начала объяснять непонятливому Анджею:

- Я же ска-за-ла: не у-ме-ю на ше-сти-струн-ной ги-та-ре играть. Ты что - тупой? Там же строй иной, там расстояние между струнами больше. Мне нужна семиструнка, и больше ничего. Ясно?

Анджей взъярился:

- Где я тебе её возьму? Древность какая-то!

- Зато оригинально, - гордо заявила я. - Все на шестиструнной гитаре брякают, а я - на семи. - Вот уж точно выразилась: не играю, а брякаю.

- Где я тебе возьму такую? - забубнил вновь Анджей, но по тону его чувствовалось: пошёл на попятный.

- А где хочешь! - отрезала я.

- Ну, чего выпендриваешься? - уже жалобно спросил Анджей. - Вот довыпендриваешься, вздрючат, забудешь про свои фокусы, - и принялся уговаривать. - Кончай придуриваться, ну придумай ты им чего-нибудь… - ого! Анджей уже отделил себя от всей шайки, это - хорошо. - Слово чести, я сам отвезу потом тебя домой, да и Колька - не сволочь же какая, он тебе зла не желает. Он вообще-то мужик неплохой, да и шайку мы сколотили не от хорошей жизни: полгода без работы сидим. А Кольке надо свадьбу дочке сыграть, да я со своей бабой развёлся, алименты платить надо…

- Молодец твоя жена, что развелась с тобой, - уколола я.

Но Анджей не отреагировал на этот выпад, продолжая рассказывать про свои беды:

- … мне надо же как-то жить. Колька, между прочим, и правда - вдовец, у него жена пять лет назад умерла.

- Ага, бедненький совсем, а дача - вон какая! - рассмеялась я ехидно. - Расскажи сказочку своей бабушке, а не мне.

- Да это и не Колькина дача вовсе, а друга его, - оправдывал Анджей Николая. - Он за кордон по контракту на три года уехал. А «вольва» - другого другана, он в загранку ходит, это его машина.

- Ух, какие вы честные-благородные, и все-то вам своё имущество доверяют, - насмехалась я.

- Конечно, мы же не бандюги, мы - честные люди, - подтвердил Анджей, чуть не стукнув себя по груди, да вовремя спохватился, - видишь же, что даже с разработкой операций у нас не клеится, были бы мошенники, сами бы сообразили. А вообще решили, что пошухерим года два, и всё - завяжем. Я, между прочим, в бюро по трудоустройству на учёте стою, - заявил он гордо. - Я же не виноват, что работы по специальности нет, я все же классный электронщик, а не дворник.

- Ага, а пока тебе Николай предложил временную работу по твоему вкусу и способностям - женщин охмурять, - прицепилась я опять. И задела за «живое», Анджей «завёлся», презрительно прищурился, окинул меня взглядом с головы до ног и самодовольно заявил:

- А чего вас, баб, не охмурять, если вы, дуры, сами липнете, как мухи?

Этот его гнусный выпад мне очень не понравился, выходит, я - дура, если в самолёте с ним разговаривала. И потому сурово прервала такой содержательный и душещипательный разговор:

- Ну ладно, ты мне зубы не заговаривай, а лучше гитару ищи.

Анджей сплюнул в сердцах и удалился. Однако на пороге оглянулся на меня, и в глазах его я прочла насмешку.

Анджею пришла в голову мысль залезть ко мне в квартиру: он логично предположил, что если уж я так упираюсь и требую семиструнную гитару, то такая наверняка есть у меня дома, где, как он знал, сейчас никого - сыновья уехали: Анджей сам видел, как я провожала мальчишек на поезд. Но ведь никто из шайки-лейки Николая не знал, что дома осталась Джина.

Джина - это наша девочка-овчарка, молодая, игривая и очень хитрая бестия, не зря мы её назвали в честь самой стервозной, однако и обаятельной героини «Санта-Барбары», тягучего многолетнего американского телесериала, в созерцание которого нас втянули отечественные телеумники. Сериал проклинало полстраны, смеялось над ним, однако каждый вечер семьи устраивались перед телевизорами и сопереживали с миллионерами в их нелегкой жизни, это уж позднее появились подобные отечественные сериалы, где плакали уже российские богатые подобно своим бразильским коллегам.

Наша собачка Джина была молчаливая, как и я: никогда зря не гавкнет, про то было известно всему нашему многоквартирному муравейнику. Так же молча цапала и кобелей куда попало, если начнут приставать не ко времени. Короче говоря, хозяйка, думаю, стоила собаки, а собака - хозяйки. Обе своенравные и себе на уме. Не зря же говорят, каковы хозяева, таковы и животные. Или наоборот?

Джина, конечно, молчаливая собачка, но ведь и ей иногда требовалось бывать на улице по самым простым потребностям, для чего у людей туалеты существуют. Джина терпела день, пошёл другой, она сначала робко, а потом взлаяла во всю мощь звонкого собачьего горла: она же давно вышла из щенячьего возраста и не могла себе позволить напустить лужу возле дверей. Тогда-то соседи и поняли, что в нашей квартире никого нет, иначе Джина бы так себя громогласно не вела.

Что дети уехали - всем известно, а вот где же я? Соседи забеспокоились: случилось что-то неожиданное, а может даже и страшное, если не оставила ключи и никому не поручила за собачкой приглядеть, как делала всегда. Бросились к моей подруге Анне, на работу позвонили, но никто не мог внятно сказать, где я, поскольку числилась в отпуске. Хорошо, у Анны был ключ от моей квартиры, и Джину выпустили из заточения.

А про меня заявили в милицию, но там сначала посмеялись - знаете же, какая у нас милиция смешливая - дескать, пишет «Агата Кристи» ваша новый детектив где-нибудь в уединении, однако розыск начали: не шутка - пропал человек серьезный, не склонный к розыгрышам.

Джина между тем жила одна в квартире, вела себя тихо и спокойно, чем радовала соседей: раз собака не воет, то это хороший знак - хозяйка жива и когда-нибудь найдётся. И в недобрый час Анджею пришла в голову мысль посетить мою квартиру…