Михаил Березин - Смертельный танец шамана

– Между прочим, собака – моя собственность, – с вызовом проговорил я. – Ты не имел права договариваться на ее счет без предварительного согласования со мной.

– А я и не говорил, что собаку зовут Саймон, – возразил Джаич. – Если ты такой жмот, придется купить болонку на деньги бедной госпожи Сосланд. Но тогда уже именно той болонке я буду скармливать пиццу.

– Ну и на здоровье! – сказал я. Однако мой воинственный пыл несколько поугас. – Ты внимательно смотрел по сторонам, когда мы ехали по городу?

– Что ты имеешь в виду?

– Все стены домов разрисованы точно таким же образом, как иконы у ее сыночка. И никто не думает делать из этого большую проблему.

– Чтобы попасть на улицу, не требуется преодолеть кучу хитрых замков и сложную систему сигнализации.

– Пацанва сейчас, знаешь, какая головастая? Сплошные хакеры.

Сомневаюсь, чтобы он знал, кто такие хакеры, но он не стал уточнять. Да и, в принципе, я его хорошо понимал. Ему требовалось во что бы то ни стало удержаться на этой работе, а значит, дело нужно было представить таким образом, чтобы оно выглядело как можно более сложным, запутанным и опасным. Что ж, поиграем в сыщиков-разбойников. Я не возражаю.

Джаич снова потянулся за голубой визитной карточкой и набрал номер госпожи Сосланд.

– Это опять я, – сообщил он. – С вашим вариантом встречи ничего не выйдет… Т-с-с, тихо!.. Обращали внимание на небольшой домик, расположенный как раз посреди перекрестка рядом с Цоо? Там раньше находились справочное бюро и магазинчик, где торговали сувенирами… И по сей день? Замечательно! Вы должны стоять в половине одиннадцатого утра у входа в этот магазинчик. Рядом остановится темно-синий БМВ последней модели. В нем будем мы.

Он положил трубку и весело подмигнул мне.

– Максимум таинственности, – отозвался я. – Заказчица будет довольна. Все же я ни минуты не сомневаюсь, что Горбанюк правильно ее охарактеризовал.

– Кстати, о Горбанюке. – Джаич поднял вверх указательный палец, затем извлек из кармана другую визитную карточку и снова принялся крутить телефонный диск. – Горбанюк? Это Джаич. Ну, как там водила? Оклемался?

В ответ было промямлено что-то нечленораздельное.

– Жить будет? – настаивал Джаич.

– Так ему и надо, – проговорил Горбанюк. – Давно пора было.

– Ах, вот как!? Тогда с тебя причитается за проделанную воспитательную работу. Передай ему, чтобы он заехал за нами завтра в десять ноль-ноль. Надеюсь, он не имеет ничего против?

– М-м… С БМВ ничего не получится, мне очень жаль, – мягко сказал Горбанюк. – Завтра утром машина отправляется в Штутгарт.

– Горбанюк! – тут же взорвался Джаич. – Что за ерунда?

– Мне действительно очень жаль, но это согласовано с Лили.

– Ах, значит уже успели наябедничать! А нам теперь что прикажешь делать?

– Могу предложить другую машину, но только без водителя. Надеюсь, права у вас есть?

– Права-то есть, но советские.

Джаич по-прежнему называл все, что только можно, советским.

– Ничего страшного, – успокоил его Горбанюк. – Это нормально. Кайн проблем.

– А какая машина? – поинтересовался Джаич.

Горбанюк замялся.

– Ну-у, конечно, похуже чем БМВ.

– Горбанюк, ты – убийца, – сказал Джаич и бросил трубку. Мне живо представилось, как на том конце провода Горбанюк

облегченно вздохнул.

Следующий звонок предназначался "голым пистолетам".

– Курт? Это Джаич. Какой у нас здесь, собственно, номер телефона?… Да, на Паризю штрассе, на Сюксише я ведь знаю, раз звоню.

На обратной стороне одной из визиток он записал номер.

– Да, Крайский с вами завтра обязательно свяжется. Чус!

– Что такое "чус"? – поинтересовался я.

– "Чус" – это что-то вроде немецкого "чао". Это я еще в свои прошлые приезды сюда со спортивными делегациями усвоил.

На этом программа телефонных звонков оказалась исчерпаной. Джаич протянул мне визитные карточки.

– Запомни номера телефонов.

– Зачем?

– Затем, что все визитные карточки нужно будет сейчас уничтожить.

– Ах-ах-ах!

– Делай, что говорят! Здесь тебе не цирк!

– Слушаю и повинуюсь.

– И не детский сад!

Как у любого бухгалтера, у меня хорошая память на цифры, и я быстро справился с задачей. Джаич разорвал визитки на мелкие кусочи, после чего предложил мне попрыгать со скакалкой.

– Но ведь мы только что выпили пива? – удивился я.

– Подумаешь!

Он принялся снова порхать над скакалкой наподобие художественной гимнастки. Получалось вполне прилично, и казалось настолько легко, что черт дернул и меня попробовать. Я несколько раз неуклюже бухнулся об пол, перепрыгивая через скакалку, и, наконец, с грохотом растянулся на кавролине. Почти сразу же послышался звонок в дверь. Рыжий сосед снизу оказался не доволен уровнем моей физической подготовки.

– Пшел вон отсюда, – сказал ему по-русски Джаич.

Тот что-то пробормотал про тишину, насколько мне позволяли судить скромные познания в немецком языке, и про "полицай". Затем Джаич захлопнул дверь у него перед носом. Думаю, немец еще хорошо отделался, поскольку рука Джаича угрожающе сжимала скакалку.

– Почему у твоей скакалки такие массивные ручки? – поинтересовался я.

– Так надо. – Он обмотал ее несколько раз вокруг пояса и завязал на узел. – Ну что, пройдемся? Между прочим, место нашего завтрашнего свидания находится отсюда в пределах пешего хода.

– Я вижу, ты неплохо изучил Берлин.

– Конечно, – согласился он. – Берлин – спортивный город.

Уже вечерело. Мы миновали несколько тихих улочек и оказались на широком проспекте. Машины здесь неслись сплошным потоком. Нас окружали одни магазины и офисные конторы.

– Капитализм, – пробормотал Джаич на манер

Данько-Шварценеггера из фильма "Красный закат". – Капитализм… зараза.

Вскоре мы достигли Цоо. Я осмотрел место встречи.

– По-моему, здесь нельзя останавливать машину, – заметил я.

– Браво, – похвалил меня Джаич. – Но мы и не будем останавливаться. Мы только подхватим ее – и баста.

Затем Джаич показал, где начинается знаменитая Курфюрстендам. И я решил, что не время вилять и ходить вокруг да около.

– Джаич, – сказал я, – если это – капитализм и если это – зараза, то, может быть, здесь найдется какой-никакой завалящий публичный дом?

Сверх всяких ожиданий он не расхохотался. Он только на мгновение перестал перемалывать челюстями жевательную резинку.

– Официально проституция в Германии запрещена, так что домов с фонариками ты здесь не найдешь. Но проститутки, разумеется, есть. Где их нету?

У меня чесался язык добавить, что даже в страну развитого социализма они умудрились проникнуть, но сейчас мне было невыгодно дразнить его.

– Знаешь что… – Джаич щелкнул зажигалкой и принялся отравлять воздух дымом "Партагаза". – Здесь имеется масса заведений, где особи противоположного пола берутся помочь одинокому гидальго с помощью руки. Дешево и сердито.

– Насколько дешево? – поинтересовался я.

– По-моему, марок десять. Мне кажется, что для таких командировочных, как мы, это вполне по карману.

– И они знают свое дело?

– Поверь мне, – проговорил Джаич и осекся.

Это прозвучало в высшей степени убедительно.

Мы еще немного побродили по Курфюрстендам, а затем приблизились к одному из подобных заведений. Световая реклама и музыка, доносившаяся изнутри, были самого высокого качества. Джаич остался на улице, а я вошел. Стены здесь украшали большие фотографии с весьма соблазнительными голенькими девицами, сделанные на подсвеченном стекле. Девицы поощрительно улыбались. Они только и составляли мне компанию, поскольку больше в зале не было ни души. Отсюда можно было попасть в несколько отдельных кабинок. Я вошел в одну из них и закрыл за собой дверь. В кабинке имелась еще дверь, а помимо этого довольно много широких клавиш, на каждой из которых тоже размещалось по женской фотографии. Здесь женщины были куда паршивее. Я с трудом отыскал одну, мало-мальски приемлемую, и нажал на соответствующую клавишу. Раздался ласковый перезвон бубенчиков, и из соседней двери появилась о н а. Я сразу понял, что фотография на клавише лжет и что она сделана по меньшей мере лет десять назад. На лице у нее было килограмма два косметики, но все бы еще ничего, не угоразди ее снять с себя блузку и остаться в одних лишь шортиках. Терпеть не могу отвислые груди, а эти, пожалуй, были самыми отвислыми и морщинистыми в мире. Она улыбнулась и протянула руку к моему зипу, но меня только и хватило, что сунуть в эту руку десять марок и в панике броситься наутек. Я вылетел на улицу с такой скоростью, что Джаич чуть было не упустил меня. Потом меня едва не стошнило.

– Так быстро? – удивленно вскинул он брови. Он продолжал отравлять воздух "Партагазом".

Я высказал ему все, что думаю теперь о подобного рода заведениях.

– Я ведь говорил, что зараза… – согласился Джаич. – И, вообще, эта проституция…