Александра Антонова - Продавец фокусов

– Баба Вера, – открыла я рот от удивления. – Только не говори мне, что тебе приходилось выступать на арене цирка с фокусами. Откуда такие познания в области истории иллюзиона?

– Ничего удивительного, – гордо пожала она плечами. – Мой покойный супруг, Петр Силантьевич, как тебе известно, был очень одаренным человеком.

Чем только он не увлекался: и сельским хозяйством, и авиацией, и строительством, и физикой (в зеленом чемодане до сих пор хранятся чертежи его последнего изобретения – вечного двигателя четвертого рода), и оптикой (он придумал очки для слепых)… Ничего смешного в этом нет! – рассердилась баба Вера, заметив мою реакцию. – Существуют же слуховые аппараты для глухих… Однако большинство его изобретений не нашли практического применения в народном хозяйстве. Известное дело, кому нужен нестандартно мыслящий лаборант без высшего образования? Оттого и спился, в конце концов… А ведь какие надежды подавал! Завлабораторией очень хвалил его, и даже некоторые идеи Петра Силантьевича пробил в соавторстве. М-да…

Баба Вера немного помолчала, скорбно поджав губы.

– Так вот, я Пете немного помогала: подыскивала подходящую литературу в нашей библиотеке… Фокусами супруг мой тоже интересовался, но с точки зрения не техники исполнения, а использования оптических, химических, электрических и других достижений науки в эффектах и реквизите. Особенно его увлекали те фокусы, загадка исполнения которых, еще не разгадана. Вот, например, трюк "Индийский канат" упоминается еще в Сутрах веды – древних священных санскритских текстах, то есть его возраст составляет больше тысячи лет! Фокусник подбрасывал вверх круг каната, тот разворачивался, устремляясь в высоту, а потом замирал и оставался стоять вертикально. Мальчик, ассистент фокусника, взбирался по нему вверх и исчезал из виду, вслед за ним взбирался и фокусник. Сверху доносились звуки борьбы. На землю падали окровавленные части тела мальчика. Факир спускался вниз, вытирая окровавленный нож, собирал останки в плетеную корзину, совершал магические пассы и из корзины выскакивал ассистент, живой и невредимый. Вице-король Индии лорд Ленсдаун предложил премию в десять тысяч фунтов стерлингов тому, кто продемонстрирует этот трюк. Премия до сих пор не затребована. Хотя и были попытки разгадать тайну каната. Иллюзионисты разработали на сегодняшний день около тридцати модификаций внутреннего устройства каната. Но все дело в том, что индийские факиры использовали не только канат, или шнур, но и кожаный ремень, в который невозможно что-либо вставить в качестве опорной конструкции… Петр Силантьевич решил эту проблему. В одной из шляпных коробок в кладовке лежит ремень коровьей кожи, который принимает вертикальное положение, становясь похожим на шест, и выдерживает вес двух человек на высоте третьего этажа…

Надо будет его смазать глицерином, чтобы не рассохся…

В прихожей тренькнул звонок, прерывая наш задушевный разговор. Дверной глазок продемонстрировал широко известного в преступных кругах Скелета, который топтался на площадке перед дверью и смущенно надраивал свой перстень об свитер на широкой груди.

– Здравствуй, Витя, – открыла я дверь.

В руках он держал длинный газетный пакет. От хитрого и вероломного братка почему-то несло рыбным духом.

– Я… это, вот… Палычу гостинец принес, – застенчиво дернул он щекой. – Как он себя чувствует?

– Лаврентий Палыч, – позвала я. – К Вам посетитель.

Лаврентий уже трусил по коридору на запах свежатины. Скелет сунул мне в руки тяжелый сверток, присел на корточки и нежно потрепал кота по загривку.

Палыч благодарно ткнулся лбом ему в ладонь и заурчал.

– Может зайдешь, чаю выпьешь? – любезно предложила я.

– Не, дела у меня, – выпрямился он и повел покатыми плечами под кожаной курткой. – Я на минуту заскочил…

Беспринципный садист мило ухмыльнулся одной стороной рта и побежал вниз, громко стуча ботинками по ступенькам.

На кухне я развернула газету, баба Вера ахнула, а Лаврентий победно посмотрел на нас с буфета: Скелет принес свежую севрюгу, метра на полтора длиной.

– Лаврентий Палыч, вряд ли, Вы осилите такую рыбину в один присест.

Предлагаю поделить поровну, – внесла я предложение, но кот коротко мяукнул в знак протеста. – Ну, хорошо, будем делить по-братски.

– Да, повезло некоторым котам, такого щедрого споснора приворожить, – почесала нос баба Вера. – Видно, полюбился ему фикус, как родной.

– Баба Вера, – озарило меня. – А, ведь, братки не фикус покупали, а фокус. За что же они десять тысяч отвалили? Каким образом сработало дерево?.. Я готова поверить, что правоохранительные органы интересуются трюками для решения важных государственных задач. Но зачем бандитам из группировки Куприяна понадобились сундуки, в которых ассистентки фокусников превращаются в тигров, шкафы, из которых пропадают добровольцы из публики, и женщины, замирающие в неестественных позах на спинках стульев? Было бы логичнее, если бы они изучали опыт Гарри Гудини, его феноменальную способность вскрывать сейфы и выбираться из запертых камер в тюрьмах.

– Кто ж их знает, – проворчала тетушка, надевая фартук и вооружаясь тесаком. – Может, Куприян перед смертью решил исправиться, и встать на честный путь фокусника и трюкача… Часть рыбы пожарим, часть на уху пустим, а что останется – на заливное пойдет… Ты мне, лучше, вот что скажи, почему гражданин с рыбой пришел в нашу квартиру, а не к Любаше? Фикус же он из той квартиры выносил.

– Любаша! – ужаснулась я. – Надо ее проведать!

Соседка выглядела, как действующая модель вулкана. Любаша приветственно кивнула мне и встала в позу гордого революционера, скрестив руки на груди и откинув голову назад. Ноздри ее раздувались, а глаза метали молнии.

– Хам! – сказала она с возмущением. – Это надо же, обозвать меня «бабкой»! Открываю дверь, на пороге стоит мужик, здоровый, как сундук.

"Здорово, говорит, бабка, Лаврентий Палыч дома?" Я ему: "Здорово, внучек, он на четвертый этаж переехал". "А Маша?". "И Маша там же". Повернулся и ушел.

Мария, где ты такого хамского знакомого отхватила? Стоит на неделю уехать, и – на тебе! Бабкой называют!

– Любаша, ты на себя в зеркало посмотри, – вступилась я за Витю-Скелета.

– Причем здесь зеркало! Ну, подумаешь, на голове бигуди, на лице маска из проросшей пшеницы, на теле старый халат. Зато фигура стройная и душа молодая. Неужели не видно?! Я – женщина в самом соку!

– Между прочим, – сделала я еще одну попытку. – Это он купил твой фикус и лично вынес из подъезда.

– Неужто сам с ним справился? – изумилась Любаша физической подготовке покупателя. – А что ж так мало за дерево дал? Всего тысячу рублей! Жмот!

Я пожала плечами, скосила глаза к носу и изобразила святую невинность.

Как и следовало ожидать, львиная доля Любашиного коэффициента полезного действия ушла в гудок, как у паровоза. Она успокоилась и перестала искрить.

– Тебе кофе со сливками или с лимоном? – уже человеческим голосом спросила она и, не дожидаясь ответа, ушла на кухню, ставить чайник.

Без вечнозеленого шатра комната выглядела пустовато. Зато света прибавилось. Любаша повесила на окно занавески, и квартира приобрела черты уюта и женской заботы. Мебель равномерно распределилась по всей жилплощади, а место, где стояла кадушка, прикрывал лохматый коврик.

На кухне заверещал свисток чайника. Мы чинно уселись за стол, на котором уже стояли чашки с блюдцами, сахарница, коробка вафельного торта и конфеты в вазочке. Хозяйка добавила к натюрморту глиняную миску грубой лепки и достала сигареты.

– А где твоя красивая пепельница муранского стекла? – поинтересовалась я, брезгливо рассматривая миску.

Сосуд напоминал пиалу, выполненную руками ребенка. С внешней стороны по кромке шел немудреный узор из палочек, закорючек и крючочков. Внутри миску покрывал коричневый налет непонятного происхождения.

– А-а! Разбила! – с сожалением призналась Любаша. – А эту штуку Тенгиз откуда-то притащил в тот день, когда мы улетали в Сочи. Сказал, что подарок судьбы. Я так понимаю, он эту штуковину в беспроигрышной лотерее на улице выиграл.

Она с наслаждением закурила и открыла банку растворимого кофе.

– Любаша, – осторожно начала я. – У тебя есть знакомый циклевщик?

– Нет. А тебе зачем? Ремонт делать? Так, ведь, не сезон. Полами надо летом заниматься, в период естественной вентиляции.

– А кто тебе пол отциклевал, пока ты в Сочи гуляла?

У Любаши дрогнула рука, и вторая ложка растворимого кофе просыпалась мимо моей чашки.

– А, разве, это не ты отскребла пятно из-под кадушки? Я уж хотела поблагодарить тебя.

– Может быть, твоя генеральская родня сподобилась? Или бывшие мужья?

– Ха! – скривилась подруга, и я поняла, что моя идея была абсурдна.

– Ты бы замок сменила, – посоветовала я. – А то ограбят.