Наталья Александрова - Новый русский попугай

— Можно справочку?! — обратился Сергей к дремлющей тетке. Та вздрогнула, открыла глаза и в испуге уставилась на мужчину. Муха сорвалась с ее щеки и перелетела на нос.

— Напугал, бескультурник! — проговорила хозяйка киоска неожиданно глубоким контральто.

Затем она хлопнула себя по носу, видимо, рассчитывая прихлопнуть нахальную муху. Однако муха оказалась ловчее и перелетела на стекло. Тетка огорчилась, тяжело вздохнула и проговорила, сурово уставившись на Сергея:

— Пятьдесят рублей.

Сергей удивился, что она назвала цену, даже не спросив, какая справка ему требуется. Однако решил, что на все услуги справочного бюро установлена единая цена, и положил на фанерный козырек перед окошком пятидесятирублевую купюру. Тетка смахнула деньги в карман, нагнулась под прилавок, немного повозилась там и выставила перед Сергеем пузатую бутыль с мутной жидкостью — точно такую же, какую распивала дружная троица на площади.

— Это что? — недоуменно переспросил Зозулин.

— Коньяк французский! — фыркнула тетка. — А ты чего хотел за полтинник? Деньги заплатил, так что получай свое и иди, куда шел…

— Я вообще-то думал, здесь справочное бюро… — протянул Сергей. — Мне бы человека найти…

— Ишь размечтался! — вздохнула тетка. — Я вон за целую жизнь человека найти не смогла, а ты за пять минут хочешь!

— Кузьминична! — раздался за спиной Сергея Михайловича хриплый голос. — Тебе этот козел на нервы действует? Так мы ему враз рога пообломаем! Понаехали тут…

Сергей скосил глаза и увидел одного из пресловутой троицы, который приближался к нему с самым угрожающим видом.

— Не беспокойтесь, мальчики, я с ним сама разберусь! Не первый год на свете живу! — отозвалась самостоятельная тетка и перевела взгляд на клиента: — Ну чего тебе? Видишь, народ уже нервничает… у нас тут чужих-то не очень любят… — Увидев растерянное лицо Сергея, она смягчилась и добавила другим тоном: — Ну ладно, ты уже заплатил, не возвращать же деньги… так и быть, спрашивай, кого тебе надо!

— Мне бы найти Надежду Петровну Рогозину… — проговорил Сергей, опасливо косясь на приближающихся местных жителей.

— Ах Надежду Петровну! — Лицо Кузьминичны посветлело. — Ты ей не родственник ли будешь?

— Ну можно и так сказать… — слегка смутился Сергей Михайлович.

— Ну так бы сразу и сказал! — Тетка высунулась в окошко и крикнула в сторону мрачной компании: — Мальчики, не волнуйтесь! Он к Рогозиным приехал! К Надежде Петровне!

Троица отступила, утратив к Сергею всякий интерес, а Кузьминична проговорила:

— Значится, так. Улица Пассажира Иванова, дом четыре, квартира девятнадцать. Это ты иди мимо памятника, потом возле почты свернешь налево, пройдешь бараки, потом водокачку, тут тебе и будет та самая улица…

Зозулин приободрился, но какой-то червячок точил душу — он вспоминал их с Наденькой беседы вечером за чашкой чаю и жаждал увидеть обрыв над рекой и укромное место, где хорошо мечтать и смотреть вдаль, на тот берег, а там — поле широкое, трава колышется, а вдалеке — церковь старинная, из белого камня сделанная… И воздух такой прозрачный, и цветами пахнет…

Судя по улице имени Пассажира Иванова, судя по химическому запаху, по киоску горсправки и его клиентам, нет в городе Нижнем Заломе никаких церквей. И монастыря тоже нет. Хотя… монастырские-то подворья в таких заштатных городах и не строили никогда. Может, он в стороне, на берегу реки?

— Ну, — дружелюбно спросила Кузьминична, — чего встал-то? Иди уж к родне-то своей, коли приехал!

— А скажите, — нерешительно заговорил Зозулин, — речка у вас в городе есть? Заломка?

— Речка? — удивилась Кузьминична. — Заломка, говоришь? Может, и Заломка, только мы ее Говнотечкой называем. Там, понимаешь, фабрика раньше была, изделий резиновых… ну и все отходы они в речку ту сливали. А ты иди, иди, к Надежде Петровне-то…

Сергей поблагодарил Кузьминичну и направился в указанном направлении, с интересом думая о том, каким уважением, судя по всему, пользуется в этом городе его несостоявшаяся невеста Наденька и вся ее семья. Однако душу точил уже вовсе не маленький червячок, было такое ощущение, что в душу ему влез небольшой величины удав — по крайней мере метра на полтора — и пытается сжать ее, эту душу, своими смертельными кольцами.

Миновав выкрашенный унылой кладбищенской серебрянкой памятник неизвестному хмурому человеку в телогрейке, судя по лежащей на плече лопате — то ли строителю, то ли колхознику, он вышел на кривую пыльную улицу. По обеим сторонам эта улица была застроена бревенчатыми бараками, перед которыми паслись козы и играли ребятишки, а также сохло на веревках неизбежное белье. Вокруг, сколько Сергей ни вглядывался в окружающую действительность, не было видно ни тенистых садов, ни уютных домиков с резными ставнями и пышными клумбами, ни старинных церквей. Пройдя мимо здания почты, Сергей свернул налево. Впереди виднелась кирпичная башня водокачки, за которой начались другие постройки — унылые пятиэтажные дома хрущевского времени, стены которых кое-где покрылись трещинами и повсеместно — надписями преимущественно непечатного характера.

Рядом с этими хрущевками имелись крошечные огородики — видимо, здешние жители не мыслили своего существования без собственных кабачков, а в особенности — огурцов, чтобы под рукой всегда была подходящая закуска.

На одном из таких огородов копошилась скрюченная старушка в цветастом платке. Подойдя к ней, Сергей Михайлович поздоровался и спросил:

— Бабушка, это улица Пассажира Иванова?

— Ну? — непонятно ответила та. — А чё надо?

— А который дом номер четыре? А то номеров нигде не видно!

— А зачем тебе? — вместо ответа поинтересовалась бдительная старушка. — Ходют тут всякие…

— Да мне Рогозины нужны…

— Ах Рогозины! — Старушка посветлела лицом, распрямилась и указала на соседнюю пятиэтажку: — Так вот он, четвертый дом. А подъезд ихний второй слева. Не ошибешься — там дверь на одной петле болтается…

Сергей снова порадовался замечательной репутации Наденькиной семьи и направился к указанному подъезду.

Поднявшись на третий этаж, он остановился перед обитой дерматином дверью с нужным ему номером и нажал на кнопку звонка.

— Кто здесь? — почти сразу донесся из-за двери женский голос.

— Не открывай! — долетел вслед за тем другой голос, помоложе. — Наверняка мальчишки хулиганят!

— Мне бы Надежду! — проговорил Сергей и добавил, вспомнив уважительное отношение к Наденьке местных жителей: — Надежду Петровну!

— Ах Надежду Петровну! — Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет пятидесяти, небольшого роста и вся какая-то округлая, в круглых очках на приветливом круглом лице. — Вы проходите, я ее сейчас позову! Наденька, это к тебе!

Последние слова круглолицая особа крикнула куда-то за спину, и Сергей Михайлович повернулся в ту же сторону, в волнении ожидая, что сейчас перед ним появится его сбежавшая невеста.

Однако вместо этого в коридор вышла женщина, очень похожая на первую, — такая же небольшая, такая же округлая, только, пожалуй, несколько постарше — лет шестидесяти. Кроме того, ее лицо, такое же круглое и приветливое, было, однако, отмечено печатью педагогической строгости.

— Ты из какого же выпуска? — проговорила она, уставившись на Сергея поверх таких же круглых очков. — Нет, не говори… я сама вспомню… восьмидесятый год? Вася Петров? Нет… восемьдесят первый? Коля Сидоров? Нет… — Она явно расстроилась и вздохнула: — Что же это… не могу вспомнить… вот что значит старость… неужели пора на пенсию?

— Извините, — перебил ее Сергей. — А вы кто? Наденькина мама? Мне бы саму Надю… Надежду Петровну…

— Это и есть Надежда Петровна, — несколько сухо проговорила первая женщина. — Сестра моя! Заслуженный учитель области! А вы что — не ученик?

— Какой ученик? — Сергей удивленно разглядывал сестер. — Ничего не понимаю… Я разыскиваю Надежду Петровну Рогозину… мою невесту… Она уехала, ничего мне не сказав…

— Значит, вы — не мой ученик? — Женщина номер два оживилась. — Значит, у меня еще нет склероза!

— Может быть, Наденька — ваша дочь? Или ваша? — в последней надежде произнес Сергей Михайлович, переводя взгляд с одной сестры на другую.

Тут дверь одной из комнат распахнулась, оттуда появилась темноволосая растрепанная девушка в драных джинсах, исподлобья уставилась на Сергея и затем проговорила, ни к кому не обращаясь:

— Это паспорт!

— Что? Какой паспорт? — переспросил Сергей.

— Тот паспорт, который у тебя украли, тетя Надя! — На этот раз девушка повернулась к сестре номер два.

И Сергею Михайловичу поведали печальную историю.

Два месяца назад Надежде Петровне позвонили с почты и попросили зайти за посылкой. Конечно, ей пришлось взять свой паспорт.