Наталья Александрова - Клиент Пуаро

– Историческая справедливость восторжествовала…

Чуть подумав, он добавил:

– Частично восторжествовала!

На этот раз Лола вошла в дом на улице Чапыгина без прежнего радостного, победного настроя. В душе у нее пели не бодрые фанфары, а скорбные трагические скрипки.

Она старалась внушить себе мысль, что несет на телестудию Перришона, как заботливые матери ведут своих талантливых детей в музыкальную или художественную школу, надеясь открыть перед ними ворота к славе… Однако не могла при этом отделаться от сложного неоднозначного чувства и с невольной ревностью поглядывала на клетку с попугаем.

Перришон, наоборот, выглядел совершенно счастливым и поглядывал по сторонам с видом наследного принца, объезжающего свои будущие необозримые владения.

Когда дежурный в вестибюле телецентра выписывал Лоле пропуск, Перришон прокашлялся и хрипло выкрикнул:

– Р-работаем? Пр-ривет, пр-ривет!

Дежурный от неожиданности выронил авторучку. Лола покосилась на попугая и прикрикнула на него:

– Веди себя прилично!

Потом она повернулась к охраннику и проговорила:

– Извините, он волнуется, первый раз на студии… кстати, на него пропуск не нужно оформлять?

– Нет, – дежурный, наголо выбритый военный отставник, с интересом посмотрел на Перришона, – не нужно, он проходит как инвентарь.

– Инвентар-рь? – истошно завопил попугай, оскорбленный до глубины души. – Дур-рак! Кр-ретин!

– Все понимает! – изумился отставник.

– Извините, – пробормотала Лола, схватила пропуск и от греха подальше помчалась к лифту.

На третьем этаже царило какое-то беспокойство. То есть телецентр и в обычные дни здорово напоминал разоренный муравейник, но сегодня он был похож на муравейник в ожидании ревизии.

Сотрудники передвигались по коридору или стояли возле дверей парами и группами и о чем-то озабоченно переговаривались.

Лола, не обращая внимания на всю эту суету, подошла к двери триста восьмого офиса и заглянула внутрь.

В комнате присутствовали в данный момент только Аглая Михайловна и прежний длинноволосый парень, как всегда, поглощенный созерцанием экрана монитора.

Поскольку парень представлял собой всего лишь приложение к компьютеру и не годился в собеседники, Аглая Михайловна не находила себе места и очень обрадовалась Лолиному появлению.

– Аглая Михайловна, душечка, – начала Лола тоном христианской мученицы, – я принесла его… Перришона…

– Здр-равствуйте! – гаркнул вежливый попугай. – Р-работать! Р-работать!

– Ах, до работы ли тут! – театрально простонала Аглая Михайловна, прижав тонкие пальцы к вискам. – У нас просто сумасшедший дом! Натуральный сумасшедший дом!

Лола удивленно посмотрела на Аглаю, которая всегда была энергична и решительна и не опускалась до таких жалоб.

– Что случилось?

– Студия полна милиции… всех допрашивают, у всех требуют алиби… это какой-то ужас!

– Кошмар-р! – поддержал разговор вежливый попугай.

– Да что случилось-то? – повторила Лола.

– Как, Олечка, ты ничего не знаешь? У нас такой ужас, такой ужас! Вся студия бурлит!

– Да, я заметила, – растерянно проговорила Лола. – Так что же все-таки у вас стряслось?

– Два убийства! – трагическим шепотом сообщила Аглая Михайловна. – Сначала Животовский, а потом – Волкоедов!

– Как – Волкоедов? – удивилась Лола. – Писатель Волкоедов? Я его только вчера видела…

– Вот вчера вечером его и убили, – прошептала Аглая, – и так страшно убили! Так жестоко!

Лола подумала, что покойный был удивительный хам, но вслух этого не сказала, руководствуясь известной поговоркой: о мертвых говорят или хорошо, или ничего, кроме того, не убивать же каждого хама!

Вслух она сказала совсем другое:

– Ну надо же, еще вчера он был полон сил…

– Тр-рагедия! – вставил реплику разговорчивый попугай.

В это мгновение дверь офиса распахнулась и на пороге появилась вчерашняя белобрысая девица.

Увидев Лолу, девица резко побледнела, а ее лошадиное лицо еще больше вытянулось. Она попятилась, не сводя с Лолы испуганных глаз, как будто увидела привидение, и проговорила заплетающимся от страха языком:

– Она! Это она!

– Что это с ней? – Лола повернулась к Аглае Михайловне.

Странная девица тем временем вылетела из офиса как ошпаренная и с конским топотом понеслась прочь по коридору.

– Да что это с ней? – повторила Лола.

Аглая Михайловна пожала плечами, но при этом она смотрела на Лолу с некоторым подозрением.

– Так что, – не дождавшись ответа, проговорила Лола, – сегодня у вас нерабочая обстановка? Нам с Перришоном лучше прийти в другой день?

Не успела Аглая Михайловна ответить, как дверь комнаты снова открылась. На пороге появился невысокий лохматый мужчина лет тридцати пяти с мрачным широким лицом. Засунув руки в карманы мешковатых брюк, он переводил взгляд с Аглаи на Лолу.

Из-за его спины высунулась все та же белобрысая девица. На этот раз, кроме страха, на ее лошадином лице отчетливо вырисовывалось торжествующее выражение.

– Вот она! – воскликнула девица, указывая рукой на Лолу.

– Та-ак! – угрожающе проговорил лохматый и сделал шаг вперед. – А вам – спасибо! – Он покосился на торжествующую девицу.

– В чем дело? – растерянно осведомилась Лола.

– Капитан милиции Хвощ, – представился лохматый и небрежным жестом протянул Лоле раскрытое удостоверение.

– А в чем дело-то? – снова спросила Лола, невольно попятившись.

– Это она! Это точно она! – снова высунулась из-за спины милиционера белобрысая девица.

– Вопросы буду задавать я! – сурово ответил Лоле капитан и тут же задал свой вопрос: – Вы вчера были здесь, на телестудии?

– Ну, была, – испуганным голосом ответила Лола, – а что, разве это преступление?

– Я же сказал – вопросы задаю я! – Капитан Хвощ повысил голос. – А встречались ли вы вчера с господином Волкоедовым?

– Ну, встречалась, – неохотно отозвалась Лола, чувствуя, что лохматый капитан загоняет ее в какую-то ловушку.

– Она это, она! – снова подала голос белобрысая девица, подпрыгивая от возбуждения.

Капитан посмотрел на нее строго, и белобрысая виновато затихла.

– Был ли у вас с господином Волкоедовым конфликт?

– А потому что он… – начала Лола, но потом потупилась под суровым взглядом капитана и лаконично призналась: – Да, был.

– Угрожали вы покойному господину Волкоедову? – продолжал милиционер неотвратимо, как бульдозер.

– Да ничем я ему не угрожала! – вспыхнула Лола. – А что он, в самом деле, набросился на беззащитную девчонку?

– Угрожала, угрожала! – взвизгнула белобрысая из-за надежной спины милиционера. – Я слышала! Она ему грозилась глаза выцарапать! Так и сказала – «маникюра не пожалею, а глаза тебе выцарапаю»!

– Было это? – сурово спросил капитан Хвощ, уставившись на Лолу немигающими стальными глазами.

– Ну, это же не всерьез! – воскликнула Лола, отступая в проход между столами. – Это же просто так говорится! Не думаете же вы, что я на самом деле…

– Не всерьез? – насмешливо повторил капитан. – Вы так считаете?

Он достал из кармана пиджака фотографию и протянул ее Лоле.

Лола в ужасе уставилась на четкий снимок.

На грязном цементном полу в жалкой и неестественной позе лежал крупный мужчина в мятом сером плаще. Не было никаких сомнений в том, что этот мужчина мертв.

В нем трудно было узнать известного писателя Волкоедова.

В первую очередь из-за того, как выглядело его лицо.

Лицо было залито кровью, но не это самое главное. И не из-за этого у Лолы неожиданно пересохло во рту и сердце бешено забилось в каком-то совершенно неподходящем месте.

Дело в том, что у писателя Волкоедова не было глаз.

Они оказались выколоты, и на их месте темнели отвратительные кровавые провалы.

– Не всерьез? – повторил капитан Хвощ, но на этот раз в его голосе не чувствовалось насмешки. – А по-моему, все это очень даже серьезно!

– Это она, это она! – истерично завизжала белобрысая девица, выскочив из-за спины капитана. Она подскочила к Лоле и схватила ее за руку, уставившись на удлиненные, ухоженные ногти. – Маникюра, сказала, своего не пожалею, а глаза выцарапаю!

Капитан Хвощ поморщился, взял белобрысую за плечо и отвел в сторону. Затем он повернулся к Лоле и потребовал:

– Ваши документы!

Лола трясущимися руками протянула милиционеру паспорт. Капитан уселся за свободный стол, расчистил место, сдвинув в сторону стопки бумаг и грязную кружку с густыми потеками кофейной гущи на стенках, и начал заполнять какую-то бумагу.

Перришон неожиданно запрокинул голову и гаркнул во все свое попугайское горло:

– Тр-ревога! Дежур-рная бр-ригада, на выезд с ор-ружием!

Милиционер вскочил из-за стола, схватился за кобуру, но тут до него дошло, что тревога ложная, он вытаращил глаза и погрозил попугаю кулаком: