Иоанна Хмелевская - Все красное (журнальный вариант)

Эва вдруг ожила. Выражение ее лица изменилось. Она смотрела в пространство сквозь приближающуюся фигуру ледяным невидящим взглядом, быстро тесня меня к выходу.

— Это какой-то кошмар, что там у вас творится! — тараторила она. — Просто ужас! Неужели вы не можете с этим как-нибудь покончить? Это же несносно, столько жертв, на каждом шагу покойник!

Тип врос в пол, и на его прекрасном лике рисовалась полная растерянность. Он смотрел на Эву и становился все мрачней и мрачней, потом вдруг отвернулся и отошел.

— Ужасно! — заявила я прочувствованно, так как связь Эвы с типом в красной рубашке действительно ужасно поразила меня. — Вся выставка — полное дерьмо!

— Ничего подобного! — запротестовала ошеломленная Эва, и мы вышли на улицу.

— Хочешь, пойдем до Центрального вокзала, посмотрим витрины? — предложила она. — Давно тут не была.

Витрины я уже смотрела три дня назад, но мне нужно было решить, как вести себя. На дипломатию я сразу махнула, зная, что это не самая сильная моя сторона.

— Смотри, какие чудные зеленые сапожки! — оживилась Эва. — Обожаю зеленую замшу! А погляди на эту юбку!

— Что это был за тип? — спросила я, не преминув взглянуть на действительно симпатичную юбку.

— Какой тип? — Эва сразу утратила весь энтузиазм.

Я решила идти напролом.

— Тот черный, в красной рубашке, который собирался к нам подойти.

— Не хотела тебе признаваться, — ответила Эва, медленно проходя вдоль витрины. — Ну, ладно, скажу. Это была моя большая любовь. Никому не рассказывай. Все кончилось много лет назад. Была тогда смертельно влюблена и ужасающе глупа. Порвала с ним окончательно и больше не собиралась встречаться. И сейчас не собираюсь, хотя бы из-за Роя. Рой о нем ничего не знает. Я так испугалась, когда его увидела, захотелось провалиться сквозь землю… Не желаю его знать!..

— Как его зовут? — с вежливым любопытством поинтересовалась я.

— Джузеппе, — выдохнула Эва. — Джузеппе Грассани. Он итальянец.

— А где он живет?

— Не знаю. Когда-то жил в Марселе, там-то и проходил наш сумасшедший роман. Но потом он сразу уехал, больше я ничего не знаю.

Всю дорогу до Центрального вокзала я ломала голову над возникшей ситуацией. Не прерывая этого занятия, спустилась по лестнице, села в поезд и, конечно, забыла купить билет! Ехала зайцем и на каждой остановке тряслась, пока не поняла, что это грозит мне всего-навсего утратой двадцати пяти крон, и ничем больше.

Датские родственники Алиции, до сих пор тактично державшиеся в стороне, решили наконец навестить преследуемую несчастьями своячку, и в этот момент все оказались в Аллеред.

С миной радушной хозяйки Алиция подавала на стол кофе, сливки, марципаны и песочные пирожные. Павел в укромном углу предварительно просматривал все это через лупу. Зося, не владея собой, громким шепотом отказывалась отвечать за жизнь стольких персон. Гости же, не подозревая о нависшей над ними опасности, наперебой выражали свое сочувствие.

— Я просто в ужасе, — сказала Зося, и видно было, что это святая правда. — Алиция дала им коньяк, который пили Владек и Марианн.

— Но в нем же ничего нет — полиция проверяла!

— В открытую бутылку можно было уже сто раз подсыпать. Не хватало еще, чтоб все эти датчане тут окочурились!

— Лучше, конечно, чтобы они окочурились у себя дома…

— Перестань, мне и так дурно…

— Ничего, пока они выглядят вполне прилично. А потом, может, ему опять не повезет?..

— Когда-то же ему должно повезти!..

На диване и в креслах сидели оба брата Торкилля, Иенс и Оле, с женами, двоюродная сестра Карин, кузина Грета и племянник Торстен. Торстен был единственным среди них человеком, который вообще понимал, о чем идет речь. Остальные, казалось, с интересом слушали рассказ о своеобразных варварских обычаях, бытующих у поляков. Страсти-мордасти, разыгравшиеся в Аллеред, конечно, прибавили хлопот их свояченице, но зато позволяли посмотреть вблизи арену этого увлекательного и чуточку неприличного действа. Засидевшиеся допоздна гости позволили мне еще раз обдумать ситуацию и принять окончательное решение.

— Слушай, Павел. Ты узнал бы типа, которого видел с Эдеком?

— Какого типа?

— Ну, черного в красной рубашке.

— Конечно! Я на них долго смотрел.

— А что? — поинтересовалась Алиция, отпихивая Павла от дверцы холодильника. — Он где-нибудь поблизости?

— Не знаю. Как он выглядел?

— Черный, — сказал Павел, опираясь на раковину. — Такой типичный южноамериканец, с носом, с волнистыми волосами. Высокий. Скорее худой. Матери такие нравятся.

— Какие мне нравятся? — подозрительно спросила Зося, входя с грязной посудой и отодвигая Павла от раковины.

— Такие, как тот, которого я видел с Эдеком, — пояснил он.

— Не хочу быть негостеприимной, но разве обязательно все должны толкаться на кухне? — поинтересовалась Алиция, отодвигая Павла, чтобы поставить в шкафчик банку с кофе и остатки печенья. — По-моему, в этом доме есть и другие помещения.

— Это не мне такие нравятся, а Алиции, — мстительно ответила Зося. — Павел, ради бога, убирайся отсюда! Иоанна, и ты тоже.

— Ну-ка подождите, дорогие дамочки, — решительно прервала их я. — Перестаньте к нему цепляться — дело важное. Я сегодня встретила в Копенгагене черного типа в красной рубашке. Южноамериканец, очень красивый, с носом, с волнистыми волосами. Ну что?

Все тотчас повернулись ко мне.

— Думаешь, он все время ходит в одной рубашке? — заинтересовалась Алиция.

— Ты считаешь, тот самый? — спросила Зося недоверчиво. — Где ты его видела?

— На выставке. Рубашка выглядит вполне чистой — может быть, иногда он их меняет.

— Брюнетов в Копенгагене полно, — сказала Алиция скептически. — Все они имеют право носить красные рубашки — черным красное к лицу. С чего ты взяла, что это именно тот, из Варшавы?

Я не могла ответить на вопрос, не впутывая Эву. Паника в ее глазах была главной причиной моей уверенности.

— Не знаю точно, — уклончиво ответила я. — Может быть, и не он, но выглядит очень похоже. По-моему, Павел должен на него взглянуть.

— Не впутывай Павла! — немедленно запротестовала Зося.

— Он и так впутан, — пробормотала Алиция.

— Почему? — возмутился Павел. — Тоже мне впутывание — посмотреть на какого-то типа! Он же меня не удушит, если я на него посмотрю! Где он?

— В Копенгагене.

— А именно?

— Не знаю. Где-то. Вчера был на выставке, но сомневаюсь, что он до сих пор там сидит. Он похож на человека, ведущего ночной образ жизни.

Павел кивнул так энергично, что стукнулся затылком о дверь, на которую опирался.

— Подходит. Тот, с Эдеком, тоже так выглядел. Возможно, это он. Где его искать?

— Не знаю. Где в Копенгагене ведется ночная жизнь?

— Нигде, — сказала Алиция, возвращаясь к уборке кухни. — Можешь усесться на Ратушплац и ждать, когда он пройдет. Когда-нибудь дождешься.

— Что за бред! — возмутилась Зося. — Сидеть на Ратушплац!.. Идиотизм. Зачем он вам вообще нужен?

— Подождите! — Я вспомнила рассказ Эвы. — Похож на приезжего. Может жить в отеле или пансионате. Если посещать каждый день по одному и смотреть в холле, рано или поздно мы его увидим…

— Ну! — энергично подтвердил Павел. — Конечно, посижу!

— Можем сидеть по очереди, — великодушно предложила я.

Красавец мужчина в красной рубашке мучал меня невыразимо. Его загадка ушла в землю вместе с Эдеком. Кто он? Ни в чем не повинный человек или участник сложной аферы?

— Делайте, что хотите, — процедила сквозь зубы Зося. — Не знаю, почему знакомый Эдека должен быть в Копенгагене, и не понимаю, какое он имеет отношение к делу, но если вы считаете, что это чем-то поможет… Только будьте осторожны!..

Наутро Зося, от волнения вообще не спавшая, выволокла из постели Павла и потащила его в город за покупками. Алиция довольно вяло искала письма. Я сидела на диване и столь же вяло делала маникюр, расставив по всему столу разнообразные лаки и ацетон.

— Иоанна! — вдруг позвала Алиция, выглянув из своей комнаты. — Можешь зайти на минуту? Я тебе хочу кое-что показать.

Я прервала свое занятие, растопырила пальцы и побежала к ней.

— Посмотри. — Алиция зловеще указала пальцем на полку, где стояли скульптуры Торкилля. — Ты видишь?

Большинство скульптур я видела раньше. Среди них была группа из двух сирен, хвостами оплетающих друг друга. Таких групп было несколько. Я долго таращила глаза, уверенная, что вот-вот увижу что-то ужасное, быть может, связанное с новым преступлением…

— Ну? — спросила я наконец, обеспокоенная тем, что ничего такого не вижу.

Алиция потянулась к концу полки и переставила одну из скульптур на середину.

— Раньше это стояло так. Видишь?