Дмитрий Черкасов - Один день Аркадия Давидовича

Пэпээсники, ввиду временного отсутствия руководителя, в побоище не вмешивались, а лишь наблюдали издали. К тому же, имелся еще один немаловажный повод к невмешательству – экипажи машин «крышевали» разные стороны конфликта: группа под руководством старшего сержанта Бухалко обеспечивала безопасность собирателей стеклотары, а подчиненные старшины Утконосова тяготели больше к продавцам «веселой» травы.

Недавно пришедший на работу в РУВД Крысюк этого не знал и бодро кинулся в гущу дерущихся, приказав подчиненным применить табельные спецсредства в виде резиновых дубинок.

Пэпээсники нехотя вклинились в толпу, вяло помахивая «демократизаторами» и стараясь не слишком сильно прикладывать ими участников процесса выяснения отношений.

Но в каждой драке на Руси рано или поздно наступает переломный момент...

Сей момент пришел довольно быстро, секунд через пятнадцать, когда неудачно взмахнувший дубинкой Бухалко засадил в глаз ефрейтору Косорылову из конкурирующего экипажа. Тот воспринял удар как личное оскорбление и от души перетянул старшего сержанта резиновым изделием поперек хари.

Бухалко отлетел метра на три, сбивая по пути наркоторговцев и бутылкосборщиков, и попал аккуратно в центр куста шиповника.

Вопль старшего сержанта был слышен в радиусе полукилометра.

Возмущенные посягательством на жизнь их командира двое рядовых из экипажа Бухалко навалились на ефрейтора, сшибли его с ног и принялись месить сапогами. Тут на них сбоку налетел сам старшина Утконосов и драка перешла на качественно иной уровень...

– Козлы – они козлы и есть, – осклабившийся Ла-Шене указал Сулику Абрамовичу на катающийся в пыли клубок переплетенных тел в серой униформе, из которого доносились визгливые вопли Крысюка, пытавшегося растащить младших по званию, и откуда иногда высовывались концы дубинок.

Отвлекшийся на чтение каких-то документов Волосатый от удивления открыл рот.

– Эй, ментяра, продёрни в натуре... – тихо пропел браток и легонько хлопнул адвоката по плечу. – А не принять ли нам, Сулик свет Абрамыч, по граммульке? – Ла-Шене открыл дверцу маленького холодильника, смонтированного в проеме между передними креслами джипа. – Рекомендую водочку «Менделеев». Сильная вещь... Особенно, блин, с апельсиновым соком.

– А давайте, – согласился Волосатый. – Только мне водки чуть-чуть, для вкуса разве что...

Добродушный братан плеснул в два стакана по пятьдесят граммов кристально-чистой сорокаградусной жидкости, долил соком до двух третей объема, бросил по кубику льда, извлек еще одну бутылку с каким-то темным напитком, скрутил крышечку и капнул по стаканам буквально по пять миллилитров.

– А это что? – заинтересовался Сулик Абрамович.

– «Капитанский джин», – Ла-Шене убрал бутылки в холодильник и закрыл дверцу. – Ливизовский, так что качество, блин, гарантировано... Оттеняет вкус «Менделеева», но не мешает, блин, целостному восприятию коктейля. Ну, что, вздрогнем?

– Вздрогнем, – согласился адвокат и попробовал приготовленную смесь.

Коктейль оказался очень даже на уровне.

Волосатый посмаковал легкий бодрящий напиток и достал авторучку:

– Надо, знаете ли, Игорь, рецепт записать... Значит, водка «Менделеев»...

– И только «Менделеев», – браток поднял указательный палец. – Это, блин, важно...

– Я понял... Апельсиновый сок, лед, «Капитанского джина» совсем немного...

– В домашних условиях рассчитывайте одну чайную ложку на порцию, – подсказал Ла-Шене и посмотрел на не утихающую бойню между ментами, из которой уже выбыл избитый до синевы Крысюк, чья бесчувственная тушка ничком валялась рядом на траве. – С джином главное, блин, не переборщить... Иначе смысл коктейля пропадет.

– Хм-м... А в чем его смысл? – осведомился адвокат.

– В питие со светлой головой, – сообщил браток. – Можно хоть десять порций засадить и ничего, блин, не будет. Конечно, с закуской...

– Само собой, – кивнул Волосатый и подумал, что сегодня же вечером приготовит такой коктейль для любимого сына, когда тот, уставший, явится из спортзала.

На секунду очнувшийся Крысюк поднял голову и вякнул нечто глупо-правоохранительное.

Из кучи малы высунулась рука с дубинкой и тюкнула младшего лейтенанта по затылку.

Крысюк опять отключился.

– Интересно, долго они так биться будут? – Волосатый задал риторический вопрос.

– Минуты две еще, – спокойно отреагировал многоопытный Ла-Шене. – Физподготовка, блин, слабовата. Вон, один уже выдохся, – браток показал пальцем на старшину Утконосова, упавшего на колени и высунувшего синий, как у чау-чау, язык, неплохо гармонировавший с цветом его куртки.

Старшина с присвистом дышал.

Бухалко не упустил случая наказать конкурента и дал Утконосову качественный пендель.

Не удержавшийся на коленях старшина проехал рожей по гравию, быстро перевернулся на спину м встретил прыгнувшего на него старшего сержанта ударом ногой в пах. Бухалко согнулся пополам, тут же огреб по почкам от проносящегося мимо рядового и упал прямо на Утконосова, разбив тому лбом нос.

Сверху на барахтающихся в пыли старшину с сержантом плюхнулся ефрейтор Косорылов, яростно нажимая на кнопку электрошокера и целя Бухалко в шею. Однако двадцатитысячевольтовый разряд не достиг сержанта, ибо в момент включения внутри разрядника что-то перемкнуло, вырвавшаяся из дешевого пластмассового корпуса синяя молния ударила Косорылова по пальцам и спецсредство приказало долго жить, сопроводив процесс умирания легким серым дымком.

Ефрейтор завизжал и отшвырнул подальше от себя опасный предмет.

– Знаете, кстати, в чем разница между ментами и батарейками? – неожиданно спросил Ла-Шене.

– Нет, – удивился адвокат.

– У батареек есть плюсы, – бесстрастно выдал браток.

Последнего, третьего тигра загонщики настигли у огромного пруда, куда несчастная кошка вознамерилась прыгнуть, спасаясь от бегущих со всех сторон людей в камуфляже.

Но ее прыжок, исполненный истинной грации, был грубо прерван выстрелом Эдиссона, пальнувшего в полосатую кису из специального полицейского ружья четвертого калибра зарядом-сетью с грузилами по бокам. Опутанная нейлоновыми нитями тигрица тяжело рухнула на песок у самой воды, забила лапами, отчаянно зарычала и метко описала первого приблизившегося к ней братана. Однако это не помешало остальным охотникам-гуманистам набросить ей на пасть блокирующую петлю и связать...

– Хорошая девочка, – Циолковский почесал недовольную тигрицу за ухом. – Мы теперь тебя, блин, часто навещать будем.

Судя по выражению глаз таежной кошки, сия перспектива ее совсем не вдохновила.

– Надо, блин, Глюка с Телепузом предупредить, что всё пучком [35], – Ортопед достал сотовый телефон. – А ведь волнуются, чай, как тут у нас...

– То, что мусора – идиоты, я давно знал, – заявил освобожденный из вынужденного плена Клюгенштейн, разглядывая обрывки милицейской униформы, втоптанную в землю кепку со смятой кокардой и оторванные погоны, валявшиеся у ворот зоопарка. – Помните ту историю, блин, у амеровского консульства?

Стоявшие рядом братки закивали...

Случившееся аккурат в день приезда в Северную столицу заокеанского президента, сопровождаемого своим российским коллегой, в полной мере продемонстрировало высшую степень интеллектуальной импотенции российских стражей порядка.

На глазах у сотни по-парадному одетых ментов к небольшой группе национал-большевиков, проводивших мирный пикет у особняка на улице Петра Лаврова [36], подошел какой-то неопрятный человек в очках и принялся визгливо-хамским тоном оспаривать выкрикиваемые молодежью пророссийские лозунги. Скандалист хоть и представился американским профессором, но бухтел на чистейшем русском языке и, когда веселые нацболы начали его дуплить [37], сотрудники милиции решили, что присутствуют на некоем перфомансе, устроенном гораздыми на выдумку патриотами, и вмешиваться не стали.

«Профессора» отлупили изрядно и даже пару раз с криками «Янки, гоу хоум!» бросили головой вперед в наглухо закрытые стеклянно-бронированные двери консульства, но воротца так и не открылись.

«Америкос» провалялся на асфальте еще с полчаса, пока шел митинг, и встал лишь тогда, когда закончившие свои дела нацболы организованной колонной скрылись за поворотом улицы.

Утрамбованный, но не побежденный скандалист прихрамывая двинулся к ухмылявшимся ментам и попытался устроить истерику и им, за что был вторично подвергнут физическому наказанию, доставлен в «обезьянник» местного отделения, где спустя шесть часов выяснилось, что пострадавший – действительно гражданин США, действительно профессор славистики из Массачуссетского университета и, к тому же, близкий друг штатовского президента, которого он должен был сопровождать во время обзорной экскурсии по городу и присутствовать на банкете в Смольном.