Наталья Александрова - Капкан для принцессы

— А иначе я вылью прямо в кровать твой апельсиновый сок.

Лола со стоном села на кровати и открыла глаза. Все тело болело после вчерашней тяжелой физической работы.

Маркиз, чисто выбритый и в свежей рубашке, улыбался ей как ни в чем не бывало.

— Я заказал завтрак на свой вкус, — обратился он к Лоле, — сейчас принесут, а ты пока приведи себя в порядок.

— Но мне нечего надеть, кроме платья горничной, — капризно протянула Лола.

Вместо ответа Маркиз повернул ее голову. В углу спальни стояли чемоданы.

— Они собрали все наше барахло и принесли сюда.

— Эти козлы рылись в моих вещах! — вскипела Лола, но спустила ноги с кровати.

Когда она вернулась из ванной, Маркиз завтракал.

Лола взяла стакан апельсинового сока и задумалась.

— Тебя ничего не настораживает в этой истории?

— Все, — ответил Леня. — Меня настораживает все, но об этом мы поговорим в более спокойной обстановке.

Она поняла: Маркиз все же боится подслушивающих устройств, и ей, Лоле, надо поменьше болтать и побольше слушать.

— Какие у нас планы? — тихонько спросила она.

— Думаю, что все решат за нас, — ответил Маркиз и допил кофе.

Через пять минут в номер вошел герр Вольф. Остатки завтрака унесли, Маркиз сидел в кресле и читал утреннюю газету.

— Там пока нет ничего про убийство Гельмута Ланга, — многозначительно произнес герр Вольф, — все дальнейшее зависит от вас. Итак…

— Итак, я хотел бы уточнить некоторые немаловажные детали. Моника Тизенхаузен, или как там ее по-русски, погибла…

— Двадцать девятого июня этого года, кремировали ее через неделю, пятого июля.

Маркиз снова положил перед собой снимок.

— Девушка держит июльский номер «Плейбоя», таким образом, она никак не могла быть сфотографирована раньше начала июля.., когда он там в России выходит?

— Не раньше десятого числа, — авторитетно ответила появившаяся из спальни Лола.

На ней был длинный лиловый халат, вышитый золотыми драконами, волосы заколоты высоким гребнем со стразами.

Она нарочно встала у окна, так что стразы в свете утреннего солнца ярко искрились.

Герр Вольф взглянул на девушку и слегка поморщился: стразы слепили ему глаза.

Лола подмигнула Маркизу и села в кресло.

— Далее, герр Тизенхаузен получает по почте вот эту фотографию. На ней снята часть экспозиции какой-то выставки. Какого числа пришел пакет из России?

— Двадцать седьмого августа, — послушно ответил Вольф и протянул Маркизу конверт. Обычный желтый конверт для бумаг, адрес напечатан на машинке.

— Обратный адрес, естественно, вымышленный, — протянул Маркиз, — улица Холмогорова, дом пятнадцать…

— Мы проверили, в Санкт-Петербурге нет такой улицы, — герр Вольф наклонил голову.

— У вас совершенно нет никаких предположений по поводу того, кто мог прислать герру Тизенхаузену эту фотографию?

— Абсолютно, — ответил тот. — Хотя… вряд ли это вам поможет.., мы тщательно исследовали конверт, так вот, он источает достаточно сильный аромат кофе.

Маркиз понюхал конверт и покачал головой.

— Разумеется, запах выветрился, пока конверт лежал на почте, и сейчас уже прошло две недели, — сказал Вольф, — но совершенно определенно можно утверждать, что конверт пах смесью кофе «Робуста» и «Магараджа». Мы привлекали для этого эксперта-дегустатора. Кроме того, на конверте обнаружились микроскопические частицы джутовых волокон.

— То есть конверт некоторое время лежал поблизости от мешков с кофе, — резюмировал Маркиз.

— Причем кофе дорогого, такой не подают в первой попавшейся кафешке в России, — подала голос Лола из кресла.

— Вряд ли вам много это дает, — откликнулся Вольф и снова поморщился, глядя на Лолу. — Значит, я передаю вам всю информацию, которая у меня есть: адрес бывшего мужа Моники Антона Кузовкова, копию снимка, номер районного отделения милиции, которое занималось делом о смерти Моники, кстати, вот протокол первичного осмотра тела и краткое изложение происшествия.

— Так-так… — Маркиз пробежал глазами бумагу. — Значит, ехала одна.., не вписалась в поворот, шоссе было мокрым.., в машине больше никого не было.., а она была пьяна.., классический случай!

— Вам понадобится какое-то жилье на первое время? — спросил герр Вольф. — Вы ведь боитесь появляться в своей квартире?

— Ну.., только на первое время.., а дальше как-нибудь устроимся.

— Вот номер мобильного телефона.

Вам нужно звонить по нему каждый вечер и докладывать о проделанной работе.

Лола фыркнула в кресле, но Вольф никак не отреагировал.

— Я ухожу, — сказал он, поднимаясь, — через два часа вам принесут документы, билеты и деньги на расходы — по пять тысяч долларов на человека. И надеюсь, вы понимаете, что пытаться бежать от нас в России более чем глупо: у нас и там очень большие связи, кроме того, я знаю, что у вас были там определенные неприятности, и для вас же лучше скорее оттуда уехать.

— Постойте, — встрепенулся Маркиз, — мы не выяснили самого главного.

Значит, мы должны найти девушку или привезти неоспоримые доказательства ее смерти, так?

— Так.

— А потом? Вы отпустите нас восвояси? Снимете с нас обвинение в убийстве?

— Разумеется, — Вольф махнул рукой, — это не проблема.

— А гонорар? — встряла Лола. — Папаша Тизенхаузен заплатит нам гонорар?

Или это сделает ваша страховая компания?

— Разумеется, — ответил Вольф уже в дверях, — двести тысяч долларов вас устроит?

— Сколько же они отвалили папаше за смерть доченьки, небось не меньше миллиона? — удивленно произнесла Лола.

Ей никто не ответил, потому что Вольф уже ушел, а Маркиз так задумался, что не слышал вопроса "Все это полная фигня, — думал Маркиз, — и то, как легко он согласился снять с нас обвинение, и то, что пообещал солидный гонорар. Как только мы выполним задание, он сразу же потеряет к нам с Лолой всяческий интерес. И если бы не было убийства, то можно было бы попробовать выкрутиться. Но ведь Шульца в самом деле убили! А это значит, что немецкая полиция не успокоится и будет искать убийцу. И кто же им помешает потом свалить все на нас? Вольфу это даже выгодно, не нужно будет платить потом гонорар. Да, но мы можем рассказать в полиции кое-что про эту историю, папаша Тизенхаузен будет не в восторге…

И чтобы этого не допустить, Вольф может.., ведь пошли же они на убийство Шульца! Ох, как же мне это дело не нравится!.. И Лолка явно тоже кое-что понимает, оттого и задает вопросы, чтобы я наблюдал реакцию Вольфа".

Он поднял глаза и поглядел на Лолу.

— Ничего, девочка, прорвемся как-нибудь. Значит, нам ведено сидеть здесь и ждать, когда принесут билеты и деньги.

Маркиз открыл двери. В коридоре гостиницы никого не было.

— Знаешь, пойду-ка я, прогуляюсь, — проговорил он, — а ты понаблюдай из окна…

Как только Маркиз вышел из гостиницы, Лола подошла к окну и стала наблюдать за улицей сквозь тонкую занавеску. Никто Леню не остановил, но какой-то человек на противоположной стороне улицы лениво оторвался от доски с афишами и не торопясь пошел в ту же сторону, что и Леня.

Лола скинула халат, под которым оказались джинсы и футболка. Сунув ноги в кроссовки, она накинула легкую куртку.

Затем она открыла окно в ванной комнате и перебралась с подоконника на пожарную лестницу, проходившую в полуметре от окна. Через полминуты она была в переулке позади гостиницы, а еще через минуту остановила такси и назвала адрес на Магнусштрассе.

Маркиз не сомневался в том, что за ним установлена слежка, и не собирался «рубить хвост» — кроме того, что это было почти невозможно, он не хотел раньше времени вызывать гнев всемогущего герра Вольфа. Ему нужно было всего только пять минут свободы от наблюдения.

Леня начал с того, что вычислил свой «хвост». Это было нетрудно, поскольку агент Вольфа почти не скрывался. Маркиз заметил его отражение в лакированном, сверкающем как зеркало крыле серебристого «ягуара», потом — в зеркальной витрине обувного магазина «Cinti».

Это был невзрачный немец с короткой стрижкой, толстой шеей любителя пива и блекло-голубыми глазами. Таких на улицах Кельна тысячи.

Маркиз вклинился в шумную толпу загорелых американских туристов, послушным стадом следовавших за своим гидом и оглядывавших окружающие достопримечательности с характерным для американцев выражением «а-не-купитьли-это».

Некоторое время потолкавшись среди янки. Маркиз резко вынырнул из их отары и быстрым шагом свернул в переулок. Остановившись через несколько минут перед витриной, заполненной разнокалиберными флакончиками «Кельнской воды», он окинул взглядом отраженную в стекле улицу и заметил мелькнувший в толпе «хвост».

Вторую попытку оторваться Леня предпринял, поравнявшись с одним из многочисленных соборов.

Внутри храма шло богослужение, было довольно людно, что играло Маркизу на руку. Протиснувшись среди усердно молящихся упитанных фрау и вызвав их недовольные косые взгляды, Леня скользнул за массивную колонну и затаился, дожидаясь, когда его упорный белобрысый спутник появится в поле зрения.