Людмила Милевская - Мерзавец на выданье

Валерия прониклась сочувствием.

— Милый, — сказала она, — дари мне что хочешь. Все буду хвалить.

И Рафик тут же сделал широкий жест:

— Дарю тебе эту квартиру!

— Правда? — обрадовалась Валерия.

— Завтра же прикажу переклеить обои и поменять мебель.

Валерия завизжала от восторга:

— И-иии! Рафик! Ты мой самый любимый!

— Не самый, а единственный, — ревниво поправил он.

— Да! Единственный! Пойдем, посмотрим куда что лучше поставить, — потащила она его из спальни.

Квартира была огромная. Валерия бегала из комнаты в комнату и мечтала:

— Здесь будет зеркало! Или здесь? Или повесим сюда?

— Как скажешь, драгоценная.

— А здесь туалетный столик.

— Именно.

— А здесь мы фонтанчик организуем. У меня на лице кожа очень сухая.

На фонтанчике Рафик схватил Валерию в охапку и с воплем экстаза «у тебя персик, а не кожа» снова потащил ее в спальню.

— Прямо в шубе, прямо в шубе, — твердил он.

— Зачем? Зачем? — сопротивлялась она.

— Чтобы отомстить жене.

И Валерия сдалась: месть — благородное дело.

Потом Рафик пошел в душ, а Валерия, не снимая шубы, снова отправилась дефилировать по квартире. Комнаты были хороши, но больше всего ей понравилась прихожая. Просторная, отделанная резным дубом, она Валерию потрясла. Не совладав с радостью, Валерия бросилась звонить подруге.

— Лиза! Резной дуб! Дуб! Представляешь? Бешеные деньги!

— Ку-куру-куку! — восхитилась Елизавета.

— Обалденная квартира! И он ее мне подарил! Представляешь?

Елизавета одобрила:

— Настоящая мужская щедрость.

— Как мне повезло!

Вдруг в момент пика везения входная дверь распахнулась и…

То, что произошло в дальнейшем, Валерию просто парализовало — она так и застыла с трубкой в руке, голая, но в норковой шубе. Почему?

Потому что на пороге стояла блондинка, мумия-боссша, которая накануне доверила Валерии свое тело. В одной руке у нее был зонт, в другой дорожная сумка.

Мумия тоже не ожидала встречи со своей телохранительницей, а потому потеряла дар речи. Она лишь переводила глаза с голого живота Валерии на роскошный горностаевый воротник своей шубы. Переводила, переводила и беззвучно хватала ртом воздух…

Так продолжалось до тех пор, пока из ванной не вышел Рафик. Вот тут-то мумию и прорвало.

— Ах ты, сволочь! Ах ты, гад! Я — за дверь, а ты — бабу в мою постель! — заорала она и… начала зверски лупить своим зонтом Валерию.

Все согласно загадочной женской логике.

Что же сделал Рафик?

Разумеется, он повел себя, как настоящий мужчина — присягнул на верность жене.

— Дорогая, — воззвал он к мумии, — сейчас тебе все объясню, и ты сразу поймешь! Я не виноват! Она сама заявилась и соблазнила меня сама!

— Кто она? Кто она? — резво охаживая зонтом Валерию, вопила мумия, хотя прекрасно знала, что это телохранительница, которая всего-навсего «перепутала» в их семье тела.

Далее…

Что далее, знают все. Скандал не угас мгновенно, но история так банальна, что нет смысла и продолжать. Совершенно очевидно, что простодушная Валерия одним махом лишилась и работы, и брюнета, и, увы, своего Французского — привычного и домашнего.

Остаток ночи она прорыдала на тощей груди Елизаветы, которая, срывая крошку с зубов, бесилась и приговарила:

— Ну я Рафику покажу. Такую про его фирму статейку состряпаю, тошно ублюдку станет. Сделаю ему настоящий ку-куру-куку!

— Не надо, не надо, — всхлипывала Валерия.

— Надо-надо, — заверяла Елизавета и, глотая слезу сочувствия, спрашивала: — Теперь ты понимаешь, что мужиков совершенно нельзя любить?

— Теперь я понимаю, что нельзя любить брюнетов. Они, оказывается, хуже блондинов, — с ревом сообщала Валерия и тайком от подруги подумывала: «Как бы своего Французского обратно вернуть?»

Дороф задумчиво смотрел в экран телевизора. Там на канале Дискавери дельфины ловко загоняли в морские сети бескрайние рыбьи косяки, бурлящие серебристыми спинами. Люди и дельфины (практически бок о бок) делали общее дело. И работа их спорилась — похоже, были довольны и животные и рыбаки.

Казалось бы, что их связывает: одни на земле обитают, другие живут в море. А вот, поди ж ты, общий язык нашли и сотрудничают к обоюдной выгоде. Уже много веков. И никто никого не предал, не кинул: ни дельфины своих рыбаков, ни рыбаки своих верных дельфинов.

«А я, черт возьми, вынужден опасаться своих друзей, — раздраженно подумал Дороф. — Боюсь того, с кем в упряжке одной радею за общее дело».

Он сердито глянул на Кляйста и смягчился, решив: «Зря на него напал. Сдает старик: лицо пожелтело, мешки под глазами, явно он занедужил. Не мог он меня предать. Да и поздно ему уже с саблями наголо в атаку ходить. Дэн мой, конечно, прав, пора кончать с террористами, но старик упирается не потому, что работает на Эрдогана. Кляйсту присуща осмотрительность, вот он и тянет…»

Дороф понимал, прими он сторону Кляйста и силы в их жарком споре распределятся поровну: Круз и Дэн — за операцию, Кляйст и Дороф — против. В этом случае Круз мгновенно изменит мнение и переметнется на сторону босса, тогда за — будет лишь Дэн.

Выходит, операцию придется надолго отложить. Дорофа это никак не устраивало. Надоело жить под прицелом бандитов — иначе этих борцов за независимость не назовешь. Но с другой стороны, у Кляйста мудрость и опыт, и даже чутье…

Дороф решил: «Прав Кляйст. Тут нужна осторожность. Ладно, не буду горячку пороть. Послушаю мудрого Кляйста, он мне словно отец. Бессонницу из-за меня получил, переживает. Язва его обострилась. Послушаю старика. Заодно и посмотрим как дальше пойдут дела».

Денис, устав ожидать решения друга, сердито спросил:

— Ну? Зачем мы собрались? Вопросы решать или на дельфинов смотреть? Ты бы, Дороф, еще мультяшки нам показал, Микки Мауса или Бэтмена. Эрдоган совсем обнаглел, скоро как на медведя, с рогатиной на тебя попрет, а ты все тянешь резину. Решение пора принимать.

Кляйст недовольно взглянул на Дениса, но промолчал. Хитрый Круз явно поддерживал Дэна, но давить на шефа не стал. За многие годы Круз изучил все повадки Дорофа и понимал, что давить бесполезно. К тому же, не совсем было ясно как выгодней поступить. Отстаивать свою точку зрения в столь щекотливом вопросе опасно — на карте жизнь Дорофа. Поэтому Круз меланхолично смотрел в окно. Денис понял, что поддержки он не дождется и сник.

— А, пошли вы все к черту, — по-русски разочарованно бросил он и назло всем уставился в экран телевизора. — Уж лучше на дельфинов смотреть, чем…

Кляйст и Круз, русского не понимая, переглянулись и хором спросили:

— Что ты сказал?

Один Дороф понял Дениса и с усмешкой симпатии бросил:

— Дэн, не гони волну. Все утрясется.

Этим он окончательно вывел из равновесия друга.

— Нет, ну ты смешной! — вскакивая, закричал Денис уже по-английски. — Что утрясется? Куда утрясется? В могилу? Пора Эрдогана за задницу брать!

— Операцию начинать рано, — твердо сказал Кляйст.

Дороф с ним согласился:

— Да. Операция недостаточно проработана. Подождем.

Денис взбесился:

— Чего подождем? Чего вы собрались ждать? Пока террористы пришьют эту дуру Валерию? Удивляюсь, почему до сих пор не пришили. Сам бог нам посла ниточку — только дергай за кончик да вытаскивай из щелей всех врагов, нет же, друзья мне подножки ставят. Заладили: подождем, подождем. Тьфу!

Расчетливый Круз, заметив, что перевес обозначился и шеф на стороне Кляйста, решил сэкономить время.

— Успокойся, дружище, — сказал он, охлаждая пыл Дэна. — Если эта русская жива до сих пор, значит Эрдоган что-то задумал…

— Задумал! — прервал его Денис. — «Сюрприз» он нам всем готовит, ясно как в солнечный день.

— Лично мне пока ничего не ясно, — возразил Круз. — Эрдоган затаился. Он явно чего-то ждет, подождем и мы. Время покажет.

— Время покажет! Время покажет! Одно и то же заладили! — психанул Денис и, хлопнув дверью, вылетел из кабинета Дорофа.

Кляйст и Круз недоуменно переглянулись и воззрились на шефа. Он улыбнулся, извиняясь за друга:

— Не будем обижаться на Дэна. Среди нас он самый неопытный и молодой. Горячая кровь.

Никто обижаться не собирался.

— Решение принято? — желая поставить точку, спросил Кляйст у Дорофа. — Будем ждать?

Тот кивнул:

— Подождем.

Круз мгновенно осведомился:

— Значит я могу быть свободен?

— Да, все свободны, — устало вздохнул Дороф.

Круз вышел, а Кляйст задержался.

— Майкл, сынок, будь осторожен, — с мольбой попросил он. — Предвижу, Дэн опять начнет тебя уговаривать, и потому настаиваю, не начинай операцию. Помни: нельзя начинать до тех пор, пока точно не выясним кому она больше выгодна: нам или Эрдогану. Он оставил в живых свидетеля, эту девицу Валерию. Случай невиданный.