Наталья Никольская - Бриллианты для мышки

– Что это? – Ирина открыла глаза.

– Бабуся буянит с утра пораньше, – Игорь погладил ее по плечу.

– Самое удобное время, чтобы помириться с ней.

– Так мы с ней не ссорились вроде бы, – ответил Игорь, поглаживая волосы Ирины.

– Может, по-твоему, это и не ссора была, только Бабуся в своей комнате закрылась и с нами не разговаривала.

– Все время приходится перед ней извиняться, хотя я и не чувствую себя виноватым.

– Но ведь и Бабуся зря ничего не говорит. Помириться с ней все-таки стоит, все же она тебе не чужая.

– Хорошо, котенок, как только умоюсь, сразу отправляюсь замаливать грехи.

Из кухни доносились аппетитные запахи, которые заставили Игоря расстаться с уютным диваном.

– Пахнет вкусно, – заявил он и отправился в ванную.

Посещать кухню с неумытой физиономией Игорю не хотелось. Ирина раздвинула шторы и замерла.

– Ты только посмотри, Игорек, – едва выдохнула она.

А за окном бушевала белая круговерть. Огромные мохнатые хлопья мельтешили, сталкивались, разлетались, облепляли ветви деревьев, цеплялись за провода, стекали по стеклам мутными каплями. Дороги мокро блестели, а проезжающие машины вовсю орудовали дворниками. Откуда было взяться снегу в разгар весны, если даже по утрам большие лужи уже не затягивало хрупким ледком!

Но снег валил, как будто в небе распоролась гигантская перина, и невозможно стало удержать перья-снежинки. Ирина смотрела на это чудо. На преобразившуюся на глазах улицу, на покрытые пушистым снегом деревья, которые разом накинули белые шали, сотканные из пушистых хлопьев.

Ирина не могла заставить себя отойти от окна, а все смотрела и смотрела на белый неистовый танец снега. Прохожие зябко кутались, закрывались от ветра и мокрых хлопьев, очень многие прятались под зонтики.

– Что там, котенок? – спросил Игорь, подходя к окну, но увидел все сам. – Ничего себе, весна называется, а снег валит как самой настоящей зимой.

– Теперь почки погибнут, – сказала Ирина, не в силах оторвать взгляд от снежного месива.

– Если в ночь подует теплый ветер, то не погибнут. На снег приятно посмотреть, но выходить на улицу в такую погоду… Бр-р, – он поежился.

– А хорошо бы погулять под последним снегом в этом году, – мечтательно проговорила Ирина, – вряд ли такой снег выпадет еще.

– Снег бывает даже в мае, – сказал Игорь, – все причуды природы не угадаешь, – он обнял Ирину за плечи и увлек от окна, – мокрый снег за окном – это, конечно, здорово, но все же не помешает подкрепиться.

Смеясь и подшучивая друг над другом, они явились на кухню. Бабуся мирно сидела за столом и пила чай с витыми булочками, посыпанными сахарной пудрой.

– Долго почивать изволите, – ехидно заметила она, – так все на свете можно проспать.

– Когда рядом такая красавица, и вставать не хочется, – попытался отшутиться Игорь.

– Не расстанется г… с лаптем, – фыркнула бабуся, – я тут готовлю с утра пораньше, а они прохлаждаются. Скоро вся еда ледяной коркой затянется.

– Ледяной? – Игорь решил не обращать внимание на грубости и колкости Бабуси. – Это точно. За окном настоящая зима.

Бабуся недоверчиво посмотрела на Игоря, но не утерпела, вскочила и распахнула занавески.

Снежная круговерть за окном достигла своего пика. Совершенно было неясно где верх, где низ – все утонуло в белесой подвижной пелене. Дом напротив исчез, осталось только неясное темное пятно, дворика тоже не было видно.

– Ой, что деется-то! – всплеснула Бабуся руками, – вот страсть-то.

Игорь был доволен произведенным эффектом, словно он сам устроил снежную неразбериху. Пока Бабуся вглядывалась в окно, Игорь уселся за стол, а Ирина стала разливать душистый чай. Бабуся насмотрелась всласть на весенний снежок и повернулась к молодым людям:

– Чего с утра пустой чай гонять, подзаправиться нужно основательно.

С этими словами она достала укутанный чугунок, в котором томилась распаренная каша, щедро сдобренная маслом. Игорь безропотно согласился на кашу, хотя по утрам предпочитал что-нибудь полегче. Ирина также возражать не стала. Бабуся снова принялась за чай с булочками.

Игорь понимал, что Бабуся не зря приготовила завтрак и поджидала их – предстоит разговор. Он ел кашу, нарочно ничего не говорил о деле и только перебрасывался с Ириной незначительными фразами. Бабуся не выдержала первой:

– Как у тебя дела продвигаются, Горяшка? – спросила она, лукаво сощурясь.

– Отлично, Евдокия Тимофеевна, просто отлично, – ответил Игорь, отправляя в рот последнюю ложку каши, – я проверил студентов, которые занимаются у Поспеловой, и сделал определенные выводы.

– Какие это? – бабуся взглянула на Игоря, – расскажи, внучок.

Елейный тон бабки очень Игорю не понравился, но он решил рассказать все.

– Сначала я встретился с Викой. Она из весьма обеспеченной семьи, и ей не нужны драгоценности старой учительницы.

– Ага, – тут же вклинилась Бабуся, – папаша-то крупный владелец одной фирмой, что газом занимается. Из-за границы постоянно к нему разные дельцы едут, чтобы сторговаться выгодно на счет газа. А у самого папаши недавно неприятности случились, со взяткой он попался, когда пытался какую-то махинацию провернуть. Ему чуть не тюрьма светила, но он откупился.

– При чем здесь это? – не выдержал Игорь, – у него могут быть неприятности, но ведь не станет же он грабить из-за этого старуху, которая репетирует его дочь.

– Глупый ты, Горяшка, – вздохнула Бабуся, – все норовишь сходу порешить. У энтого папаши неприятности сейчас крупные, так что деньгами он сорить не будет.

– Вы хотите сказать, что он теперь не в состоянии оплачивать уроки Вики?

– Какой там. Для своей Вики он последнюю рубаху снимет, будет голышом ходить, лишь бы у нее все было.

– Ладно, – Игорь пытался сдержаться, – я понял. У Викиного отца сейчас неприятности и напряженка с деньгами, но для своей Вики он готов на все, даже на преступление.

– Опять – двадцать пять. Ничего ты не понял, сопляк, – Бабуся тоже начала злиться, – выкаблучиваешься только, сыщиком себя выставляешь, а подумать немного не хочешь. Я тебе про что толкую – у отца Вики неприятности, они связаны с его фирмой проклятой. Он на волосочке тонюсеньком держится. Так разве станет человек что-то эдакое делать, если в таком положении окажется? Наоборот, он никогда ничего плохого делать не станет, будет сидеть тише воды, ниже травы. А Вика – девочка умная и дочка хорошая. Если у папаши такие неприятности, то она тоже ничего плохого не сделает, чтобы ему не навредить. Даже если бы побрякушки у нее на виду лежали, то она их бы не взяла ни за какие коврижки.

– Понятно. Вика взять не могла. Это все из-за отца.

– А вот и ошибаешься, внучек. Вику-то из прежней школы выперли, потому что она воровала у подруг.

– Воровала?! – не поверил Игорь своим ушам.

– Это точно? – усомнилась и Ирина, которая внимательно прислушивалась к разговору, но не вмешивалась.

– По мелочи. То ручку возьмет, то календарик стащит. Ей это без надобности было, а все же брала. Из интереса, что ли? У нее даже тайничок был, его потом нашли. Хотели из школы исключить, но папаша дело замял.

– Так, – Игорь сжал ладонями виски, – вы это точно знаете?

– Как же точно, – Бабуся, похоже, была уязвлена, родной внук сомневался в ее умении добывать информацию.

– Значит, – Игорь встал, – Вика вполне могла это сделать.

– Ну что ты за человек? – Бабуся тоже вскочила, – не могла она, не могла! Объясняешь тебе, а ты уперся, как баран. Вика отца жалеет и лишних неприятностей ему не доставит. К тому же и учительшу свою уважает очень. С вниманием относится ко всем ее словам. А знаешь, почему?

– Почему? – Игорь снова сел.

– Да потому что Вика с характером. Она была влюблена в Андрея-то, а он над ней только посмеялся. Теперь она доказать хочет, что лучше него по музыке своей соображает. А помочь в этом ей только Жустена и может. Так будет она искать себе приключений на одно место, если все так обернулось?

– Не будет, – Игорь махнул рукой, – Вика отпадает. Но я ведь с самого начала предполагал, что это не она. Слишком неподходящей кандидатурой она мне казалась.

– А кто подходящей? – не преминула спросить Бабуся.

– Андрей. Почти на сто процентов уверен, что это он.

– Федот, да не тот. Ему-то вообще резону нет. Для него музыка – удовольствие. Хочет пиликает на своем пианино, не хочет – не пиликает. Он бы давно бросил, да мать против.

– Вот видите, Евдокия Тимофеевна, – вмешалась Ирина, – Андрею и музыка не слишком нужна, значит, и к Жустьене Карловне он мог относиться…

– Ничего не значит, – перебила ее Бабуся, – музыка музыкой, а человек он хороший, гадость такую к свой учительше выкинуть не мог. Когда она в больницу попала с ногами своими, то он первый ее навестил и фрукты разные носил. Не ждал ничего, не выслуживался, просто по-человечески относился.