Фаина Раевская - Взрыв на макаронной фабрике

Американец печально покачал головой:

– Ты не понимать. Все умирать, кто связан с алмаз и бриллиант. Тебе не стоит этим делом работать.

Ну конечно! Сразу чувствуется рука Ульянова. Уже успел подучить америкашку, мол, Женьке даже дело о дохлом таракане нельзя доверить, не то что об алмазах!

– Знаешь, Рас, – я решительно поднялась и подхватила Рудольфа на руки, – спасибо, конечно, за обед. А насчет этого дела я тебе так скажу: как ни крути, а оба трупа нашла я. Женщина, умирая, просила меня найти алмазы и Родиона. Для меня лично просьба умираю-щего – закон. Не могу же я отказать человеку, стоящему на пороге смерти, в таком пустяке! Так что хотите вы с Вовкой этого или не хотите – а поисками я все же займусь. И не советую совать мне палки в колеса. В гневе я страшна!

Для подтверждения своих слов я топнула ногой и сердито завращала глазами. Думаю, Рассел проникся.

– Женька, я не вставлять никаких палка. Если хочешь, мы будем партнер!

– Напарниками, – поправила я Доуэрти. – Хочу. Только Вовке об этом знать необязательно! О'кей?

– Yes, – широко улыбнулся американец. – Я соглашаться.

«А куда бы ты делся, интересно!» – подумала я, гордо шагая к машине.

Еще раз полюбовавшись на новенькую машину, я уселась за руль, и мы неторопливо двинулись в сторону Советской улицы.

– Женька, куда мы ехать? – озабоченно поинтересовался Рассел, вращая головой.

– На Советскую, – пояснила я. – Это улица такая. У меня там сегодня важная встреча назначена. Я хочу заранее посмотреть, как там и что, куда в случае чего можно отходить, где снайпера пристроить…

– Такой опасный встреча? – удивился Доуэрти.

– Сама по себе встреча не опасная – я встречаюсь с подружкой Веника. Просто у меня к ней личная неприязнь, понимаешь?

Американец кивнул, хотя по его лицу было заметно, что до полного понимания ситуации ему еще очень далеко.

Дом на капиталистической улице Советской, в котором жила Катерина, расположился в глубине двора, на значительном удалении от дороги. Снаружи он выглядел как обыкновенная трехэтажка. Правда, смотрел он на мир пластиковыми звуко– и пыленепроницаемыми глазами-окнами, и во дворе было непривычно чисто. Да, и еще одно отличие от некапиталистических домов: ни одной старушки возле подъезда не наблюдалось. Это было немного огорчительно, потому что милые пенсионерки служили самым надежным и точным источником информации. Зато по газону носилась очень симпатичная рыжая такса. Увидев представительницу прекрасного пола в такой непосредственной близости, Рудольф сделал стойку, радостно взвизгнул и отважно сиганул в открытое окно. Кто бы мог подумать! Я была уверена, что моя собака больше интересуется едой и полноценным отдыхом, чем девочками. Выходит, ошибалась.

Собачки, как и положено, познакомились и принялись носиться по травке, получая от этого явное удовольствие. Пришлось мне тоже выйти из машины.

Возле газона на красивой резной скамейке сидела симпатичная девушка и улыбалась, наблюдая за игрой собачек.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, подходя к девушке. – Ваша красавица?

– Моя, – согласилась девушка. – А это – ваш принц.

Я гордо кивнула, и некоторое время мы говорили о наших любимых животных. К слову сказать, владельцы такс находят друг с другом общий язык уже на второй минуте разговора. Начинается обсуждение достоинств собачек, их характера и привычек. Все это может быть очень разным, поэтому тем для разговора множество. Но единственное, в чем единодушны все хозяева этих прекрасных животных, – таксик вовсе не злобная и злопамятная собака, это самое замечательное существо из всех четвероногих.

Вскоре мы с хозяйкой Рудькиной подружки уже болтали, забыв обо всем на свете.

Девушку звали Полина, а ее любимицу – Шура.

– Ты давно здесь живешь? – спросила я у Полины.

– С детства. Тогда здесь еще коммуналки были. Отец начал свой бизнес, он у него успешно пошел. Ну а потом он выкупил целый этаж, сделал ремонт…

– Н-да, наверное, интересные здесь люди живут…

– Да нет, – пожала плечами Полина. – В основном бизнесмены, банкиры. А они все ужасные зануды, как и мой отец. Знаешь, мне даже кажется, что все они немного больны.

– Чем? – удивилась я.

– С головой у них не все в порядке. Мой отец может среди ночи вскочить и помчаться в офис. О телефонных звонках я уже и не говорю!

Я на секунду задумалась. Мой Ромка вроде тоже как бы бизнесмен, но по ночам предпочитает мое общество. Хотя кто знает, может, все еще впереди?

– Вот раньше под нами действительно интересный человек жил. Антиквар. Дядя Феликс.

– Да? – с деланым равнодушием переспросила я, но внутренне напряглась. – Чего собирал?

– Все. Но больше всего холодное оружие любил.

– И где он сейчас? Посадили?

– Почему посадили? – Полина удивленно заморгала. – Он умер. Его убили. Представляешь! Стилетом из его же коллекции!

– Да, – посочувствовала я, – в наше время опасно быть антикваром. А что его родственники? Наверное, распродали всю коллекцию с молотка?

– А что родственники? У дяди Феликса только жена была. Намного моложе его, между прочим! Любил он ее, просто страсть! Катюша то, Катюша се… Баловал, конечно. Да она, в общем-то, неглупая. Универ закончила, на работу устроилась юрисконсультом, кажется. А насчет коллекции… Зачем же ее продавать? Денег там и так полно: от мужа остались, сама неплохо зарабатывает, да и папенька время от времени подкидывает.

– А кто у нас папенька? – спросила я, уже предполагая ответ.

– Ювелир. Он в Москве живет. Очень известный человек. Катька говорила, что он в Алмазном фонде консультантом работал. Сейчас-то, конечно, на пенсии уже. Но все равно к нему иногда обращаются за советом и для оценки бриллиантов, золота…

Полина продолжала что-то говорить, но я ее уже не слышала.

«Вот это я удачно пришла! – думала я. – Ай да Катюша! Папенька – ювелир, муженек – антиквар. Интересно, а Веник знает, что за птичка ему попалась? Надо будет его потрясти как следует!»

Из размышлений меня вывел оглушительный вопль Полины:

– Прекратите немедленно! Слезай с нее сейчас же!

Девушка вскочила со скамейки и, сжав кулачки, затопала ногами. Я перевела взгляд на газон, где резвились наши собачки. Н-да, резвиться-то они резвились, но уже в несколько ином направлении.

– Женька, их надо растащить! Я Шурку вообще стерилизовать хотела! Мне щенки не нужны!

– Не надо их растаскивать, – отрезала я. – Это психологическая травма для собачек.

– Да-а, травма! А у меня из-за этой травмы щенки будут! – взвизгнула Шуркина хозяйка.

– У тебя точно не будет, – успокоила я ее. – Если повезет, то и у Шурки тоже. Ну а коли все-таки появятся, я их себе заберу.

– Всех?

– Всех до единого!

Полина несколько успокоилась. Она вновь опустилась на скамейку и усмехнулась:

– Нет, ну Шурка-то какова? Ни одного кобеля из клуба к себе не подпускает, а тут…

– Любовь, – глубокомысленно изрекла я.

Закурив сигарету, я заметила, что в нашу сторону направляется Рассел. На его лице привычно сверкала американская улыбка.

– Чего это он лыбится? – удивилась моя собеседница. – Больной, что ли?

– Да нет, – я махнула рукой, – он американец.

– Бывает, – сочувственно вздохнула Полина и растянула губы в улыбке.

– How do you do, mister…

– Доуэрти. Рассел Доуэрти. Я говорить по-русски, – торопливо пояснил американец.

По правде говоря, он правильно сделал, ибо акцент у Полины был ужасающий: что-то среднее между горловым пением народов севера и любителем-самоучкой французского языка из глухой глубинки.

– Женька, – обратился ко мне Рассел, – это есть твой важный встреча?

Я взглянула на часы: половина шестого. В шесть подъедет Катерина. Стоит ли ехать домой или лучше дождаться ее здесь? Немного подумав, я решила все-таки съездить домой. Во-первых, нужно отвезти американца – нечего ему под ногами путаться. Неизвестно, может, Катерина в присутствии мужчины не пожелает со мной откровенничать. А во-вторых, Рудольфу тоже пора домой. Вон как утомился, бедняга. В самом деле, песик, ошалев от страсти, уселся на травке и уставшими глазами следил за своей подругой, которая радостно носилась вокруг избранника.

– Нет, – ответила я Расселу, приняв решение, – это не та встреча. Поехали, Рас, я тебя отвезу домой, а потом вернусь.

Мы попрощались с Полиной, не забыв обменяться телефонами на тот случай, если на ее Шурке все же скажутся последствия знакомства с моим любвеобильным Рудольфом, загрузились в машину и покатили в сторону дома. Когда мы уже вырулили на шоссе, навстречу нам на огромной скорости промчался черный джип «Мерседес», именуемый в народе «чемоданом». Не сбрасывая скорости, он влетел в тот же двор, откуда только что выехали мы.

– Придурок! – выругалась я, стараясь унять сердцебиение. – Кто так ездит?!

Если не считать этого небольшого происшествия, то добрались мы благополучно: гаишники остановили меня всего-то три раза, что, при моем стиле вождения, равносильно гражданскому подвигу, у новенькой машины ничего не отвалилось и бензин не закончился посреди дороги. Я высадила Доуэрти возле дома, всучила ему сонного Рудольфа и, снабдив американца ценными указаниями, поехала обратно.